Акварели судьбы. (в рассказах) - Светлана Рассказова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У фашиста человеческие глаза? Смешно. Хотя… Тоже ведь люди, – тётя Наташа наконец-то спокойно вздохнула.
Ванька, сидя на печи, слышал разговор обеих женщин и не понимал: причём тут глаза и улыбка, когда матери явно грозит опасность. Неужели немцы узнали, что его отец красный командир. Для них ведь неважно – живой тот или нет…
После посещения господином Рюккером их деревни полы и парты в школе отмыли от грязи и крови. Одно время школа была красноармейским штабом, затем в ней размещался госпиталь, после общежитие для немецких солдат и вот теперь её опять отдали детям.
А Ванька потихоньку перетащил оставшиеся в школьной библиотеке книги к себе домой: всё равно немцы уничтожат, а так хоть он вдосталь начитается. Потрёпанные подклеил, запачканные почистил. Была у него до войны мечта, говорят, девчоночья… Стать библиотекарем. Почему это не мужская профессия он не понимал.
Мать опять учительствовала, деревенский люд посадил картошку и посеял хлеб.
С приходом немцев некоторые жители сначала обрадовались развалу колхозов, решив, что немцы позволят им хозяйничать на земле по собственному усмотрению. Но этого не случилось. Колхозы просто переименовали в общинные хозяйства, и всё, выращенное руками крестьян, почти полностью отбиралось – только теперь в пользу новой власти. Люди оставались рабами и в основном кормились со своих огородов или распродавали последнее…
Через месяц господин Рюккер опять заявился в Чертово. Это было как раз во время школьных уроков. Он без стука вошёл в класс, присел за последнюю парту и уставился на учительницу, которая подробно рассказывала детям об участии Германии в Первой мировой войне.
Ваня догадался, что немец пришёл с проверкой и решил поддержать маму.
– Людмила Николаевна, – он стал тянуть руку вверх, привлекая к себе внимание.
– Да, Ваня. Что ты хотел? – испуганно спросила мама.
– Я хотел перечислить все победы великой Германии.
– Хорошо. Только, давай, ты это сделаешь на следующем уроке, а теперь, дети, можете немного погулять во дворе.
Мальчик сделал вид, будто что-то уронил, и пока ребята выходили из класса, спрятался под парту и притих.
Офицер подошёл к маме.
– Людмила, мне нравится, как вы преподаёте историю. Только нам нужно, чтобы детям внушалась мысль о превосходстве арийцев. Потому поменьше истории и поближе к обычной жизни. Работа, работа и работа! Это для них главное. Учите беспрекословному подчинению и прилежанию. Вы меня поняли?
– Конечно, господин Рюккер.
– Вот и хорошо! И ещё, – немец помолчал, а затем тихонько, как бы между прочим, добавил, – передайте сестре и остальным женщинам, что нам известно, для кого вы печёте хлеб ночами. У вас что, много муки?
– Нет. Не много, да и та не мука, а так, ячмень со жмыхом да лебедой, – Ванина мама замерла.
– Думайте о себе и о своём сыне…
– Почему вы мне это говорите?
Ваня заметил, что мама очень испугалась.
– Потому что меня тошнит от запаха горелого человеческого мяса. Понятно?
– Да, – еле выговорила мама…
– Эй, партизан! Вылезай из-под стола. Я тебя вижу, – неожиданно сменил тон господин Рюккер и засмеялся.
Ванька выбрался из-под парты, хотел выйти из класса, но немец его остановил:
– Иди сюда, – позвал он – это тебе. – Офицер вынул из кармана большую плитку шоколада и подал её мальчику.
– Danke. – Ванька обомлел.
– Спрячь, есть будешь дома, – сказал офицер, положил свою руку на его голову и потрепал за вихры, приговаривая, – blond, blond…
– Спасибо, господин Рюккер. Вы очень добры, – Людмила Николаевна от наплыва разных чувств растерялась.
– Я обычный. До свидания! – попрощался немец, развернулся и ушёл.
Больше его в деревне не видели…
Осенью люди убрали урожай, большую часть которого забрали немцы, детей младшего школьного возраста опять отправили в школу изучать немецкий порядок, а те, кому уже исполнилось четырнадцать, были угнаны на работу в Германию.
Деревня притихла окончательно. Женщины по-прежнему в пояс кланялись деду Сергею – только бы он не обирал подчистую, обходили стороной полицаев и по очереди, таясь, продолжали печь хлеб для партизан.
А под самый Новый год Ванина мама пропала. Тётя Наташа сбилась с ног, обошла всех её учеников, потом подруг, но сестры нигде не было…
И только к обеду следующего дня, Люся явилась домой целая, невредимая, с модной причёской и даже в новой шубке, сняв которую предстала перед своими родственниками в бархатном платье цвета морской волны…
Домашние замерли, а потом посыпались вопросы: откуда, каким образом и что произошло???
– Отмечала Новый год в Смоленске, – устало проговорила Люся.
– С ним? – спросила Тётя Наташа.
– Да
– А чего не предупредила? Я обыскалась…
– Шла из школы домой, он подъехал и увёз… Втихую…
– Ох, не нравится мне всё это…
– Наташа, поговори с женщинами, чтобы были осторожней. Пусть не высовываются. Немцы в последнее время очень злые. За любую провинность расстреливают без предупреждения. В Смоленске постоянно прилюдные казни устраиваются, – неожиданно мама предложила, – может, ты с детьми в лес уйдёшь?
– Ага! А если поймают? У нас тоже за нарушение режима и комендантского часа расстрел, – тётя Наташа замахала руками, – зима, мороз… Чем я детей в лесу кормить буду? Здесь своих дождёмся. Бог не выдаст, свинья не съест.
– Ну, смотри…
– А сама-то чего в лес не хочешь…
– Я? Мне теперь, что там, что здесь… Жизни не будет! Свои за фашиста не простят, а немцы, если про хлеб узнают, тоже не пожалеют… И офицер не поможет.
– Ладно, хватит страху нагонять! Расскажи лучше как праздновала?
– Перепились все… По-чёрному! Потом по бутылкам стреляли.
– А твой?
– Мой вообще не пьёт. Всё о чём-то думает, почти не разговаривает.
– Странный он у тебя, – тётя Наташа пожала плечами.
– Знаешь, по-моему, он очень одинок. Всё меня за руку держал… Ой, забыла, – Ванина мама неожиданно всплеснула руками, – у меня же конфеты есть, – и она выгребла из кармана шубы целую жменю шоколадных конфет. – Это вам от зайчика…
– Знаем мы этого зайчика! Волком бы не обернулся, – усмехнулась мамина сестра.
– Не обернётся, – констатировала Ванина мама.
…
Узнав от учительницы о происходящем в Смоленске, люди тряслись от каждого выстрела, боясь, лишний раз показаться на улице, и с нетерпением ожидали Красную Армию.
А совсем рядом начинали гореть деревни… Прошёл слух, что сразу после Нового года, отступая, немцы сожгли в соседних районах несколько деревень вместе с жителями. От таких новостей народу делалось страшно, особенно за детей.
Что делать? Куда бежать?
Полицаи рыскали по окрестностям, выискивая партизан, хватали всех подряд – стариков и молоденьких девчонок, тащили «добычу» в участок, стараясь угодить начальству, в надежде, что те их усердия не забудут и заберут при отступлении с собой.
В самом начале наступившей весны 1943 года у дома тёти Наташи остановился знакомый автомобиль.
– Иван! – приоткрыв дверцу машины, позвал мальчика господин Рюккер.
Ванька в одной рубашке выскочил на крыльцо.
– Я здесь, господин Рюккер.
– Одевайся. Скажи маме, что мы едем за велосипедом.
– За велосипедом? Для меня…
– Конечно, для тебя.
Мальчик вбежал в дом.
– Мама, мама, мы с господином Рюккером едем покупать велосипед!
Мама побледнела.
– Езжай сынок… Только оденься потеплей… Дорога неблизкая…
Ваня быстро оделся, всё как велела мама, боясь, что она в последний момент передумает…
– Сынок, – мама присела на табуретку, что стояла у самой двери, – до свидания, сынок. Слушайся дядю Ганса. Он неплохой человек.
– Какого дядю Ганса? – Ванька даже ошалел от маминых слов.
– Господина Рюккера зовут Гансом.
– Аааа… Я и не знал.
– Всё… Иди, – мама обняла и поцеловала сына.
– Ты куда ребёнка отправляешь? Совсем с ума сошла! Твой Ганс фашист, хоть и с печальными глазами, – заругалась тётя Наташа.
Мама схватила тётю Наташу в охапку и что-то зашептала ей на ухо. Ванька расслышал слова: «велосипед» и «условный сигнал», но ему это было уже неинтересно.
Выбежав из дома, он уселся на заднее сиденье автомобиля, как велел дядя Ганс, помахал из окна рукой и они поехали. А через пару минут не выдержал, оглянулся и посмотрел в заднее окошко автомобиля… Тётя Наташа с ребятишками со всех ног неслась в сторону леса. У мальчика ёкнуло сердце, но он вспомнил слова мамы и затаился…
