Желанная и вероломная - Хизер Грэм

Дэниел тотчас замер на месте. Никакие усилия Келли не смогли бы остановить его так внезапно.

Он вопросительно прищурил глаза:

— Что это?

Она замерла, стараясь не выдать своего волнения, потом выскользнула, и он даже не попытался ей воспрепятствовать.

— Это… это Джард, — пролепетала она.

Он все так же ошеломленно глядел на нее, словно пытался расшифровать какую-то тайнопись, которая на самом деле таковой не является.

— Ребенок, — выдохнула она, соскочила с кровати и торопливо двинулась в детскую.

Джард сбросил с себя одеяльце. Ручки и ножки так и мелькали в воздухе. Широко раскрыв маленький ротик, он требовал внимания.

Келли взяла его на руки.

Дэниел, войдя за ней следом, так и застыл в дверях. Он во все глаза смотрел теперь на малыша.

Келли инстинктивно прижала ребенка к груди, но Дэниел, не обращая на нее внимания, протянул руки к мальчику.

— Дай мне его, Келли! — тоном, не терпящим возражений, проговорил он.

Чтобы не причинить вреда ребенку, она отдала ему сына. Что ж, пусть посмотрит.

Дэниел, не обращая внимания на протестующий крик Джарда и мельтешившие в воздухе ножки, вынес его на свет в коридор. У Келли ноги подкосились от страха, пока он тщательно осматривал младенца. Вот Камерон перевел взгляд с раскрасневшегося от гнева личика на крошечные ножки, а затем, пристроив ребенка у себя на руке, потрогал густые, черные как смоль волосики. Ярко-синие глаза Дэниела как в зеркале отразились в синих глазках мальчика.

— Это мой ребенок! — воскликнул Камерон охрипшим от волнения голосом.

Затем повернулся и вышел из комнаты.

С ее ребенком. Его ребенком. Их ребенком!

Она осталась стоять в полной растерянности. Нельзя позволить ему уйти! Джард — всего лишь грудной младенец, Дэниел не умеет с ним обращаться. Какая жестокость!

А Камерон уже спускался вниз по лестнице.

— Дэниел! — У нее наконец прорезался голос. Откуда только силы взялись: бросилась за ним следом и остановила его у самого выхода. — Что ты делаешь? Немедленно отдай его мне! Он плачет, потому что хочет есть. Дэниел, прошу тебя! Ты соображаешь, что делаешь?

— Это мой сын!

Келли не знала, что и предпринять, она совсем перепугалась.

— Откуда тебе знать…

— Еще бы мне не знать! А ты будешь дурой, если станешь отрицать, — спокойно отозвался он.

— Дэниел, верни мне ребенка!

— Его место в Камерон-холле, — твердо произнес мужчина.

Келли от удивления даже рот раскрыла.

— Но ему едва исполнилось два месяца! Ты не умеешь заботиться о нем, Дэниел! — Из глаз Келли покатились слезы. — Он плачет от голода, верни его, пожалуйста!

Несмотря на жуткий крик младенца. Камерон лишь улыбнулся в ответ.

— Ты ведь даже не собиралась сообщать мне о нем!

Девушка покачала головой.

— Нет, собиралась, — пробормотала она сквозь слезы.

— Когда же, позволь узнать? — заорал он что было мочи.

— Ты слова не дал мне вымолвить. Явился сюда со своими обвинениями…

— Ты знала, что я вернусь! Или, может быть, рассчитывала, что я сгнию в лагере для военнопленных?

— Черт побери, Дэниел, я не позволю тебе отобрать моего сына!

— Моего сына. И он будет носить мое имя, — отозвался новоиспеченный папаша и, к ее ужасу, двинулся к выходу.

— Но как ты его вырастишь?! — крикнула она в отчаянии.

— Очень просто — найду ему кормилицу. И часа не пройдет, как все будет в порядке. — Полковник саркастически улыбнулся.

— Ты не посмеешь!.. — едва слышно произнесла она.

— Он Камерон, Келли. И сегодня же уедет на Юг.

— Ты не посмеешь его отобрать! Он мой!

— И мой тоже. Зачатый при весьма печальных обстоятельствах. А теперь он едет домой. Это вопрос решенный.

— Но он дома!

— Нет, его дом на Юге, на реке Джемс.

Сколь ни велика была его ненависть, ей тем не менее не верилось, что он действительно увезет мальчика. Однако Дэниел повернулся, намереваясь уйти.

— Я привлеку тебя к ответственности через суд! — пригрозила она.

— Закона больше нет, Келли, — устало бросил он через плечо. — Есть только война.

Она шла за ним следом. Джард разорался еще пуще, по щекам Келли ручьями текли слезы.

— Я его не отдам! — крикнула она и замолотила кулаками по спине Дэниела.

Он круто развернулся:

— В таком случае собирайся. Придется тебе ехать на Юг, Келли. Потому что мой сын едет именно туда.

Она отступила на шаг, совершенно ошеломленная холодностью его тона.

— Что ты сказал?

— Если не хочешь потерять сына, собирайся. Даю тебе десять минут на размышление. Кто знает, может быть, Мид на сей раз решится на погоню, хотя у бедного дядюшки Эйба[1] едва ли найдется хоть кто-то, способный преследовать Ли. В общем, я ждать не буду: едешь — собирайся.

Юг!

Ну как она поедет в Виргинию?! Еще в самом начале войны Келли решила для себя, на чьей она стороне.

Нет, на Юг ей ехать нельзя, ибо она противница рабства и давно уже поняла, какие цели преследует президент Линкольн.

Первые выстрелы прогремели отнюдь не из-за отмены рабства; война началась потому, что южные штаты решили отделиться, поставив во главу угла свои права. Ну а потом нашлось и множество других причин.

Она не может ехать в Виргинию еще и потому, что Дэниел считает ее предательницей. Потому что относится к ней куда враждебнее, чем любой из генералов северных армий к Бобби Ли.

Она умоляюще протянула руки:

— Дэниел, дай мне хотя бы покормить ребенка. Прошу тебя!

Холодный синий взгляд на мгновение застыл, и он отдал ей ребенка. Наконец-то Джард снова у нее на руках — тепленький, маленький и все еще орущий, он был ей дороже всего на свете! Что по сравнению с ним война или даже гордость, честь, слава?

— Даю тебе десять минут на сборы, — повторил Дэниел. — И жду тебя вместе с сыном. В любом случае Джард едет со мной.

— Но ведь мы с тобой враги!

— Злейшие враги, — вежливо кивнул он.

— А вдруг я снова предам тебя за время пути?

— Я позабочусь о том, чтобы лишить тебя такой возможности, — зловеще пообещал Камерон.

Она твердо выдержала его синий взгляд, потом повернулась и взлетела вверх по лестнице с Джардом на руках. Сердце ее чуть ли не выпрыгивало из груди. Поцеловав сына, она распустила шнуровку платья и высвободила грудь. Затем коснулась рукой его щечки, и он, поерзав, стал жадно сосать.

Огромная любовь к маленькой частичке самой себя вытеснила наконец все остальное. Она порывисто прижалась щекой к головке ребенка. Нет, она ни за что не позволит Дэниелу отобрать у нее сына!

Что бы ни случилось! С чем бы ни пришлось ей, янки, столкнуться на Юге!

Она закрыла глаза. Дэниел не прав. Их сын был зачат в любви.