Алюксер, или Блудная страсть у актеров и разведчиков. Книга-талисман - Сергей Попов

Я, честное слово, в первый раз услышал о том, что у меня где-то есть жена. А реплика Соловьёва, что она не хуже негров, поверьте, многое значила! Мне стало любопытно на нее посмотреть. Таким образом вопрос отношений с женщинами в этом параллельном мире решался сам собой. Но где мне ее искать?

Стояла золотая осень. Нескучный сад был покрыт, естественно, золотой листвой: и деревья и дорожки и аллеи – все отливало золотом. На этом фоне синяя свежевыкрашенная скамейка выглядела особенно притягательно. Я сел на нее и тем самым оказался точь в точь напротив предполагаемого места гибели собачки Муму и стал рассматривать памятник.

Мои мысли, конечно же, заполняла жена, которую я вот-вот должен встретить. Скажу честно: мне было все равно, какой она предстанет: толстой или тонкой, умной или дурой. Все это напоминало мальчишескую вечеринку, когда один из друзей пообещал, что приведет девчонок. Остальным наплевать, какие они, лишь бы хватило всем! Но то, что я увидел, меня потрясло: по аллее, усыпанной золотой листвой, шла женщина, восставшая из моей мечты. Фигура, глаза, волосы – все было таким, каким я представлял себе ее, ту, которую хотел видеть рядом. Я всегда любил каких-нибудь инородцев. И та, что сейчас шла навстречу, явно была неславянского происхождения, не то армянка, не то узбечка, не то еще кто-то. Я вскочил со скамейки и кинулся к ней. «Гульсары! Гульсары!» – кричал я не бегу, а сам думал, откуда я знаю ее имя. «Слушай как обстоят дела с твоей работой, – сказала она, когда мы сели на скамейку. – Для начала твой друг устроит тебя в управу муниципального округа. Оклад небольшой, но ты будешь заниматься таким щекотливым вопросом, как ликвидация автомобильных ракушек. В первый же день вступления в должность вызови кран и снеси где-нибудь две-три ракушки. Не слушай ни уговоров, ни угроз, ни жалоб – сноси и точка. Тогда все остальные владельцы «ракушек» потянутся к тебе с целью «договориться» и, естественно, не с пустыми руками. Вот тут ты и поймешь, что оклад – не самое главное в работе чиновника. Помни, пожалеешь хоть одного – никто к тебе «договариваться» не пойдет – будет рассчитывать, что ты пожалеешь и его тоже. Понимаешь, Солнышко, – впервые ласково заговорила со мной Гульсары. – Нам с тобой сегодня очень нужны деньги.» «Зачем?» – поинтересовался я. «Я присмотрела второй шикарный унитаз… Ах да, ты же не в курсе: у нас дома будет теперь целых два туалета вместо одного. И знаешь почему? – У любящих супругов отправление естественных надобностей должно происходить одновременно. Так мне объяснил личный психолог, – ответила мне жена, а затем развила свою мысль. «Ты любишь меня. Я люблю тебя. Это не обсуждается. Значит мы одновременно будем хотеть одного и того же и вдруг кто-то один первым займет туалет. Представляешь, что будет со вторым, если он не сможет вовремя дать выход тому, что его переполняет. Это может послужить причиной неврозов, конфликтов на бытовой почве и стать предтечей сексуальных расстройств. Но ты не волнуйся, – успокоила меня жена. – У тебя все получится в коридорах власти. Второй унитаз у нас будет. Скажу честно: я тобой горжусь. Горжусь, что назло всем ты пошел во власть!»

Гульсары ушла, а я сиял от счастья. Испытывали ли вы чувство гордости и удовлетворения, когда любимая женщина заявляет, что горда вами? Пусть даже вы не понимаете, почему она горда. Нет, не испытывали? А я это чувство сейчас испытал!

Сносить автомобильные ракушки – дело нелегкое, особенно когда закон неоднозначно прописан. В таких ситуациях, во-первых, нужна решимость, а, во-вторых, надо действовать без оглядки. Тогда люди, глядя на тебя, думают: ты, де, в отличие от них, знаешь какие-то последние распоряжения и закрытые приказы и оттого смело уничтожаешь их имущество. И третья заповедь: первыми надо начинать крушить «неприкасаемых», чтобы все прочие почувствовали, что им, тем более, не поздоровится.

Вот и сейчас, когда вызванный автокран стал отрывать от земли ракушку, принадлежащую ветерану войны, остальные владельцы молча замерли. Дед уцепился за свое «добро» сухонькими пальцами и его легкое, как перо, тело оторвалось от земли вместе с ним. На юридическом языке действие ветерана войны классифицировалось как сопротивление властям. Я переглянулся с участковым, но тот отрицательно покачал головой, мол де «не надо мне неприятностей с ветераном». Но, как пить дать, у участкового не было дома любимой женщины, которой очень были нужны деньги на второй унитаз. А у меня такая женщина была! И тогда я выразительно посмотрел на крановщика. Тот едва заметно кивнул в ответ и, слегка повернув стрелу, резко опустил ее вниз вместе с повиснувшим на ракушке дедулей. Ветеран войны плюхнулся на асфальт, а ракушка ударила ребром точь в точь по крыше его «Запорожца». Если бы я не видел хитрющих глаз крановщика, я бы, ей Богу, поверил, что ракушка сорвалась из-за того, что на ней самовольно повис ее владелец, оказывая сопротивление властям.

Толпа зевак, окруживших место сноса ракушек, ахнула. Дед, в одночасье потерявший не только ракушку, но теперь и автомобиль, казалось лишился дара речи. Участковый повернулся ко мне спиной, занес за спину руку и так, чтобы никто не видел, показал большой палец: дескать, молодец! Затем он достал планшет, составил акт, дал бумагу на подпись деду, который, еще не оправившись от шока, подписал ее не читая, затем акт подписал лукавый крановщик, затем двое свидетелей из толпы зевак. Согласно этому документу получалось, что именно владелец ракушки своими противоправными действиями повлек обрыв груза на стреле крана, в результате чего пострадал автомобиль самого же нарушителя. Я подумал: век воли не видать, а у крановщика тоже есть любимая женщина! Как легко иметь дело с тем, кого любят, кого ждут дома… с деньгами.

Вторая подлежащая сносу ракушка принадлежала какой-то дамочке. Накануне ночью выпал снег и дамочка бегала по заснеженному двору с босыми ногами в одних тапочках и что-то кричала о своих правах, но после всего произошедшего на ее глазах с ветераном войны, не рисковала защищать свою собственность иначе как словами. Но молча слушать ее брань мне показалось недопустимо. Кто из остальных владельцев ракушек станет со мной «договариваться», если я не реагирую на оскорбительные слова? – Никто. А этого я допустить не мог. Ведь меня дома ждала та, которую я люблю, та, которой нужны были деньги на вторую туалетную комнату, та, которая будет во всеуслышанье мной гордиться, если я эти деньги принесу. Позабыв про нерешительность участкового, я дал ему знак. Он не спеша подошел к кричавшей, а главное, размахивавшей руками женщине, слегка прикоснулся к ней, словно оттесняя ее от ее собственной ракушки, а затем вдруг навзничь упал на асфальт. Женщина моментально поняла в чем дело. «Я его не трогала! Все видели: я его не трогала» – шептала она побелевшими от страха губами. Но было уже поздно. «Ах, ты, сука!» – заорал участковый, встав на ноги, и набросился на голосистую даму. Не прошло и мгновения, как руки женщины были скованы спереди наручниками, а из разбитой губы шла кровь. В этот момент я подумал: «Я ошибся. У участкового тоже есть та, которую он любит, и которая его ждет дома… с деньгами». «Мама! Мама!» – раздался вдруг пронзительный крик. В полу пальто арестованной вцепилась девочка лет десяти. Участковый с силой оторвал ее детские пальчики и оттолкнул прочь. «В „обезьяннике“ посидит твоя мама, – сказал он ребенку и дико захохотал. – Приходи посмотреть», – подмигнул он девочке на прощанье и потащил ее маму туда, где находился пункт охраны порядка. Растерявшаяся от столь неожиданного поворота событий владелица демонтируемой ракушки даже потеряла один тапочек – так и шла по свежевыпавшему снегу – одна нога обутая, другая – босая.

Как только автокран приблизился к третьей ракушке, меня кто-то аккуратно взял сзади под руку. «Сергей Сергеевич, – услышал я доверительный шепот и горячее дыхание согрело мне ушную раковину. – Я – владелец сносимой в настоящий момент ракушки. Бизнесмен, владелец овощного магазинчика на соседней улочке. Вы не подскажете, когда у вас приемные часы в управе? Мне бы хотелось подойти к Вам на прием, чтобы обо всем поговорить.» Не поворачивая головы, я железным голосом ответил: «Прием населения у меня во вторник после обеда.» «Ой, как хорошо! Ой, как здорово! Ой, как славно!» – залопотали над ухом в ответ. «Чему он так радуется? – подумал я, – Ах да, сегодня же как раз вторник!» – промелькнуло в голове. Я немедленно взглянул на крановщика, вот-вот готового оторвать от земли третью за это утро ракушку, решительно запахал руками и что было голоса заорал: «Обед!!!»

Когда я проходил мимо толпы зевак, то шел железной поступью, широко расправив плечи от осознания собственной значимости никого не видя перед собой, я услышал где-то рядом восторженный шепот совсем еще маленького мальчика: «Дедушка, дедушка! Я хочу быть похожим на этого дядю. Когда я вырасту, я тоже стану властью.» К моему удивлению голос, который, вероятно, принадлежал дедушке, ответил: «Не болтай глупостей! Перед тобой слуга. Пусть он слуга народа, но он все равно слуга. А тебе, малыш, надо вырасти человеком. Ты что, забыл, что делают со слугами по субботам?»