Темное очарование - Тереза Медейрос

Порция Кэбот дрожащими руками опустила налицо вуаль, алые губы ее скривились в недоброй усмешке. Она ни на мгновение не пожалела о том, что отправилась на эту рискованную прогулку. Потому что ей удалось наконец доказать, что все это куда серьезнее, чем просто глупые сплетни.

Итак, Джулиан Кейн вернулся. И если дьявол намерен заполучить его душу, то старому греховоднику стоит поторопиться, пока она не опередила его.

Глава 2

— Да ты спятила, не иначе!

Более тонкая натура содрогнулась бы от ужаса, услышав столь грубое обвинение, особенно если бы оно сопровождалось утробным рыком, наподобие того, который издал мужчина весьма внушительного вида, — однако Порция и ухом не повела. В конце концов, у ее зятя было не так уж много поводов сомневаться в здравости ее рассудка. Собственно говоря, такое случалось всего дважды. В первый раз — когда она загнала в угол шипящего от ярости шестисотлетнего вампира. Это случилось на музыкальном вечере у леди Квоттелбаум. Тыкая в него скрипичным смычком, она удерживала его там до тех пор, пока не подоспел Эйдриан со своим арбалетом. А второй раз, месяц назад — когда ей хватило нахальства дать от ворот поворот даже не одному, а сразу двум весьма привлекательным, молодым и вдобавок весьма состоятельным аристократам, мечтавшим повести ее под венец.

Будь у нее хоть малейшее подозрение, что он так бесится просто потому, что на дух ее не выносит, Порция, возможно, забеспокоилась бы. Однако она прекрасно знала, что Эйдриан вряд ли смог бы любить ее больше, будь она его собственной сестрой, а не младшей сестренкой жены.

Именно уверенность в том, что он питает к ней слабость, и заставила ее в ответ на его упрек с самым невинным видом захлопать глазами. Уютно свернувшись калачиком в кресле перед камином, она молча любовалась тем, как он мечется из угла в угол роскошной гостиной своего мейфэрского особняка, рыча, словно разъяренный лев, и время от времени ероша соломенно-русые волосы, отчего они очень скоро встали дыбом, точно львиная грива.

Возмущенно топнув ногой, он с угрожающим видом ткнул в нее пальцем:

— Может, ты действительно спятила, но я еще пока, слава Богу, в здравом уме! И если тебе кажется, что я намерен позволить тебе подвергнуть себя такому безумному риску, то ты глубоко заблуждаешься!

— Но я вовсе не собираюсь рисковать, — возразила она. — Теперь, когда мне удалось-таки его найти, я просто намерена побеседовать с твоим братом — как это принято у цивилизованных людей.

Ее старшая сестра Каролина, поднявшись с дивана, взяла мужа под руку. Уже заметно округлившийся живот и высоко зачесанные надо лбом светлые волосы придавали ей сходство с мадонной кисти одного из художников эпохи Возрождения. А задорный огонек и живой ум, сквозивший в серых глазах, делали ее невероятно привлекательной.

— Эйдриан прав, малышка. Это слишком опасно. Разве ты не помнишь, чем все закончилось в последний раз, когда ты пыталась ему помочь? Ты едва не погибла!

— Это он едва не погиб, — сварливым тоном напомнила сестре Порция. — А я его спасла!

Эйдриан с Каролиной обменялись взглядами. Заметив это, Порция сжала зубы. Она ни одной живой душе не рассказывала о том, что произошло шесть лет назад в семейном склепе. И не намерена была делать даже сейчас.

— Я знаю, сколько бессонных ночей ты провела в тревоге за Джулиана, — вздохнула Каролина. — И все мы тоже. Однако ты не имеешь права забывать об опасности, которая грозит тебе самой!

— Ну, насколько мне помнится, это не заставило тебя отказаться от Эйдриана, когда все считали вампиром его!

— Согласна. Но, позволь заметить, это не одно и то же. А Джулиан, возможно, уже не тот вампир, которого ты помнишь. Он пропадал целых шесть лет, и три года из этих шести мы ничего о нем не знали. Ни единого письма, ни слова, ни шепота! Он не соизволил откликнуться даже на то письмо, в котором мы сообщали ему о рождении Элоизы! — Каролина бросила любящий взгляд на розовощекую светловолосую девчушку, трудолюбиво выдергивающую золотые нитки, которыми были расшиты тяжелые портьеры. — Не объявился, когда Эйдриан сообщил, что их мать умерла в Италии от чахотки! Странно… когда-то они с Эйдрианом были близки так, как только могут быть близки родные братья. Что заставило его оборвать все связи с близкими, если только он не решил поставить крест на попытках найти свою душу?

— Не знаю, — со вздохом призналась Порция. — Лучше всего спросить об этом его самого.

— Интересно, с какой стати ему поверять тебе свои тайны? — вмешался Эйдриан, иронически вздернув бровь. — Просто потому, что он всегда отличался слабостью к хорошеньким юным девчушкам? Надеешься, что даже теперь, став чудовищем, он сохранил в душе что-то хорошее, какой-то намек на добрые чувства?

Порция предпочла промолчать. Вряд ли бы она смогла отыскать подходящие слова, чтобы описать непонятную связь, установившуюся между ними после той памятной ночи в склепе. Да если бы и нашлись — сестра с мужем наверняка объяснили бы это склонностью все романтизировать, свойственной всем девушкам в ее возрасте.

Эйдриан, приблизившись к креслу, опустился на одно колено, так что их глаза оказались на одном уровне. Родители Порции погибли много лет назад, когда их карета перевернулась, оставив девочку сиротой. После их с Каролиной свадьбы Эйдриан по собственной воле предложил ей перебраться к ним — ему и в голову не пришло отправить малышку к кому-то из ее мерзких родственников, вроде распутного кузена Сесила или унылой до зубовного скрежета тетушки Мариетты.

Эйдриан накрыл ладонью ее сжатый кулачок, в его зеленовато-голубых глазах вспыхнуло беспокойство.

— Послушай, я ведь не слепой. И заметил, что у тебя скопился неплохой арсенал… и то, что ты втайне от всех учишься обращаться с оружием, чтобы помочь мне сражаться с вампирами. Но это не твоя битва, малышка, а моя.

Порция выдернула руку.

— Послушай, Эйдриан, я уже не ребенок. Мне двадцать три года! — запальчиво бросила она.

— А раз так, возможно настало время вести себя разумно, — отрезал он.

Порцию так и подмывало возразить — покровительственный тон Эйдриана и его манера разговаривать с ней, как с неразумным ребенком, бесили ее до зубовного скрежета. Резко поднявшись, она выпрямилась во весь свой рост (пять футов два дюйма), отчаянно жалея при этом, что на ней нет одной из ее обожаемых шляпок, которые она надевала, чтобы казаться повыше.

— Очень хорошо, — холодно процедила она. — Раз уж ты напомнил мне, что я взрослая, стало быть, мне не требуется твое разрешение, чтобы встретиться с твоим братом.