Пустыня смерти - Олеся Шалюкова

— Тебя вскормили змеиным молоком и змеиным ядом. Когда ты первый раз поменяешь шкуру, ты узнаешь смысл этих слов.

— Эй, эй! Что значит, поменяю шкуру?! Я же не змея!

Накатившая на меня растерянность пополам с истерикой, была настолько сильной, что мои глаза распахнулись сами собой. И вот здесь меня поджидал крупный такой сюрприз. Я не спала. Совсем. А ещё я была в сознании.

Конечно, поручиться за то, что у меня нет температуры, и это не бред, я не смогла. Но факт оставался неизменным.

Чтобы я не замёрзла в ледяном ходе, меня кольцами обнимал змей. И я с ним разговаривала!

Истерику отрезало, словно её никогда и не было. Ну, змей, говорящий. Мелочь!

Проблема была в том, что по-змеиному шипела я. Я! Сама!

Как настоящая змея.

Вот теперь на меня накатило. Нет, это была не истерика, это было сродни неверию.

Рассудок цеплялся за реальность, а некий ехидный червячок самолюбия подталкивал за эту черту, нашёптывая: «Поверь, ну же! Просто ты не такая как все. Ты всегда это знала. Вот почему тебя не тронули боги пустыни, вот почему тебя не обижали змеи. Вот почему мы сможем все и даже немного больше! Перед нами будущее. И нам совсем не надо становиться чьей-то наложницей. И даже умирать не надо. И становиться охотниками. Мы можем свою жизнь построить так, как мы того пожелаем!»

И на этом самолюбие заткнулось, оставив меня растерянной, разбитой, ничего не понимающей.

Змеиный раздвоенный язык коснулся моей щеки.

«Спи, дитя», — прошипел змей. — «Набирайся сил. Человеческой еды больше не осталось, но в моей норе есть немного воды. Ночью мы тронемся в путь».

Это могла быть ловушка. Это мог быть бред моего воспалённого сознания, но я доверилась змею, закрыла глаза и ввергла себя в милость богов Раяра. Им виднее.

…А он был совершенно слепым, тот старик, что встретил меня на пороге у огромного шатра. Попробовав языком воздух, Змей обвился вокруг меня, пожелал удачи и растаял обратно в пустыне. А я осталась стоять.

Белые, пугающе пустые глаза старика смотрели на меня. На его лице не было никакого выражения. И я стояла под этим пустым взглядом, переминаясь с ноги на ногу, и не знала что сказать.

«Мир вашему аулу»?

Так вокруг никакого аула-то нет. И он точно не старейшина.

«Я заблудилась?»

«Я пришла сюда, чтобы найти ответы на вопросы?»

«Не посчитайте меня блаженной, но меня только что сюда привёз змей, но я даже не знаю зачем? Просто он сказал, что от нас пахнет одинаково?»

Пауза затягивалась.

Молчание становилось невыносимым.

И тогда я сказала то, что не собиралась никогда никому говорить.

— Помогите мне, пожалуйста, — попросила я тихо. — Мой аул уничтожили, я осталась совсем одна и не знаю, куда мне идти, и что теперь делать.

Слепой не сказал мне ни слова.

Он просто молча показал рукой на свой шатёр.

Он не сказал ни слова, пока наливал мне воды в крутой рог песчаного барана.

Он не сказал ни слова, просто молча выдал мне пару лепёшек.

Первые слова, которые я от него услышала, были слова: «Оазис там, одежду и полотенце я тебе дам. Как тебя называть?»

Ответить на этот вопрос оказалось очень сложно. Своё имя я не помнила. Наверное, когда-то мне его давали и даже называли этим именем. Но это было очень давно.

Называть саму себя выродком не хотелось, выкормышем тоже.

А затем в памяти всплыл коридор, щитомордник и его тихое шипение. И я решилась принять то, данное мне имя.

— Змеиное дитя. Я Змеиное дитя.

— Хорошо. Я буду называть тебя Змеёнок. И ты станешь лучшим проводником по пустыням, которого когда-либо видел Раяр.

— Я девушка, — заметила я осторожно.

Губы старца раздвинулись не то в улыбке, не то в усмешке.

— Уже нет. Ты змеиное дитя, воспитанник пустыни. И только от тебя зависит, как далеко над Раяром разлетится твоя слава.

Я ему не поверила, этому слепому старцу. Да и кто бы смог?

Я ждала вопросов, думала, что на них отвечать. Но старец ни о чём меня в тот вечер не спросил.

А на следующий день началось моё обучение.

Слепой учил меня всему: как найти воду в пустыне, как предсказывать погоду и определять зыбучие пески, как укрываться от непогоды и водить караваны. Как искать песчаных баранов, как их убивать и свежевать.

Несмотря на то, что старец был слеп, он учил меня стрелять из лука, метать кинжалы и драться. Я не знала и половины тех приёмов, которые он мне показывал. И вряд ли их знали мастера из аула Песчаных крыс.

Очень быстро мои руки перестали быть нежными и ухоженными, стали обветренными и в мозолях.

На смену гибкости танцовщицы пришла воинская выправка.

И под мужским шаосе меня невозможно было отличить от парня, если, конечно, не ощупывать.

Хозяин шатра сказал называть его дед Ассан, и он постоянно обращался ко мне как к парню. И мало-помалу я привыкла говорить о себе в мужском роде.

За месяцем последовал второй, третий, сменились сезоны, прошёл один год, пошёл второй. И на исходе трёхгодичного цикла, дед Ассан представил меня своим друзьям в пустынном ауле Странников.

— Мой наследник, Зеон, — отрекомендовал он, хлопнув меня по плечу. — Прошу учесть, лучший проводник по пустыне из возможных. Даже лучше меня будет, главное дать ему набраться опыта.

— За этим дело не станет, — пообещали собравшиеся в таверне пустынники.

И сдержали своё слово.

Так появилась на свет легенда нашей пустыни. Так родился Зеон, Змеиное Дитя, а я, несостоявшаяся наложница-смертница, умерла.

I. Королева песчаных муравьёв

Хорошо просыпаться поутру, когда за тканевым пологом звучит хорошо знакомая песня грядущего шторма. Несмотря на то, что сегодня с утра не небе не было ни одного облачка, я знала точно — близится буря.

Я считывала это предсказание в напеве пересыпающегося песка. Как нетерпеливый человек переминается с ноги на ногу, желая отправиться в путешествие, так и здесь, песок шелестел, шумел, перекатывался гигантскими волнами, ожидая в нетерпении тот миг, когда ладони урагана подхватят его и вознесут высоко-высоко в небо. Небо к этому моменту нальётся тревожным свинцом и будет злобно огрызаться громом на никуда неспешащий ветер.

— Дед! — ещё не выползая из кровати, я взяла дивный гребень из дерева, чтобы расчесать волосы. — Буря грядёт!

— Она всегда грядёт в этот сезон, ты же знаешь.

Я звонко засмеялась. Дед бурчал. Снова я услышала шёпот предвестников быстрее, чем он. Несколько циклов назад он брал в дом мальчишку бестолкового, а, оказалось, приручил настоящего змеёнка. И ведь действительно же приручил.