Жестокие духи - Кэт Чо

– Запакуете вещи в гостиной? – предложила мать Сомин.

Ворча, Сомин вернулась обратно на кухню. Вскоре Чуну услышал сердитый звон посуды.

– Заверните все хорошенько, – наказала мать Сомин, прежде чем снова исчезнуть в глуби коридора.

Чуну оглядел заполненную безделушками комнату. На упаковку всего этого добра потребуется немало времени. Уж не влип ли он по полной программе? Возможно, зря он согласился на эту авантюру. Он мог бы просто уйти, но Чуну всегда держал слово. И если он сказал, что поможет, то должен помочь. Даже несмотря на то, что августовская жара внутри почему-то казалась еще хуже, чем снаружи.

Когда Чханван снял с полки рамки с фотографиями, Чуну начал заворачивать их в старые газеты. Он не был уверен, хорошо ли справляется, но решил: чем больше набивки, тем лучше.

– Тебе не кажется, что ты слишком много газет кладешь, хён?[14] – спросил Чханван.

– Думаешь, многовато? – Чуну скрестил руки на груди и оглядел коробку, семьдесят процентов которой, судя по всему, занимали газеты и только тридцать – сами вещи.

– Да, может, придумывать стратегии для видеоигр ты и умеешь, но вот с упаковкой вещей мы явно не справились. – Чханван нахмурился, наморщив большой нос.

– Ну, навык упаковки тебе в жизни пригодится, только если ты работаешь перевозчиком, – пожал плечами Чуну. – Вряд ли твою пассию будет волновать, во сколько газет ты фоторамки завернул. Возьми это себе на заметку, Чханван-а.

Как только он это сказал, из кухни вышла Сомин.

– Будешь слушать его советы о делах любовных – по роже получишь.

Чуну прижал руку к сердцу:

– Ли Сомин, как ты жестока! Мне прилетает по лицу только в пятнадцати процентах случаев. Клянусь.

Чханван рассмеялся и словил на себе сердитый взгляд Сомин.

Та посмотрела на их наполовину заполненную коробку.

– От вас двоих никакого толку.

– Ты пришла нас проведать? – спросил Чуну.

– Нет, мне скотч нужен. – Словно в доказательство своим словам, она взяла рулон клейкой ленты. – Но я рада, что вышла. Если так и дальше пойдет, вам на одну книжную полку десять коробок понадобится. Может, лучше посуду помоете?

– Мне не очень нравится мыть посуду, у меня от воды руки морщатся… – Под очередным суровым взглядом Сомин Чханван умолк. – Но опять же, для этого и существуют перчатки для мытья посуды. – Он метнулся на кухню, как испуганный кролик.

Сомин начала разворачивать рамки и раскладывать их на столе. Рядом с ней присел Чуну.

– И что это ты делаешь? – уставилась она на него.

– С мытьем посуды и один человек справится. Я подумал, ты искала предлог, чтобы побыть со мной наедине. – Чуну пошевелил бровями.

– Ладно, потерплю тебя, лишь бы ты не забивал Чханвану мозг нелепыми советами. Почему ты так пытаешься превратить его в своего клона?

– Так разве это плохо? – Чуну поднял руку, прежде чем она успела ответить. – Молчи, я и так знаю ответ. Для тебя такая судьба хуже смерти.

Сомин аккуратно обернула бумагой хрупкие рамки перед тем, как сложить их в коробку.

– Ну, я собиралась выразиться помягче, но да. Пусть Чханван остается самим собой. Он – не ты.

Чуну чуть не рассмеялся, но он знал, что Сомин не поймет иронии своих слов. А рассказывать ей о своем прошлом он не собирался. Пусть лучше оно остается в прошлом: там ему и место.

Вместо этого токкэби пожал плечами:

– Я просто хочу придать ему немного уверенности в себе. Он умный парень и, если захочет, может стать кем угодно.

– Ты ничего не знаешь о Чханване, – резко ответила Сомин. Таким голосом она всегда защищала своих друзей. Почему-то этот голос всегда беспокоил Чуну, возможно, потому, что чаще всего Сомин защищала своих друзей от него.

– Мы с Чханваном друзья! – Это было похоже на оправдание больше, чем Чуну предполагал.

Сомин фыркнула:

– Ты слишком эгоистичен, чтобы у тебя друзья были.

Это прозвучало жестоко, и Чуну уже собирался резко возразить, когда вернулась мать Сомин с новыми коробками в руках.

– Нашла это в дальней комнате, подумала, что они бы нам пригодились.

Сомин вскочила помочь матери с кучей коробок. Чуну раздумывал, не показать ли Сомин язык, как вдруг та метнула в него взгляд, и в ее карих радужках он прочитал невысказанное предупреждение. Если бы Чуну не знал Сомин, то подумал бы, что она квисин [15] или другой злой дух, обрушивший на него какое-то проклятие.

Мать Сомин была не очень высокая, и, судя по всему, ростом Сомин пошла в нее. Ее черные волосы были собраны в пучок, но несколько прядей падали на лоб, создавая иллюзию молодости. Она была энергичной, всегда держала наготове фирменную улыбку, от которой вокруг глаз у нее появлялись морщинки. Но возраста они ей не прибавляли – только делали еще доброжелательнее и милее. Мама Сомин была куда более рассеянной, чем ее дочь, контролирующая все и вся. Однако Сомин тоже иногда нарушала правила – например, она не соблюдала дресс-код в школе и ввязывалась в драки. Кому-то могло показаться, что эти две черты несовместимы, однако Чуну знал: на самом деле Сомин жила по правилам – просто по своим собственным. Она по-настоящему очаровала его.

– Чуну, словами не передать, как мне приятно, что ты пришел нам помочь, – с доброй улыбкой поблагодарила его госпожа Мун.

– Конечно. Я всегда рад прийти на помощь другу. – Он произнес последнее слово с нажимом и подмигнул Сомин.

Она поджала губы, и Чуну представил, как она пытается сдержать грубости, за которые мать отвесила бы ей оплеуху.

Чуну чуть не подмигнул ей еще раз – исключительно чтобы позлить, – но в этот момент из ванной вышла Миён.

Она тащила нечто похожее на доверху полную и очень тяжелую коробку. От одного только вида кумихо Чуну растерял все свои бойкие словечки. Последнее время он не знал, что сказать в присутствии Миён. Каждый раз, когда он видел ее, в животе у него все переворачивалось. В прошлом, когда он чувствовал себя неловко рядом с кем-то, он просто уходил. Но теперь от мысли сбежать ему почему-то становилось только хуже. Впервые за свою бессмертную жизнь он чувствовал себя перед кем-то в долгу. И Чуну терпеть этого не мог.

Несмотря на растрепанные волосы, усталые глаза и легкий блеск пота на лбу, Миён была великолепна. Впрочем, меньшего от бывшей кумихо Чуну и не ожидал. Кумихо всегда были красивы: мужчины мгновенно влюблялись в них, а затем – лишались печени. Когда-то Чуну думал, что они могли бы быть напарниками. Двумя бессмертными, вынужденными нести бремя очарования, пока с людских глаз не спадет пелена и их с Миён не назовут чудовищами.

Но то была старая Миён, и даже в прежние времена хищный образ жизни бессмертного существа, описанный в сказках про девятихвостых лис, ей не особо давался.

При виде Чуну