Энеата. Воин и Солнце (СИ) - Бодарацкая Анна

— Ну да, — косо посмотрел на него Амар.

Фазмира нервным жестом прижала ладонь к губам; Нунна воззрился на управляющего имением, как на своего кровного врага, а Энеата растерянно переводила взгляд с одного на другого.

— Я должен предупредить отца!.. — наконец произнёс Нунна.

— Вас не пропустят обратно через заставу, юный господин, — покачал головой Амар.

Юноша прикусил губу, судорожно размышляя.

***

Второй этаж дома Хурсана и Энеаты скорее напоминал тростниковый шалаш, поставленный на плоской крыше. Здесь старик и его воспитанница сушили лекарственные растения и собранные в саду плоды, здесь же спала Эне, постелив набитое кудельками одеяло на тростниковую циновку. Сегодня ароматы целебных трав ничуть не успокаивали Энеату, и девушка бодрствовала, сидя на этом подобии кровати, поджав и обхватив руками колени.

Близился рассвет, а юная знахарка всё не могла перестать думать. Несмотря на изученное ремесло и заботу о большом доме и саде, воспитанница целителя оставалась в душе маленькой девочкой, живущей одним днём и перекладывающей бремя всех житейских вопросов на плечи своего наставника. Теперь старый лекарь покинул её, оставив безраздельной госпожой над лавкой и хозяйством, и, хотя по сути всеми делами занимался вольноотпущенник Амар, Энеата чувствовала странную тревогу и даже страх из-за свалившейся на хрупкие плечи ответственности.

Прибывших гостей из Энарана кое-как разместили в не слишком большом доме; Нунну поселили в комнате Хурсана, Фазмира пристроилась на втором этаже вместе с Энеатой, служанке и её супругу-слуге пришлось спать в кухне, а двоих рабов и вовсе отправили ночевать в овине.

К утру, когда уже светало, Энеате всё же удалось задремать, но вскоре её разбудила Фазмира.

— Эне! — взволнованно позвала она. — Эне, беда!.. Стражники хотят увести Нунну!..

Энеата с трудом разлепила заспанные глаза, поднимаясь и потирая ладонями веки.

— Чего? — пробормотала она, воззрившись на гостью.

— Нунна! Помоги же нам! Они говорят, что их прислал эсин…

Энеата вскочила, торопливо натянула подобающее дню одеяние и помчалась за Фазмирой вниз, во двор.

Энеата старалась хотя бы казаться спокойной и рассудительной, но волнение всё сильнее охватывало её. Хоть с детьми энаранского судьи она познакомилась совсем недавно, Энеата переживала о них даже сильнее, чем могла бы о ком-то давно известном.

У открытых ворот столпились и слуги, и праздные соседи, наблюдавшие за происходящим. Несколько стражей города уводили прочь Нунну. Энеата попыталась их остановить, но ей удалось лишь ненадолго задержать одного из стражей, своего давнего знакомого, и быстро его расспросить.

Тот сообщил, что чуть раньше некий Нунна пытался покинуть город, но выходы были уже перекрыты. А у стражников был приказ задерживать всех, кто прибыл из Энарана, особенно представителей знатных родов.

— Я могу узнать у эсина, в чем дело? — поинтересовалась Энеата.

— Вы можете попробовать, госпожа асу, но вряд ли вас допустят к эсину.

— Ничего, я поговорю с кем-нибудь, к кому допустят, — Энеата начинала раздражаться, и старалась глубоко и медленно дышать, как учил её Хурсан — чтобы сдерживать растущую ярость.

Стражник развел руками, не найдя возражений.

Уважение жителей Арка к имени Хурсана в очередной раз помогло Энеате. Её без сомнений пропустили к верховному судье, и тот уделил достаточно времени, чтобы объяснить: предавший дружбу с Энараном эсин Арка присягнул на верность Идшару, и отныне выполняет все приказы, идущие оттуда. А среди прочих пожеланий военачальника Асахира было и требование сообщать всё, что станет известно о высокородных горожанах Энарана. О семействах эсина и верховного судьи и вовсе оговорили особо, и потому Нунну решили отправить к стану идшарцев.

К счастью, Энеате верили. Услышав из её уст, что кроме Нунны прибыли только слуги, проверять не стали — Фазмира была в безопасности. Юная асу вернулась домой, чтобы предупредить Фазмиру и собрать кое-какие вещи, а затем устремилась вслед за Нунной.

***

Старик Хурсан никогда не уставал напоминать Энеате об опасностях, таящихся в колдовстве. Он обучал её упорно и требовательно, но все занятия сопровождались запретами на любое проявление силы при свидетелях. Он говорил, что люди не поймут, не примут, отвернутся от неё, если она хоть в чём-то будет отличаться от них; по этой же причине он заставлял чужеземную сиротку с детства красить волосы смесью трав, превращающей её рыже-медовые волосы в чёрные.

И Энеата в этом вопросе слушалась наставника беспрекословно — вероятно, потому, что только в этом старик Хурсан был так настойчив.

Соседи любили молодую асу, всегда доброжелательную, приветливую и заботливую, и охотно доверяли ей лечение близких, несмотря на совсем ещё юный возраст целительницы; однако посплетничать о судьбе «бедняжки» не стеснялись даже в её присутствии. Круглые светлые глаза, не стыдясь, называли «рыбьими», укоряли за слишком бледную кожу и худую, почти тощую фигурку, открыто говорили, что шансов выдать такую замухрышку замуж у Хурсана нет даже при столь щедром приданом и добром имени.

Что бы сказали снисходительные соседки, если бы видели Энеату вместе с красавцем Нунной!.. Эти мысли неустанно лезли в голову Энеаты, пока она старалась незаметно пройти по улицам к воротам, и девушка постоянно встряхивала головой, как будто надеясь, что идеи и мечтания просто упадут с головы вместе с постоянно съезжавшим с волос покрывалом. Она не могла позволить себе просто сидеть и ждать, пока с Нунной что-нибудь случится.

Энеата была уверена: Нунна не может быть в чём-то повинен, власти Арка просто напутали. Но успеют ли разобраться идшарцы, славные пылкостью нрава? Бежать. Укрыть. Дождаться в безопасности, пока идшарцы уйдут домой…

Энеата научилась скрываться от чужих глаз ещё в детстве, до встречи с Хурсаном, когда пряталась от недобрых людей и хищных зверей. И сейчас она вышагивала чуть в стороне от пыльной дороги, скрытая мороком и уверенная, что семеро стражей, ведущих Нунну в сторону Закатных скал, не увидят её, пока она сама того не захочет.

Как же она ненавидела палящее южное солнце! С каким удовольствием Энеата скрылась бы от невыносимого зноя под сенью персикового сада или в тени увитой зеленью стены… Но надо было идти вперёд, не отставая, выжидая удачный случай.

Вскоре стражники остановились на отдых, разместившись возле нескольких чахлых деревьев, дававших какую-никакую, но тень. Подойти близко Эне не решалась, а в отдалении, как на зло, не было ни единой ветки. Солнце нестерпимо жгло, и девушка решила, что ждать больше не может.

Томный морок превратил раскалённый воздух в густой туман, окутавший стражей. Один за другим воины Арка, теряя силы, закрыли глаза, падая на землю. Энеата бегом рванулась вперёд, почти что подлетела к Нунне, единственному здесь оставшемуся в сознании, и резко разрезала опутавшие запястья жениха верёвки вынутым из поясной сумки ножом.

— Бежим быстрее, пока они не очнулись, — оттараторила Энеата, потянув его за руку и нервным жестом указывая направление — прочь от Арка вдоль скал.

— Эне?.. — округлившимися от ужаса глазами пробормотал Нунна, уставившись на чародейку.

— Надо успеть скрыться! — Эне начала сердиться на опешившего от испуга Нунну, а тот никак не мог осознать произошедшего. Через несколько мгновений он наконец немного пришёл в себя и побежал следом за мчащейся Энеатой.

Под сенью скал они остановились, так как Эне без сил рухнула бы на камни, если бы Нунна не успел её подхватить и бережно усадить, поддерживая под руки.

Девушка вытащила из сумки флягу и пригубила, после чего сбивчивым голосом виновато произнесла:

— Не выношу жары.

Нунна молча присел рядом, совсем нерадостно оглядывая спутницу и не решаясь задавать вопросы.

— У нас есть несколько минут на отдых. Не могу идти… Стражники очнутся не слишком скоро…