Грешник (СИ) - Злобин Михаил

— Я хочу, грешник, чтобы ты освоил магию. Для выполнения моего поручения ты должен отрастить острые клыки, смертный. Пока это твоя основная задача, остальное тебе сообщат мои клевреты. И еще кое-что…

Фигура Князя Преисподней величественно поднялась со своего трона, и его длинные темные одежды покачнулись в такт этому движению. Он сделал один шаг, за ним второй. И чем ближе он становился, тем ярче начинали светиться его демонические глаза, ослепляя меня своим жутким полыханием.

— Ты попадешь в непростой мир, однако он очень важен для меня. И именно поэтому хочу вручить тебе кое-что очень дорогое для меня. Гордись и трепещи ничтожество, ведь ничего подобного не случалось с начала времен…

Окончание чужой фразы потонуло в истошном крике, который, как я с удивлением осознал, исходил из моего горла. Вопль рвал голосовые связки, срываясь то на хрип, то на визг, а мои лопатки будто бы подцепили тупыми крюками и сейчас неспешно выворачивали их из спины. Будучи пленником ада, я прошел, наверное, через все пытки, которые только могли существовать во всей вселенной, но даже все эти пропитанные страданием и муками тысячелетия не стояли и близко к той агонии, что сейчас корежила меня. Это была Боль с большой буквы, концентрированная и всепоглощающая, с которой не могло сравниться вообще ничего.

Когда мне уже начало казаться, что эта жесточайшая пытка растворит мою душу, подобно кислоте, внезапно все прекратилось. Я почувствовал, как меня нежно укрыло что-то мягкое и прохладное. Я словно маленький цыпленок спрятался под крыло матери-наседки, где было тепло, уютно и безопасно. И я замер, перестав даже моргать, потому что боялся спугнуть это волшебное наваждение. Но глаза пришлось все-таки открыть. Все же ад это не то место, где можно позволить себе расслабляться, да и Дьявол, похоже, еще не закончил свой разговор со мной…

Единственное что я увидел, распахнув веки, был непроглядный мрак. Сперва я испугался, что ослеп от боли, но потом заметил узкие полоски света, едва пробивающихся сквозь бархатную тьму. Боязливо протянув руку, я с удивлением обнаружил, что эту темноту можно пощупать… Это что, перья?!

Осознание того, что из моей спины растут широкие и длинные крылья, укрывающие меня с головы до пят, стало для меня каким-то невообразимым откровением. Я взмахнул ими несколько раз, напрягая мышцы, которых отродясь не было в моем теле, и по помещению пронесся маленький ураган из пыли и песка. И только сейчас я обратил внимание, что стою в абсолютно пустом зале, откуда исчезла пульсирующая скверна, Дьявол, багровые огни и трон. Вместо этого мне открылась картина полузаброшенного храма, который планировкой был лишь отдаленно похож на ту обитель, где меня встречал Князь Тьмы. Отдаленно, но все же узнаваемо…

Пол и стены больше не выглядели живыми, и статуи стали вполне обычными, а не перекрученными в мучительных пароксизмах уродцами. А на том месте, где ранее восседал Дьявол, теперь высилась большая каменная купель, доверху наполненная кристально чистой водой. Я подошел к ней и вздрогнул, увидев свое отражение. Свое истинное отражение, а не морок, наведенный демонами.

Водная гладь показала мне иссеченного жуткими шрамами мужчину с длинными спутанными волосами и потухшим взглядом мертвых глаз. И простирающиеся за моими плечами величественные черные дьявольские крылья выглядели на фоне моего общего облика какой-то злой насмешкой, как золотая корона на грязном бродяге. Они были мне настолько чужды, насколько и должны быть для низкого нераскаявшегося грешника.

Отстранившись от рассматривания своей собственной души, я запустил в купель обе руки и с наслаждением зачерпнул прохладную чистую воду. Каскад прозрачных брызг обрушился на мое лицо, и я представил, как эта вода смывает с меня всю грязь, отчаянье, безнадежность и тоску, копившиеся во мне тысячи и тысячи лет. Удивительное дело, но действительно почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, перестали болеть поврежденные в недавней схватке с бесом кулаки.

Посмотрев еще раз вглубь каменной купели, я заметил, что ее дно находится гораздо глубже, чем должно было. А при ближайшем рассмотрении оказалось, что это и не дно вовсе, а сгущающаяся темнота глубокой бездны. Обведя еще раз взглядом помещение и не заметив ничего, что выглядело бы как выход, я с решительностью самоубийцы перевалился через край большого сосуда, ныряя в него с головой. Где-то там, во мраке этой бесконечной пучины, меня ждала новая жизнь, дарованная самим Дьяволом…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 2

Голова просто раскалывалась от дикой боли, которая неумолимо распугивала любые мысли, желая занять господствующее место в моем разуме. Однако мне, прошедшему все пытки ада, она казалась чем-то не особо существенным. Просто небольшая досадная неприятность по сравнению с теми ужасами, что преследовали меня с момента моей истинной смерти.

Я попытался открыть глаза, но солнечный свет так сильно резанул по глазам, что рефлексы на короткий миг взяли верх над слабым телом. Я непроизвольно застонал и снова зажмурился. Ничего не сказать, вполне естественное и закономерное начало новой жизни. Через боль мы приходим в этот мир, и с болью покидаем его.

Почти сразу где-то поблизости раздались торопливые шаги, которым вторил скрип рассохшегося деревянного пола, и на мой лоб опустилась чья-то мягкая ладонь. Зазвучавшие следом за этим слова были нежны, как весенний ветерок, и теплы, словно утреннее солнышко. И хоть я отчетливо слышал женский голос, понимал его ласковые интонации, но вот сам смысл сказанного от меня ускользал напрочь. То ли ослепляющая головная боль мешала мне сконцентрироваться, то ли попросту мне не был знаком этот язык.

— Это моя мама. Она просит, чтобы я не пытался вставать, а продолжал отдыхать.

Если бы я мог, то наверняка б вздрогнул, но мышцы пока отказывались мне подчиняться. Что это за шутки?! Даже в аду мой разум являл собой священный храм, куда не было хода демонам. Он принадлежал исключительно мне, и никому больше. Да, отродья Преисподней могли играть на моем восприятии, внушая мне те или иные чувства, и только таким опосредованным путем влиять на мои мысли. Но чтобы вот так, звучать прямо в моей голове?! Такого никогда не было…

— Кто ты?! — Обеспокоенно спросил я, не понимая даже, как можно попытаться увидеть неизвестного гостя в моем сознании.

— Я Данмар, — незамедлительно раздалось в ответ. — А тебя как зовут?

Этот вопрос был задан с такой щенячьей простотой и детской непосредственностью, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что со мной говорит какой-то ребенок.

— Меня… у меня нет имени, — признался я, почему-то немного смутившись.

— Как это? Так ведь не может быть! У всего сущего есть имя, ведь таков порядок вещей. И уж тем более, его не может не быть у ангела! Может, ты просто не хочешь мне его называть?

— А при чем тут вообще ангелы? — Спросил я с легким подозрением, но уже стал догадываться, какой ответ получу.

— Как при чем? Я же вижу, что ты из Небесной тысячи! Я вижу твои крылья! — Эта фраза прозвучала настолько по-ребячески возбужденно, что я будто наяву увидел мальчишескую фигуру, всплескивающую руками в неподдельной искренней обиде.

— Так ты меня можешь видеть? — Уточнил я без особой надобности, пытаясь потянуть время и понять, что мне вообще следует делать в такой ситуации. Мой закаленный в сотнях тысяч боев и схваток разум заработал на пределе своих возможностей, пытаясь просчитать и предугадать последствия от той или иной моей реплики. Сейчас меня явно принимают не за того, кем я являюсь на самом деле, и, боюсь, в моих же интересах поддерживать это заблуждение в невидимом собеседнике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Конечно, — последовал гордый ответ, — я тебя заметил сразу, как только упал с лошади. Ну, то есть, сразу, как потерял сознание.

— А что ты еще здесь видишь, Данмар?

— Ничего, — признался невидимый мальчишка. — Только тебя, твои большие крылья и темноту. Пока ты спал, я пытался к тебе прикоснуться, но не смог увидеть даже своей вытянутой руки.