Москва Златоглавая, и звон колоколов… - Вячеслав Алексеев

Станислав отхлебнул пива, его несло:

— Да — военка! Да — самолеты! Можно подумать, что простой советский обыватель на МиГ-25 на дачу летал. Я очень рад, что наши самолеты настолько круты, но почему я должен регулярно иметь извращенный секс с Москвичем, в котором воткнут древнейший пусковой движок от какого-то немецкого танка времен второй мировой войны? Какое может быть уважение к «своим» после такого гнусного измывательства над народом? Или спроси любого радиолюбителя, да что я, ты же сам, как и я — был радиолюбителем… Вот что ты думаешь о наших полупроводниковых приборах? Если параметры диодов, изготовленных из нашего и европейского сырья, отличаются даже на глаз, то что можно говорить о современных ИМС-ах? У нас нет ни одного производства, на котором можно было бы изготовить ИМС степени интеграции аналогичной Pentium.

— А что такое ИМС? — Переспросил Стас-гость.

— Ах да, в семидесятых у нас интегральными микросхемами даже и не пахло… Во-общем, это готовый функциональный блок, собранный в микрокорпусе… Ну, к примеру, операционный усилитель или арифметическо-логическое устройство… Вместо кучи транзисторов, сопротивлений и конденсаторов… Чего бы ты не начал собирать — от детекторного приемника до телевизора — всегда можно найти ИМС, в которой половина нужной тебе схемы, уже собранная и отлаженная, и все в во-о-от таком махоньком корпусе.

— Ладно, наплюй, — теперь уже Женя перебил Стаса-хозяина, — это все электроника. Ближе к телу, как говорил Мопассан. Что-то мы потолкались среди народа на улицах, на рынке… Честно говоря, да — сейчас и магазины полны, и колбаса… Да что там колбаса — все есть, чего мы там — Женя сделал неопределенный жест рукой, — и не видели. А народ не очень рад нынешним реформам то… Как же это?

— Дык… Естественно, рынок — работать нужно, и не так, как нас приучила советская власть — потихоньку и не спеша с перекурами, а по 25 часов в сутки. С полной отдачей, иначе не выживешь — конкуренты сожрут твой хлеб с маслом. А мы так не умеем. Не привыкли. На реформаторов ныне всех собак навешали. Но ответственность Гайдара, Бурбулиса и Чубайса не в этом. Мы жили в соц. лагере, это почти тоже самое, что и зона — за тебя думали, за тебя решали, о тебе заботились. Не так, чтоб сильно, но по минимуму ты сыт, обут, одет, к работе годен. Все. Умереть не дадут, но и излишеств с удобствами для тебя никто не предусмотрит. Не положено и все тут, излишества только для номенклатуры. И никто не знал, ЧТО там — за порогом барака. Видели жизнь капстран — картинки, витрины, а откуда и, главное, за счет чего все это изобилие берется — не видели, это же не афишировалось. Кроме того, история не знала столь сильно изуродованной экономики, народа, превращенного в совок. «Ученые» — тоже не знали и не могли знать, хотя и бубнили что-то о 500 днях. А шаг нужно было делать немедленно и реформаторы его сделали, отлично понимая, что за порогом барака на первых порах не будет даже пайки и теплых нар, что свобода поначалу — глухой лес, дождь и голод, что простой народ, ожидающий вволю дешевой колбасы, их возненавидит, и коммуно-фашисты этим воспользуются. Вон прибалты после отделения, поляки, чехи — очень быстро поднялись, потому что у них еще живы те, кто знает — как надо жить в условиях капитализма. А у нас нету таких спецов. Даже цеховики — отечественные подпольные предприниматели — обладают навыками краж госсобственности и умению прятать концы при проверках ОБХСС. И все! А нормального цивилизованного бизнеса не знают. Вот и делают, что умеют — крадут все подряд. Да и сами реформаторы — первыми пример показали, как и по сколько красть можно. Альтруистов то ныне нет, всех идеалистов еще в тридцатые годы расстреляли. Впрочем, нет худа без добра: позакрывали кучу производств, просаживавших сырье, энергию и финансы в утиль.

Пришельцы заметно помрачнели. Да, в былые годы они сами травили анекдоты в курилках про несуразности Советской жизни, но все-таки, в отличие от Стаса-аборигена этой реальности, хороших воспоминаний было больше негатива, и они были слишком свежи. Обидно, когда вот так, походя, обличают всю твою вроде как бы зазря прошедшую жизнь, но с другой стороны и возразить нечего. Но молчавший до сих пор Женька, уцепившись за последнюю фразу, решил вмешаться:

— Это чего ж за производства такие? Которые никому не нужны были?

А Стас, как будто специально ждал этого вопроса, с ехидцей в голосе:

— Тебе за какой период? Довоенный, после или Брежневский? Про Беломорканал рассказать? Жутко судоходный канал сразу после открытия… А про переброску северных рек чего-нибудь знаешь? А вот я, да и ваш Станислав, наверное, раз у нас биографии схожи, три года с этим проектом работал. И о БАМе вы должны знать — как раз из вашего времени! Это ж только крупные проекты, о которых знала вся страна, но были и помельче. К примеру — «антирадиационная краска» для военных самолетов: около 40 НИИ, десяток заводов было выделено в самостоятельную отрасль при МинХимпроме CCCР. Десятки лет производили спецкраску и красили самолеты, боролись за водостойкость — краска-то слезала после каждого полета и потому всю технику по СССР приходилось постоянно перекрашивать. Да, она действительно уменьшала радиационное облучение пилота, но потом один студент задал вопрос — сможет ли сия краска защитить от прочих факторов ядерного оружия? Ударной волны, тепловых лучей… Нет! Защищенный бомбардировщик кувырнется так же, как и не покрашенный. И тему зарыли. А со строительством другой всесоюзной комсомольской — Атоммаша какая беда приключилась — не в курсе?

— Первый раз слышим…

— Ах да, это много позже было, в середине 80-ых. Тогда в двух словах: Вы, геологи, знаете — что такое лесс? — получив утвердительный ответ, Стас продолжил. — О том, что фундамент завода расположили на лессовых грунтах было ясно сразу после предварительной разведки — даже не ТЭО, а при рекогносцировке, и тем не менее, партия сказала — «Надо!».

— А что такое лесс? — переспросил Валентин.

— Это пылеватый песочек, сцементированный гипсом. По свойствам напоминает кусок сахара — такой же прочный, пока сухой. Сверху лесса — слой глины был, метра 3 не больше. Вот тут и начали строить завод и город-спутник Волгодонск. Так ведь и построили, даже завезли и смонтировали оборудование, между прочим, общая длина стана или как он там… конвейера — полтора километра, по технологии перекос на всем протяжении не мог превышать 5 мм. Стройка шла трудно, собственно потому и была объявлена всесоюзно-комсомольской, и потребовала намного больше денег, чем предполагалось: попробуй-ка забить в кусок сахара хотя бы гвоздь? А тут сваи забивали, и сваи ломались. И фундаменты местами пришлось в срочном порядке переделывать. А к заводу пристроили хвостохранилище, тоже необходимое по технологии — для жидких отходов. Пуск прошел в срок, кому положено — получили медали и ордена, а потом пустили первые отходы в хвостохранилище… И завод умер за один день. Что произойдет с гвоздем, забитым в сахар, если тот кусок водичкой намочить? Вот и тут стены рушились. А теперь вспомни о пресловутых 5 мм перекоса. Ну а как Чернобыльская АЭС рванула, это тоже без вас было, было решено и вовсе прекратить реанимацию завода, который, кстати, должен был изготавливать оборудование для АЭС чернобыльского типа.