Ветряки - Пол Андерсон

— Ужас, — сказал я. И это действительно так. Среди них это вызывает больше, чем страх, для них это не ординарный эпизод соблазнения; они придают такое значение девственности, что подобная история оставила бы в душе жертвы шрам на всю жизнь. И тот вопрос, который я задал, был уже менее искренним, так как ответ был известен мне наперед, — А почему граждане терпят такого правителя?

— У него есть армия, — вздохнул Брюн, — И потом, непосредственно он приносит зло незначительной доле населения. Большинство людей удовлетворены тем, что они находятся в безопасности от пиратов и завоевателей, а этот ублюдок действительно их защищает. И наконец, он спелся с людьми Моря. А пока они его поддерживают или, по крайней мере, не сопротивляются ему и не объявляют бойкота, ему хватает металла, чтобы нанимать себе солдат. — Он покачал головой. — Не понимаю, почему они за него. Мавраи, кажется, порядочный народ.

— Мне приходилось слышать, — осторожно заметил я, — что он прислушивается к их советам относительно посадки новых лесов, заботы о почвах, биоконтроля, управления животным миром, рыболовства.

— Но не в отношении людей!

— Возможно, вы правы, сеньор Брюн. Я не знаю. Но кое-что мне известно. Наши предки ободрали планету почти до костей. Пока нам не удастся нарастить на ней мясо, люди, где бы они ни жили, будут находиться под угрозой гибели. На самом деле, мы можем поддерживать технологию, лишь опираясь на биологические основы. Например, поскольку почти все приходится делать из древесины, мы должны соблюдать баланс лесопосадок и лесодобычи. А поскольку запасы нефти иссякли или почти иссякли, мы в значительно мере зависим от микробных топливных клеток, а топливо, которое они потребляют, это не что иное, как побочные продукты нашего существования, следовательно, нам нужно, чтобы жизнь была обширна. И если бы случилось чудо, и нефть вновь забила бы ключом, нам все равно нельзя было бы жечь ее в больших количествах. Опыт предков показывает, во что выливается загрязнение окружающей среды.

Он пристально взглянул на меня. Я понял, что вышел из своей роли. Я поторопился рассмеяться и заметил:

— В старые времена, в своем имении мне приходилось выслушивать такие лекции не от одного маврайского агента. А теперь расскажите мне, что же все-таки произошло в Саннакрусе.

— Ну… — он вроде бы расслабился, или мне этого просто хотелось. — Эта тревога нарастала достаточно долго, как ты понимаешь. Дело не только в Главном боссе Шарле; весь костяк полиции, который никогда не изменится, пока люди Моря сохранят свое влияние. Нас становится слишком много, чтобы жить хорошо, когда пахотных земель и рыбы оказывается недостаточно.

Я воздержался от замечаний о преимуществах контроля рождаемости, сознавая, что то, что вполне естественно для людей, проводящих жизнь на борту корабля и на островах, с трудом, медленно, доходит до тех, кому кажется, что весь континент лежит у их ног. Пока они не научатся, им придется еще несколько раз вымереть, а нам остается лишь заботиться о том, чтобы они при этом не слишком испоганили природу. Такова наша доктрина. Но можешь ли ты вообразить, Елена, как трудно применять эту абстрактную доктрину к живым существам, к Брюну и Джине, к маленькому сорвиголове Роджу и крошечной доверчивой Дорти?

— Мы проводили некоторые исследования, — продолжал он, сделав еще глоток и вновь выпустив дым в свежий ночной воздух, — Все, что было пригодно для разработки, уже захватила старая добрая страна. Но в старых книгах рассказывалось, как пустыни заставляли цвести, в таких местах, как Зона. Может быть, такую возможность найти и поближе к дому? И что же, это оказалось правдой. Здесь, в Маухваи нашелся природный водный источник, который давал достаточно воды, чтобы наполнить ею каналы. Черт его знает, как это предки его проворонили. Мой отец думает, что при них он не существовал: в какие-то дремучие века землетрясение могло разрушить пласт и открыть проход для большого слоя воды, о котором раньше никто не догадывался.

Как бы там ни было, случай с Джиной послужил последней каплей. Он стал поводом к тому, чтобы ее отец вместе с моим собрали небольшой отряд первопроходцев. Они выполнили основную работу по оконтуриванию водного слоя, вырыли первый короткий канал, возвели первый ветряк и проложили первые трубы, сами их изготовив. В помощь себе они наняли кочевников Иннио, однако же я не представляю, как им это удалось, вообще-то, несколько человек погибло от перегрузок.

Когда остальные вернулись, их семьи потихоньку распродали свое имущество, обменяв его на повозки, инструменты, семена, над которыми потрудились генные инженеры и т. п. Главного босса мы застали врасплох. Если бы он попытался запретить миграцию, ему пришлось бы иметь дело с гражданской войной. Он все еще претендует на то, что мы должны ему подчиняться, но мы не платим ему налоги и не обращаем внимания на его указы. Если нам случится к кому-нибудь присоединиться, то это, скорее всего, будет Сандаго. Но мы предпочли бы оставаться самостоятельными и, мне кажется, независимость нам по плечу. Когда эта территория будет разработана, она сможет прокормить большее население.

— Героическое предприятие, — тихо заметил я.

— Да, во втором потоке многие умерли, а половина стала инвалидами от непосильного труда в начале колонизации. Но мы добились своего, — Он взялся за кружку, словно это было какое-то оружие. — Теперь мы сами себя обеспечиваем, а излишки, которыми мы можем торговать, становятся с каждым годом значительнее. Мы свободны.

— Я в восхищении от ваших достижений, в том числе, в части машиностроения, — сказал я, — Может быть, у вас есть идеи, которые пошли бы нам на пользу, когда я, наконец, вернусь домой. Или я мог бы вам что-нибудь подсказать?

— Хм… — Посасывая трубку, он нахмурился, внезапно насторожившись,

— Мне бы хотелось посмотреть всю вашу гидравлическую систему, — продолжал я, при этих словах сердце забилось у меня в горле, — Не могли бы вы завтра познакомить меня с тем, кто за нее отвечает, и я бы посмотрел на водный источник и на ветряки?

— Нет! — Он вскочил со своего стула. Несколько секунд он нависал надо мной с таким видом, что я опасался, не бросит ли он в сторону трубку, чтобы выхватить нож, прикрепленный у него за поясом. Сгущалась ночная тьма, и я не мог разглядеть выражения его лица, но и глаза, и зубы у него сверкали вовсю.

Через несколько долгих секунд он расслабился. Он сел, и его смех показался деланным.

— Простите, Дон Мивел, — он не был искусным лжецом. — Но у нас уже были неприятности такого рода, и я поэтому так бурно реагирую, — Он обратился за утешением к табаку, — Боюсь, к группе ветряков допускаются лишь те, кто ее обслуживает да еще мэр. То же относится и к строению, под которым расположен водный источник.