Убежим вместе! - Лиз Филдинг

Он не ответил, молча ожидая, когда она сделает то, что ей было сказано. Это начало раздражать Эмеральду. Ее отец был вспыльчивым и нетерпимым, он пришел бы в бешенство. Зануда Холлингворт стал бы говорить с ней этаким омерзительно покровительственным тоном, словно она было маленькой девочкой, которая не хочет выпить ложку горького лекарства. Броди был человеком совсем другого рода. Еще несколько минут назад она была этому рада. Но, похоже, поторопилась с выводами.

Эмеральда пожала плечами. Что ж, по крайней мере он не развернул машину и не поехал обратно в Ханиборн. Пока что. Ей было даже неловко, что по ее вине он оказался в двусмысленном положении. Что же он намеревался делать теперь? Поскольку Броди было поручено уговорить Кита взять деньги и оставить ее в покое, то, уж конечно, Эмеральда не могла ожидать от него содействия их свадьбе.

Она не торопясь поднялась с пола. Спешить было некуда – надо обдумать план действий. Пока она выпрямляла затекшие ноги, ее мозг усиленно работал. К тому времени, когда она уселась на заднем сиденье и, положив локти на спинку переднего, оперлась подбородком о ладони, было уже ясно, что есть только один способ: придется заставить Броди хоть немножко в нее влюбиться. Это как раз никогда не представляло для нее ни малейшего труда, и хотя Эмеральда знала, что потом будет чувствовать себя виноватой, теперь решила об этом не задумываться.

– Добрый вечер, Броди, – сказала она с улыбкой, которая могла бы затмить свет уличных фонарей. – Я Эмми Карлайзл. Но это вам уже известно. – Она протянула ему руку.

Броди взял ее и задержал в своей на мгновение.

– Я Том Броди. Как дела? – В его голосе промелькнула едва заметная усмешка.

Все-таки у него есть чувство юмора. Для начала неплохо.

– Спасибо, а ваши? Кстати, вы случайно не в Лондон едете?

Ее улыбка стала еще ослепительнее. Против такой улыбки не смог бы устоять ни один мужчина, даже отпетый карьерист, который всю жизнь посвятил восхождению по служебной лестнице и никогда даже не думал о развлечениях. Это была улыбка – невинность и в то же время соблазнительное коварство, – способная охмурить любого мужчину.

– А если нет?

Эмми Карлайзл такой ответ нимало не смутил.

– Тогда, боюсь, вы находитесь на неверном пути, – ответила она, принимая небрежную позу высокородной герцогини на светском приеме. – Тогда я доставлю вам легкое беспокойство. Если бы вы были так добры и довезли меня до ближайшего отеля, я думаю, кто-нибудь смог бы за мной приехать. Если, конечно, вы одолжите мне денег на телефон, – добавила она, продолжая улыбаться.

Броди становилось все труднее сидеть с непроницаемым лицом.

– Ну что же, отель так отель! Я как раз хотел где-нибудь перекусить.

– О, прекрасная мысль! Я умираю от голода. – Уверенная, что теперь он точно не потащит ее обратно к отцу, Эмми наконец перебралась на переднее сиденье и пристегнулась. – Видите ли, отец запер меня в детской. И мне пришлось начать голодовку.

– Как удачно, что я оказался поблизости. Иначе вы могли бы к утру умереть от голода.

– Очень может быть, – сказала она, блеснув глазами. – Я уже пропустила чай и ужин. Вообще-то я ничего не ела с самого обеда.

– Я тоже. А мой ужин сорвался в последний момент.

– О, мне очень жаль, – искренне сказала Эмми. – И что же, она сильно рассердилась? Броди припомнил ледяной тон, которым разговаривала с ним блондинка. Явно эта леди не привыкла к отказам.

– Неважно, – сказал он. И к немалому своему удивлению, обнаружил, что для него это действительно неважно.

– Мне жаль.

– Совершенно справедливо. Она задумчиво взглянула на него.

– Думаю, нам не следует надолго откладывать наш поздний ужин, а то обоим грозит голодный обморок. Может быть, поэтому вы сейчас такой сердитый?

– Очень может быть.

Эмеральда пристально посмотрела на него.

– Вы злитесь на меня. За то, что я влезла в вашу машину.

– Нет, я злюсь на себя. За то, что забыл ее запереть.

– Да, забыли. Но я очень рада, что вы оказались таким забывчивым. Иначе как бы я сюда попала?

Машина выехала на широкую трассу.

– А что меня выдало? – вдруг спросила Эмми. Броди бросил на нее быстрый взгляд. – Просто не хочу повторить когда-нибудь ту же ошибку, – пояснила она.

– Запах духов. – «Шанель». Когда-то ему приходилось откладывать каждое пенни, чтобы купить матери флакон этих духов ко дню рождения. Он до сих пор помнил выражение ее лица, когда она открыла сверток и обнаружила внутри крошечную белую коробочку с черной каймой. Она открыла флакон и, осторожно смочив палец каплей драгоценной жидкости, провела им за ушами. И комната наполнилась восхитительным женственным ароматом.

В саду запах духов Эмеральды забивался ароматом цветущих роз, а в салоне – запахом кожи, но в какой-то момент он безошибочно различил его – запах духов, навечно запечатлевшийся в его памяти.

– Мои духи? О Господи, я об этом и не подумала. Из меня никогда не получился бы шпион, правда?

Не дожидаясь ответа, она как ни в чем не бывало достала из лифчика свернутые чулки и, вытянув длинную стройную ножку, аккуратно надела один. На Броди эта сцена, кажется, произвела желаемый эффект. А может быть, и нет. Он только бросил на нее быстрый взгляд и снова сосредоточился на дороге.

Разгладив чулки, Эмми продолжала:

– Но, честно говоря, очень хорошо, что вы меня обнаружили. Я не хотела смущать вас своим появлением, но в то же время очень хотела поблагодарить за то, что не выдали меня. – Она снова послала ему ослепительную улыбку. – Когда я спускалась по трубе, – пояснила она на случай, если Броди не понял.

– Я сделал то, что должен был сделать, – хрипловато сказал он.

– О, вовсе нет. Вы прекрасно поступили. Так редко можно встретить в наши дни настоящего благородного рыцаря.

– Я не рыцарь, – возразил он.

– Вы себя недооцениваете. Жаль вот только, что отец поручил именно вам отговорить Кита жениться на мне. Я была уверена, что эту грязную работу он оставит Холлингворту.

– Так и должно было быть. Но к несчастью, Холлингворт сейчас находится в Шотландии и занят там истреблением популяции рябчиков. Так же, как и варианты номер два, три и четыре. Я последний.

– Досадно.

– Я того же мнения, – сухо заметил Броди.

– Я и забыла про Великолепную дюжину.[2] Он взглянул на нее.

– Не поможет.

– Не поможет?

Ну прямо воплощенная невинность.

– Послушайте, мисс Карлайзл, я, конечно, мог отвернуться и сделать вид, что не видел вас, когда вы спускались по водосточной трубе; я могу даже довезти вас до Лондона, раз уж вы ухитрились забраться в мою машину, но завтра утром первое, что я сделаю, – это начну приводить в исполнение указания вашего отца.