ШАРЛЬ ПЕГИ. НАША ЮНОСТЬ. МИСТЕРИЯ О МИЛОСЕРДИИ ЖАННЫ Д АРК. - ШАРЛЬ ПЕГИ

«Большинство не могло устоять против соблазна особого рода — оказывать огромное, интенсивное, неодолимое, необоримое влияние на людей, это опьяняло всех… Все, и среди них Жорес, вновь окунулись в привычную политическую деятельность. Они толкнули на этот путь французский социализм», — писал Р. Роллан. [35]

Остановимся подробнее на взаимоотношениях Пеги и Жореса, ибо история их конфликта и разрыва — это одна из самых трагических и мучительных, с нашей точки зрения, страниц в жизни Пеги, для которого со времени его юношеского увлечения социализмом Жорес был кумиром, а позднее стал старшим другом. Быть может, не менее болезненным был их разрыв и для Жореса, который очень ценил эту дружбу. В статье от 8.01.1900 года в Петит Репюблик он с большой добротой, теплом и без всякого намека на уязвленное самолюбие раскрыл разногласия, которые, как он хорошо понимал, все дальше и дальше удаляли от него Пеги. «Я не думаю, — писал он, — несмотря на сокровища таланта и страстной искренности, которые Пеги тратит на защиту своих убеждений… что нам будет достаточно в качестве некоего моралистского анархизма вызвать в индивидуальном сознании, через индивидуальное сознание тождество правды и справедливости. Нужно еще выковать предназначенные для пролетариата инструменты власти и правосудия. Конечно, может оказаться, что первый инструмент, вышедший из кузницы, будет примитивным и неумелым, зачастую не подчиняющимся нашей воле. Но знаете ли Вы сейчас что-либо лучше?». [36] Однако вспомним о бескомпромиссности Пеги, он был непреклонен. Его даже раздражали корректность и мягкость Жореса. «В неискренности этой учтивости мы не знаем, где начинается и где кончается правда», — писал он в 1901 году. [37] Еще в 1900 году, описывая историческую дуэль Геда и Жореса, Пеги отдал должное высоте мысли Жореса, его честности и доброте. Он посвятил Жоресу эссе на 50 страницах, полное восхищения и симпатии. Но оно осталось незаконченным, Пеги остановился на полуслове. Он вдруг понял, что начатый «…портрет перестает быть правдивым… Жорес уже более не моралист, каким был в начале… теперь он придает капитальное значение борьбе классов…». [38]

На самом деле корни конфликта между Пеги и Жоресом лежат в столкновении социализма, отличающегося унитарным мышлением революционного анархизма, с моральным, социальным и даже научным мистицизмом (здесь сказалось и влияние Бергсона) Пеги. Конфликт и полемика длились долго, последней каплей для Пеги стало намерение Жореса вновь ворошить дело Дрейфуса, которое для Пеги было «святая святых». Он понимал, что дело Дрейфуса не доведено до конца и в принципе не возражал против новой борьбы. Но он не допускал, чтобы Жорес взялся за это руками политика.

Разрыв с социалистами, среди которых у Пеги было много друзей, оказался не только мучительным с точки зрения нравственной, но и чрезвычайно затруднительным в материальном смысле. Двери Ревю Сосиалист оказались закрытыми для него. Он очутился в изоляции, его необычайно деятельная натура не находила себе применения. С 1897 года Пеги не дает покоя мысль о создании собственного социалистического издательства и книжной лавки при нем. Будучи стипендиатом университета, он не имел права приобретать недвижимость. На помощь приходит некий Жорж Беллэ, мелкий коммерсант, приятель одного из друзей Пеги. Его именем Пеги и воспользуется, купив на средства жены небольшую книжную лавку на углу улиц Кижас и Виктор-Кузен напротив Сорбонны. На ее же средства и с ее согласия было образовано небольшое издательство. О лавке Беллэ стоит сказать особо. Для ее открытия Пеги выбрал символическую дату — 1 мая 1898 года, и очень скоро современники стали называть ее бастионом дрейфусаров. Лавка походила на клуб, она была местом сбора дрейфусаров, друзей Пеги. Сюда приходили поспорить и обсудить политические новости. Здесь всегда было множество посетителей, но мало клиентов. Что касается издательства, то Пеги решил публиковать только те произведения, которые имели высокие этические достоинства.

Пеги печатает в своем издательстве драму «Жанна д'Арк», законченную им в 1897 году. Были проданы два экземпляра, остальные, пачками сложенные в лавке, использовались как скамьи.

В апреле 1898 года был закончен «Марсель», и в июне Пеги печатает его. В конце этой публикации он поместил имена девятнадцати рабочих типографии, принимавших участие в выходе книги. В августе 1898 года Пеги опубликовал книгу «Тщедушный носильщик» братьев Таро. Он с особым тщанием отнесся к изданию этого небольшого произведения и даже украсил его фронтисписом, выполненным бельгийским художником символистом Анри де Гру. В конце книги тоже были указаны имена всех печатников и наборщиков.

Следующим изданием, опубликованным в издательстве Пеги, стала революционная драма Р. Роллана «Волки», она была озаглавлена «Morituri» и появилась под псевдонимом Сен-Жюст. Затем вышла в свет монография германиста, философа и историка Шарля Андлера «Князь Бисмарк». Пеги издал брошюру «История колебаний в Генеральном штабе», по свидетельству Андрэ Спира, созданную Франсуа Симианом и Марио Роком, а по свидетельству Буавэна, старшекурсниками Нормальной школы. В этом издании содержалась хронология важнейших событий по делу Дрейфуса и сопоставлялись утверждения генерального штаба с опровержениями лагеря противников. Следующей книгой, опубликованной издательством, была «Социалистическая деятельность» Жореса. Эта публикация была особенно важна для Пеги, полностью поглощенного делом социализма. Без малейших колебаний он напечатал 10 тысяч экземпляров этого произведения, насчитывающего 558 страниц. Для него это был воистину манифест молодого поколения социалистов, программа на будущее. В то время (июнь 1898 года) Пеги еще испытывал самое искреннее восхищение Жоресом и был полностью ему предан. Он еще видел в нем великого основателя и строителя социализма. Жоресовская концепция гуманистического социализма, адресованного всем без исключения, его вера в силу образования как нельзя более полно соответствовали убеждениям Пеги. Разочарование еще не наступило.

Помимо произведений, поименованных выше, Пеги, начиная с января 1899 года, выпускал журнал Мувман Сосиалист (Социалистическое движение), выходящий 2 раза в месяц. Но лавка Беллэ просуществовала совсем недолго. Пеги не был коммерсантом, и его предприятие потерпело полный коммерческий крах. На унизительных для него условиях лавку выкупил его бывший друг Люсьен Эрр вместе с Леоном Блюмом, Юбером Бургэном, Марио Роком и Франсуа Симианом, образовавшими административный совет, от которого Пеги полностью зависел. Он уже не мог единолично принимать решения о том, что и как должно печататься. Конфликт достиг своего апогея, когда Совет отказался печатать «Жана Коста» Антонэна Лаверня. «Это слишком мрачно, — заявил Л. Блюм, — таких несчастных людей не бывает». [39] Пеги, по своей природе борец одиночка, абсолютно неспособный идти на какие-либо компромиссы, не мог действовать в условиях несвободы. Финансовые неудачи не обескуражили его. Он решает создать «настоящий журнал», идею которого вынашивал еще со времени создания Гранд ревю. Так рождаются знаменитые Двухнедельные тетради, которые А. В. Луначарский назвал «…самым замечательным литературным предприятием за последние четверть века». [40]

Большую помощь в создании журнала Пеги оказали его однокашники и друзья по школе святой Варвары, в частности братья Жан и Жером Таро. Журнал выходил в двух сериях: одна была посвящена искусству, другая — политико-социальным вопросам.

Первый номер Тетрадей вышел 5 января 1900 года, и первая публикация в нем называлась «Письмо Провинциала». О факте учреждения журнала сообщается здесь при помощи вымышленного корреспондента, Провинциала, что сразу приближает Тетради к атмосфере писем Паскаля, одного из любимейших авторов Пеги. Школьный учитель из далекой провинции пишет Пеги (этот прием диалога, а зачастую полемики с самим собой вообще ему свойствен и будет неоднократно использован в журнале), как трудно ему и таким, как он, социалистам, страстным дрейфусарам, воспитателям будущих граждан, следить за политической и культурной жизнью в Париже. Выписывать множество парижских журналов им не позволяет их скромный доход, да и выбирать из этих журналов интересующие их публикации, факты не хватает досуга. Им нужен свой журнал. Журнал, не только публикующий все, что им интересно и важно знать, но, главное, близкий им по духу. Автор письма требует, чтобы Пеги продолжал борьбу, чтобы дело Дрейфуса не было похоронено и забыто. Используя свое впечатление от прошедшего только что (3–8 декабря 1899 года) Генерального конгресса французских социалистических организаций, где Жюль Гед, Эдуард Вайан и Жан Жорес скомпрометировали себя, приняв постановление о социалистических изданиях, которые должны, по их мнению, руководствоваться «партийной правдой» и в которых отныне под угрозой их ликвидации запрещается помещать всякую информацию, способную внести раскол в партию и принести вред пролетариату, возмущенный Пеги устами своего корреспондента протестует против таких ограничений. Он призывает журнал «говорить правду, всю правду, ничего кроме правды, говорить глупо глупую правду, скучно скучную правду, грустно грустную правду. [41]