Поющие кости. Тайны Д’Эрбле (сборник) - Ричард Фримен

Раскачивающийся фонарь продолжал приближаться, из темноты появились двое мужчин с носилками, покрытыми брезентом, под которым угадывались очертания человеческого тела. Поднявшись на платформу, они внесли носилки в павильон, и внимание пассажиров переключилось на носильщика, несшего саквояж и зонт, и начальника станции, замыкавшего процессию с фонарем в руке.

Когда носильщик проходил мимо, Боскович подскочил к нему с вопросом:

– Это его зонт?

– Да, сэр, – подтвердил носильщик, останавливаясь и протягивая ему зонт.

– О боже! – ахнул Боскович и резко повернулся к Торндайку: – Могу поклясться, это зонт Бродского. Вы его помните?

Торндайк кивнул, и Боскович снова обратился к носильщику:

– Я узнаю этот зонт. Он принадлежит джентльмену по фамилии Бродский. Если вы заглянете внутрь его шляпы, то увидите это имя. Он всегда помечал свои шляпы.

– Его шляпу пока не нашли, – сообщил носильщик. – Но вот идет начальник станции, он как раз оттуда.

Повернувшись к подошедшему начальнику, носильщик доложил:

– Вот этот джентльмен, сэр, узнал зонт.

– Так вы узнали его, сэр? Тогда, может быть, пройдете в павильон и опознаете тело? – предложил начальник станции.

Боскович испуганно отпрянул.

– А оно… а он… очень изуродован? – нервно спросил он.

– Изрядно. Видите ли, по нему проехал паровоз и шесть вагонов, пока они сумели остановить поезд. Голову снесло начисто.

– Ужас! Ужас! – поперхнулся Боскович. – Если не возражаете, я лучше воздержусь. Вряд ли это необходимо, как вы думаете, доктор?

– Крайне необходимо, – возразил Торндайк. – Раннее опознание очень важно.

– Ну, раз так нужно… – пробормотал Боскович и неохотно последовал за начальником станции; в тот же момент раздался звон колокола, возвещающий о прибытии паромного поезда, опоздание было небольшим. Через несколько секунд бледный испуганный Боскович выскочил из павильона и бросился к Торндайку.

– Это он! – задыхаясь, воскликнул он. – Старина Бродский! Бедняга. Вот кошмар! Мы должны были здесь встретиться, чтобы вместе ехать в Амстердам.

– А он что-нибудь вез с собой? – спросил Торндайк, и мужчина, который привлек мое внимание, придвинулся к нам поближе, словно хотел расслышать ответ.

– Да, какие-то камни у него были, но я не знаю сколько, – ответил Боскович. – Его секретарь наверняка в курсе. Кстати, доктор, вы сможете взять шефство над этим делом? Чтобы знать наверняка, это несчастный случай или… ну, вы понимаете. Мы с ним старые друзья и земляки – оба из Варшавы. Мне бы хотелось, чтобы вы тоже поучаствовали в расследовании.

– Хорошо, – согласился Торндайк. – Я постараюсь убедиться, что все именно так, как кажется на первый взгляд, а потом представлю отчет. Вас это устроит?

– Да, доктор. Это очень великодушно. А вот и поезд. Надеюсь, я не слишком расстроил ваши планы?

– Ничуть. В Уормингтоне нас ждут не раньше полудня, и я надеюсь, что мы успеем во всем разобраться и не опоздать на встречу.

Когда поезд отошел, Торндайк нашел начальника станции и сообщил ему о просьбе Босковича.

– Но, разумеется, мы сначала дождемся полиции. Им уже сообщили?

– Да, я сразу же послал за инспектором, и он должен появиться с минуты на минуту. Пойду его встречу.

Начальник станции явно хотел переговорить с полицейским наедине, прежде чем делать какое-то официальное заявление.

Когда он ушел, мы с Торндайком стали прогуливаться по опустевшей платформе, и мой друг, по своему обыкновению, стал раскладывать все по полочкам.

– В подобном происшествии надо прежде всего определить, с чем мы имеем дело – с несчастным случаем, самоубийством или убийством, причем наше решение должно базироваться на заключениях, выведенных на основе анализа следующих сведений: фактических обстоятельств дела, результатов осмотра тела и данных с места происшествия. В настоящий момент мы знаем только то, что погибший был торговцем бриллиантами, совершавшим поездку особого свойства и предположительно имевшим при себе небольшой, но ценный груз. Эти факты говорят не в пользу самоубийства и скорее свидетельствуют об убийстве. К версии несчастного случая нас могут склонить такие данные, как наличие переезда, дороги или тропы, ведущей к путям, ограждения с проходом или без него или любые другие обстоятельства, объясняющие нахождение погибшего в том месте, где было найдено его тело. Поскольку такими сведениями пока не располагаем, нам следует восполнить этот пробел.

– Почему бы вам не расспросить носильщика, принесшего саквояж и зонт? – предложил я. – Сейчас он общается с контролером и будет рад лишнему слушателю.

– Отличное предложение, Джервис. Посмотрим, что он нам расскажет.

Мы подошли к носильщику, который, как я и предполагал, стремился поделиться подробностями трагического происшествия.

– Дело вот как обстоит, – начал он отвечать на вопрос Торндайка. – В том месте железнодорожное полотно круто заворачивает, и товарняк как раз шел по дуге, когда машинист увидал, что впереди на рельсах что-то лежит. Паровозный фонарь осветил рельсы, и стало ясно, что там человек. Машинист сбросил пар, дернул свисток и дал по тормозам, но, ведь сами знаете, сэр, поезд не сразу останавливается, так что по бедняге проехал паровоз и полдюжины вагонов.

– А машинист видел, как именно лежал человек?

– Да, под фонарем все было видно как на ладони. Он лежал ничком, так что его шея находилась на рельсе. Голова была на полотне, а тело снаружи на откосе. Похоже, он сам лег на рельсы.

– Там поблизости есть переезд?

– Нет, сэр. Ни переездов, ни дорог, ни тропинок – там вообще ничего нет, – с жаром произнес носильщик. – Он, должно быть, прошел по пустырю, перелез через ограду и лег на рельсы. Похоже, хотел распрощаться с жизнью.

– А как об этом узнали на станции?

– Машинист и его помощник, когда стащили тело с рельсов, побежали к ближайшей сигнальной будке и отправили телеграмму. Мне об этом начальник станции сказал, когда мы с ним шли по путям.

Торндайк поблагодарил носильщика, и мы пошли к станционному павильону, на ходу обсуждая полученные сведения.

– Наш друг, несомненно, прав в одном, – заметил Торндайк. – Это не несчастный случай. Человек, если он близорукий, глухой или просто глупец, может перелезть через ограду и попасть под поезд. Учитывая положение тела на рельсах, можно предположить две гипотезы: либо это самоубийство, как считает наш носильщик, либо человек был уже мертв или без сознания. Выводы будем делать, когда увидим тело, если, конечно, нас к нему допустит полиция. Вот как раз идут начальник станции и полицейский. Послушаем, что они скажут.

Но эти два официальных лица решили не принимать посторонней помощи. Тело осмотрит полицейский врач, и все сведения будут сообщены по обычным каналам. Однако карточка, предъявленная Торндайком, несколько изменила ситуацию. Неуверенно помяв ее в руках и скептически хмыкнув, инспектор тем не менее разрешил нам осмотреть тело, и мы вошли в павильон вслед за начальником станции, который зажег там газовую лампу.

Носилки стояли на полу у стены, их скорбный груз был по-прежнему накрыт брезентом. Рядом на большом ящике лежали саквояж, зонт и раздавленная оправа без стекол.

– Очки были найдены рядом с телом? – поинтересовался Торндайк.

– Да, рядом с головой, а стекло рассыпалось по всему полотну.

Торндайк что-то пометил в записной книжке и, когда инспектор откинул брезент, сосредоточил свое внимание на изувеченном трупе с отрезанной головой. Склонившись над этим жутким объектом, хорошо видимым при свете большого фонаря, который держал инспектор, он с минуту молча изучал его, потом выпрямился и тихо произнес:

– Думаю, две из трех гипотез мы можем отбросить.

Инспектор, быстро взглянув на него, хотел что-то спросить, но тут его внимание переключилось на чемоданчик, из которого Торндайк вынул пару небольших пинцетов.

– Мы не имеем права проводить вскрытие, – запротестовал он.

– Разумеется, нет. Я просто хочу заглянуть к нему в рот.

Оттянув пинцетом губу, Торндайк осмотрел ее внутреннюю сторону и стал скрупулезно изучать зубы.

– Вы не дадите мне свою лупу, Джервис? – обратился он ко мне, и я вручил ему свое складное увеличительное стекло.

Направив фонарь на мертвое лицо, инспектор с интересом склонился над трупом. Торндайк со своей обычной дотошностью медленно провел лупой вдоль неровных зубов и потом внимательно осмотрел верхние резцы. После чего осторожно вынул пинцетом крошечный предмет, застрявший между верхними передними зубами, и поместил его под лупу. Опережая его просьбу, я извлек из чемоданчика предметное стекло и препаровальную иглу. Когда Торндайк поместил предмет на стекло и расправил его иглой, я поставил на ящик его микроскоп.

– Каплю глицерина и покрывное стекло, пожалуйста, – попросил Торндайк.