Секретное оружие - Лев Овалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некий скромный и мало чем примечательный офицер, один из ассистентов при кафедре военной истории, давно уже наблюдал за Робертом Джергером. Стройный и крепкий юноша отличался большой физической выносливостью. Учился он хорошо, хотя брал скорее педантизмом, чем талантливостью. Слыл человеком думающим, но в споры вступал неохотно, не отличался чрезмерным тщеславием и любил действовать наверняка. Редко принимал участие в студенческих вечеринках, воздерживался от употребления алкогольных напитков и почти не ухаживал за девушками. Возможно, его нравственные нормы определялись его религиозностью, все Джергеры слыли ревностными пресвитерианцами. В Лос-Анджелесе у Роберта была невеста, девушка из хорошей семьи, на которой он предполагал жениться по окончании академии и которой регулярно каждое воскресенье отправлял короткое вежливое письмо. Он был малообщителен, но умел понравиться тем, от кого зависели его успехи, и, что особенно важно, юный Роберт отлично понимал силу денег и питал к ним, можно сказать, врожденное почтение.
Достоинства и недостатки Джергера были тщательно взвешены, и ему предложили работать в SSI (State Service of Infomation — Государственная служба информации).
Окончив академию, он еще на год отложил свадьбу и поступил в особое учебное заведение, связанное с избранной специальностью.
Жениться он позволил себе лишь после того как стал штатным референтом русского отдела SSI, получив одобрение родителей и на поступление на государственную службу, и на женитьбу. Работал он не покладая рук. Русский язык и русскую литературу изучал ревностнее, чем многие филологи. В течение года служил переводчиком в туристской фирме, чтобы иметь возможность разговаривать с русскими туристами. Еще до посещения Москвы получил хорошее представление о ее театрах, выставках, исторических достопримечательностях, а во время гастролей русских танцевальных ансамблей находился в числе самых восторженных зрителей…
Больше года он сидел в отделе и штудировал русскую прессу. Ему было поручено составить дислокацию советских металлургических предприятий. Он читал в провинциальной газете заметку: “В концерте художественной самодеятельности с успехом выступила формовщица Черепкова…”, — смотрел адрес: “Пос. Лосево Пермской области” — и отмечал: “Лосево, формовочный цех”. Через несколько месяцев он в той же газете находил сообщение о том, что “лосевские железнодорожники медлят с отгрузкой чугунных изделий”, и уточнял: “Лосево, чугунолитейный завод…”
Это была скучная кропотливая работа, но когда через год Джергер положил перед начальником отдела карту Европейской части СССР со своими пометками, его удостоили официальной благодарности.
Первое оперативное задание ему поручили выполнить в Венгрии.
— Почему в Венгрии? — удивился он, выслушав приказание. — Я не изучал Венгрии и не знаю венгерского языка.
— Зато люди, с которыми вам придется иметь дело, знают английский, — сухо пояснили Джергеру.
В первые же дни после ликвидации в Венгрии контрреволюционного мятежа Джергеру предложили перелететь на самолете границу, встретиться с двумя крупными государственными чиновниками и вывезти их в Западную Германию. При этом было сказано, что беглецы обязаны оплатить эту услугу секретными бумагами исключительной важности, каждый должен был вручить Джергеру пакет с секретными данными о своем ведомстве.
— Если документов не будет — не брать, — приказали Джергеру. — Нам нужны люди действия, а не болтуны.
Ночью самолет, не имевший опознавательных знаков, пересек венгерскую государственную границу и приземлился в условленном месте. К Джергеру подбежали двое. Они бросились к нему с ликованьем. Видно, их немало помучил страх, прежде чем они дождались этого самолета.
Джергер остановил их, держа в руке пистолет.
— Документы! — потребовал он.
Один из беглецов подал пакет.
Джергер вскрыл его, проверил содержимое. В пакете оказались сведения о химических предприятиях Венгрии. Тогда Джергер отдал распоряжение:
— Господин Ласло Деменц может пройти в самолет!
— А я? — закричал второй беглец. — Я должен улететь, иначе меня схватят…
— Вы — с пустыми руками! — отрезал Джергер. — Вы останетесь.
— Меня расстреляют! — взмолился второй. — Я не мог захватить документы, сейф оказался в руках рабочих…..
— Не знаю, — холодно сказал Джергер. — У меня инструкции.
— Что вы делаете?! — захлебывался беглец. — Меня же арестуют… Неужели вы не понимаете?!
— Господин Ласло Деменц! — поторопил Джергер венгра, вручившего пакет. — У нас мало времени.
Господин Ласло Деменц торопливо забрался в самолет.
Второй беглец бросился вслед за ним.
— Мы же друзья, друзья! — жалобно приговаривал он, цепляясь за дверцу самолета.
— Отойдите, — приказал ему Джергер.
— Нет! Нет! Как вы не понимаете, нас ищут, меня сегодня же найдут…
Его невозможно было отогнать. Джергер стукнул его рукояткой пистолета по голове, и тот, громко застонав, рухнул лицом в мокрую траву.
За проведение этой операции Джергер получил вторую благодарность.
— Для вас это был, так сказать, тренировочный полет, — сказал ему начальник отдела. — Мы хотели проверить, насколько вы исполнительны и несентиментальны.
Два года спустя Джергер посетил Советский Союз в качестве туриста. Ему не дали никаких явок, никаких поручений.
— Привыкайте, — сказали ему. — Это поле ваших дальнейших действий.
Джергер не без удовольствия путешествовал по большой интересной стране. Русские относились к нему дружественно, и сам он относился к ним так же. Они говорили, что не хотят войны, и он говорил, что тоже не хочет войны. Он и в самом деле не хотел войны, он только хотел, чтобы люди в этой стране жили победнее, а сама страна была послабее. Тогда крупные фирмы смогут подчинить себе экономику этой страны. Равенство — плохая основа для торговли, надо иметь возможность заставлять противную сторону покупать не то, что ей нужно купить, а то, что вам нужно продать. Он ездил по России и запоминал все ее особенности…
По возвращении на родину Джергера опять засадили за изучение русской прессы.
Он добросовестно корпел над газетами и ждал своего часа…
И час пробил: Джергера вызвал Нобл… Сам Джозеф Нобл, который все знал и все мог. Исподтишка говорили, что его побаивается сам президент.
Может быть, это было даже хорошо, что такая большая власть сосредоточена в руках такого симпатичного и добродушного джентльмена!
Общительный и доступный, он с самыми незначительными сотрудниками своего ведомства держался на короткой ноге. Он с готовностью обсуждал любую идею и не высмеивал ее автора, если идея оказывалась несвоевременной или даже нелепой. Он любил играть в гольф и не сердился, когда его обыгрывали. Иные сотрудники обращались к нему даже со своими денежными затруднениями, и если сотрудник, по мнению Нобла, был человек стоящий, его не оставляли в беде…
Однако его сотрудники знали и другого Нобла — неумолимого мистера Нобла, знали и остерегались попасть в немилость к старику, а некоторые предпочитали вообще держаться от него подальше. Случалось, что люди, привлекшие вдруг внимание мистера Нобла, исчезали так, точно они никогда и не рождались! Достаточно было президенту, королю или шейху какой-либо страны в Латинской Америке или на Востоке проявить самостоятельность, ставящую под угрозу интересы представляемого им государства, как там немедленно возникали заговоры, мятежи и перевороты, к которым сам мистер Нобл, казалось, не имел никакого отношения.
Но большинство сотрудников SSI любили старика и звали за глаза Отцом Чарльзом. Это прозвище пошло от отца Чарльза — деревенского священника, о добродетелях которого любил распространяться мистер Нобл, вспоминая о своем детстве.
И вот наступил наконец момент, когда Роберт Джергер понадобился мистеру Ноблу.
О, далеко не все удостаивались получить служебное задание непосредственно от самого Нобла. Вызов к нему часто становился поворотным пунктом в судьбе сотрудника.
— Проходите, проходите, мистер Джергер, — сказала ему секретарша, не отрываясь от работы. — Патрон ждет.
Джергер осторожно открыл дверь. Отец Чарльз сидел не за письменным столом, а в зеленом кожаном кресле с подставкой для ног, стоявшем у голой стены, на которой висел лишь древний негритянский щит, обтянутый медно-бурой гиппопотамьей кожей.
— А, Робби? — приветливо произнес шеф, точно Джергер приходится ему близким родственником. — Рад видеть вас…
Седой, коротко подстриженный, с добрыми зеленоватыми кошачьими глазами, в очках без оправы, с упрямым подбородком, Нобл походил на профессора Гарвардского университета.
Конечно, Джергер знал мистера Нобла в лицо, его фотографии то и дело появлялись на страницах газет и журналов. Джергер не раз присутствовал на совещаниях, которые проводил Нобл, но так вот, с глазу на глаз, он разговаривал со своим шефом впервые.
