Огненная колесница Гелиобала - Георгий Шах

С торжествующим гиком неслась масса тел и полыхающее над ней зарево факелов к огнедышащей машине. Еще мгновение - и все будет кончено, от величайшего творения техники останется мертвая груда металла, а его создателя разорвут на куски. Инженер закрыл глаза и тут же открыл их, чтобы увидеть чудо. Неожиданно повозка с машиной тронулась с места и, набирая скорость, понеслась навстречу толпе. Вопль ужаса пронесся над Гелиополисом, когда рабы завидели мчащийся им навстречу экипаж, рассыпающий искры. Он двигался сам, без лошадей или буйволов, и было ясно как день, что движение это порождено некоей силой божественного происхождения.

Кольцо рабов мгновенно распалось, задние ряды пустились наутек, а передние в панике бросились на землю, уткнулись головами в песок, чтобы укрыться от гнева Юпитера или Ваала - кто мог знать, какой именно бог решил явиться в облике машины. Когда повозка пронеслась мимо остолбеневшего инженера, он разглядел тяжелую фигуру Гелиобала, деловито подбрасывающего в жаровню дрова. Инженер тронул коня. Лишь в 20 милях от Гелиополиса ему с центурионом удалось нагнать машину.

Дорогой Гелиобал рассказал, что давно начал разрабатывать идею соединения двигателя с колесницей. Немало бессонных ночей провел он над созданием механизма, передающего движение с вала на ось повозки.

У Гелиобала была своя разведка в бараках: друзья предупреждали его о растущей враждебности к машине. Он понял, что надо торопиться, но не рискнул поделиться опасениями с инженером и решил готовиться втайне.

4.

К инженеру вернулись невеселые мысли: как-то их встретят в Риме, если вообще удастся туда добраться. Пытаясь отвлечься, он приподнялся, взглянул поверх кормы. Море было покойно, след луны бежал за триерой, в предрассветных сумерках начинала очерчиваться холмистая линия италийского побережья.

Центурион тоже ворочался на своем неудобном ложе. В отличие от инженера он был в приподнятом настроении. Правда, на секунду у него мелькнула мысль, что какой-нибудь болван из генерального штаба вздумает обвинить его в дезертирстве и предать военному суду. Но он заранее принял меры: отрядил гонцов к наместнику провинции и своему непосредственному воинскому начальнику, легату, с туманным донесением об "особых обстоятельствах, побудивших его во имя интересов великого Рима временно покинуть вверенный ему пост". А затек он с головой окунулся в авантюру.

Центурион с удовольствием припоминал путешествие к берегу моря. Они предпочли объехать Библос миль за тридцать и после недолгих поисков обнаружили небольшую гавань, где стояло на приколе несколько купеческих судов. Этот осел-инженер вздумал нанять одно из них, но хозяин, почувствовавший, что они спешат и, вдобавок, избегают встречи с местными властями, заломил сумасшедшую цену. Тогда центурион объявил корабль реквизированным и велел воинам связать судовладельца и бросить его в трюм.

Забавно, что из кораблей, стоявших у причала, они предпочли самый дряхлый - триера была спущена на воду чуть ли не во времена Антония и Клеопатры. Но на этом настоял Гелиобал. Изобретатель не собирался прибегать к веслам и парусам, он имел наготове проект соединения огненной машины с кораблем, а триера с ее низкой посадкой больше всего подходила для этой цели. Им понадобилось целых две недели, чтобы изготовить и установить огромное лопастное колесо, наладить передаточный механизм. Зато как лихо пронеслись они вдоль берега, повергнув ниц всех случайных зрителей чуда.

Честолюбивые мечты одолевали центуриона. Ему рисовались битвы, в которых участвовали десятки и сотни огненных колесниц, картины морского боя, где парусным и гребным судам вражеской стороны противостояли быстроходные и потому непобедимые машинные корабли римского флота. Он повелевал войсками и переживал триумф, сам император вручал ему золотую фалеру4... Впрочем, почему бы ему самому, владельцу огненной машины, не взобраться на Палатин?

Бодрствовал и Гелиобал. Забросив очередную порцию дров в жадную глотку своего детища, он прилег неподалеку и лениво наблюдал, как одна за другой гаснут звезды, погружаясь в серый цвет дня. Мысль его блуждала в технических сферах, где он чувствовал себя волшебником. Почему бы не пристроить к делу молнию, думал он, разве все, что создано богами на этом свете, не предназначено быть использованным на благо человека? Потом перед ним мелькнула огненная машина, пристроенная на теле огромной птицы: двигатель заработал, медные крылья птицы стали биться о землю, она медленно оторвалась от земли и взмыла в небо.

Сквозь полудрему он услышал голоса и увидел двух солдат, несших стражу. Зачерпнув вина из бочки, стоявшей у борта, они вполголоса о чем-то переговаривались.

- Дрянное вино! - услышал Гелиобал.- Должно быть, в пифос попала морская вода.

- Так не пей, - возразил второй.

Гелиобал увидел, как легионер повернулся, собираясь выплеснуть вино, как его взгляд пал на машину. Финикиец почти физически ощутил шальную мысль, мелькнувшую в голове воина: "Поддам-ка я пару, как в термах". Но крикнуть и остановить безумца он уже не успел.

Небольшой отряд римских воинов, несших караул на острове Капреи5 наблюдал в то утро вспышку пламени примерно в десяти милях от берега. Затем волны донесли приглушенный шум взрыва.

- Звезда упала с неба, - заметил декурион, - здесь это случается часто.

Через несколько часов море вынесло на берег трупы и обломки триеры, среди которых были странные медные трубы, вызывавшие недоумение. А затем выплыл полуживой, обгоревший человек. Был он плотен, невысок ростом, с черной квадратной бородой...

- Кто ты? - спросил декурион.

- Я почти бог, - ответил незнакомец.- Я создал огненную машину, которая может двигать колесницу по земле, корабль по морю, птицу по небу.

Декурион переглянулся с помощником.

- Ты наглый враль или сумасшедший.

- Я создал огненную машину, - упрямо повторил чернобородый.

- Так где же она?

- Взорвалась, утопив корабль. Погибли все: инженер, центурион, солдаты.

- Центурион? На борту был римский офицер?

- Да, и инженер.

- Наплевать на инженера. Ты признался, что твоя идиотская машина послужила причиной гибели корабля.

- Не по моей вине.

- Это уже не столь важно, - возразил декурион. Он велел связать финикийца и бросить его обратно в море.

1 Ганнибал у ворот (лат.).

2 Локоть - древняя мера длины, колебавшаяся от 40 до 60 см. Здесь он принят за 50 см. Точный размер колонн храма Юпитера - высота 20 м диаметр 2,2 м.

3 С 9 вечера до полуночи.

4 Награда за доблесть в римской армии.

5 Капри.