Проклятое созвездие - Александр Задорожный

Добыча сбывалась на местном рынке. Доход с краж был хорошим подспорьем к небольшому окладу рабочего доков. Боб на вырученные деньги даже смог приобрести недорогую квартиру на первом этаже, выходящую окнами на взлетную площадку, откуда постоянно с ужасным грохотом и воем стартовали грузовые корабли. Эта квартира превратилась в штаб для промышлявших кражами молодых людей, а заодно и в нечто вроде перевалочной базы для ворованных вещей.

Казалось, ничто не сможет помешать достигнуть Бобу Даркману финансового благополучия. Но в один прекрасный день фирма, владеющая космопортом, приобрела роботов-погрузчиков, и Боб с друзьями попал под сокращение штатов. Доступ на космодром для них закрылся, а вместе с ним и налаженный криминальный бизнес. Дело погибло. Боб вновь оказался там, где начинал: на улице.

После этого удара Боб долго не мог найти себя, проклиная судьбу и «кровососов-капиталистов». Целый год он ничего не делал и жил только на пособие по безработице, транжиря скудные накопления, которые у него остались после портового бизнеса. Целыми днями он торчал в своей квартирке на первом этаже и смотрел в окно, как в небо с мощным грохотом, от которого дрожали стекла, стартуют грузовые корабли. На улицу Боб выходил лишь в магазин за продуктами или когда в службе занятости производилась очередная выплата пособия. Но вот настало время, когда выплату пособия приостановили, и Боб был вынужден идти на биржу труда. Именно там, возле окошечка специалиста центра занятости, Боб встретил Папу.

Бенедикт так же, как и все остальные рабочие космопорта, попал под сокращение, но старый вояка не собирался сдаваться. Бенедикт где-то достал множество умных книг про роль рабочего класса в обществе и основы капитализма, изучил действующий на Плобое закон о труде, надел свой парадный боцманский китель и стал вербовать единомышленников для борьбы с беззаконием и произволом владельцев доков.

А где, как не возле окошка специалиста центра занятости на бирже труда, можно найти соратников для борьбы с беззаконием властей.

«Боб, мой мальчик, — обратился Бенедикт к Бобу Даркману, — я организую Профсоюз докеров. Не хочешь ли и ты вступить в него? Я знаю, ты умный парень. Ты много читал. Такие энергичные молодые люди, как ты, могут пригодиться нашему движению».

«Не знаю», — ответил Боб.

«Не спеши с ответом, приятель, — резонно заметил Бенедикт. — Сходи сначала к специалисту центра занятости, а поговорим потом».

После разговора со специалистом, который снял Боба с пособия, Даркмана уже не нужно было уговаривать вступить в ряды профсоюза. В одночасье он стал самым фанатичным и преданным из его членов. И в этот же день на лацкане его рабочей куртки появился значок профсоюза с изображением сжатого кулака. (Значков было всего два, их на кусочках картона нарисовал сам Бенедикт, а так как художник из него был неважный, кулак больше смахивал на фигу. Но что требовать от бывшего такелажника?)

«Теперь нас уже двое, а это уже кое-что», — цепляя значок на грудь Боба, многозначительно произнес Бенедикт.

Через неделю в профсоюзе было полтора десятка членов, в основном из тех, кого уволили вместе с Бобом Даркманом и Бенедиктом. В местном муниципалитете было зарегистрировано новое общественное объединение «Профсоюз докеров». Штабом Профсоюза докеров стала все та же квартирка Боба Даркмана на первом этаже, выходящая окнами на космопорт.

В профсоюзе каждый делал то, что у него лучше всего получалось: Бенедикт занимался бумагами, а Даркман общался с людьми. Появились первые денежные взносы. Боб позволил себе купить новый костюм: первый с тех пор, как прикрылся его воровской бизнес в порту.

Через месяц число членов профсоюза достигло пятидесяти человек, но на этом рост организации остановился. Боб интуитивно чувствовал, что необходимо предпринять что-то глобальное. Одними пламенными речами и дешевым пивом в тесной квартирке людей не удержать. Скоро пустая болтовня наскучит, и они разбредутся по другим местам. Нужно нечто новое, энергичное, чтобы каждый почувствовал себя в деле. И такой случай вскоре представился.

На ремонтных верфях космопорта произошло новое сокращение, и тысяча человек оказались на улице. Боб Даркман не мог не воспользоваться таким «подарком судьбы» — это был отличный повод заявить о существовании профсоюза, показать себя и свою организацию. Акцию протеста наметили на следующий же день, как узнали о предстоящих увольнениях.

Всю ночь в квартирке на первом этаже шла кипучая деятельность. Приготовления к предстоящей акции продвигались стремительными темпами. Бенедикт рисовал на больших листах картона символ профсоюза — рабочую, мозолистую руку, сжатую в кулак. Плакаты получались, как под копирку, похожими на большой кукиш, но на это никто не обращал внимания, все равно лучше бы никто нарисовать не смог. Боб на кухне разливал бензин в пустые бутылки из-под пива, вдохновляя своим примером остальных. В коридоре без перерыва работал взятый напрокат ксерокс, копируя листовки.

Наступило утро, и у ворот заводоуправления «Южная Плобитаунская верфь» собрались все пятьдесят человек Профсоюза докеров. В руках они держали плакаты со своим символом, нарисованным твердой рукой Бенедикта. Боб Даркман, забравшись на специально принесенный стул, через скрипящий мегафон произносил пламенные речи, не скупясь в выражениях в адрес администрации верфей. К собравшимся стали примыкать узнавшие об увольнении люди. Толпа росла.

«Братья! Я обращаюсь к вам! Доколе мы будем терпеть беспредел владельцев верфей?! Ведь их состояния заработаны вот такими рабочими руками», — Боб показал на ближайший от себя плакат с нарисованным кулаком-фигой. Держащий плакат Бенедикт принялся махать им вверх-вниз.

«Хозяева жиреют на нашем горе! — продолжал Боб. — На горе наших близких! Наши семьи голодают, в то время как администрация верфей раскатывает в лимузинах и жрет в дорогих ресторанах! Наши рабочие места занимают роботы, купленные на нами же с вами заработанные деньги! Это произвол!»

Собравшаяся вокруг Боба толпа одобрительно загудела.

«В законодательстве Плобитауна есть статья, запрещающая применение роботов, если человек, чье место занимает машина, не получит другое рабочее место с зарплатой не меньше прежней! — Боб взял протянутую Бенедиктом книжечку кодекса о труде и помахал ею у себя над головой. — Здесь все написано!»

Толпа росла. Члены профсоюза энергично раздавали среди собравшихся отпечатанные ночью листовки.

«Они обязаны, — имея в виду администрацию, продолжал Боб Даркман, — обеспечить нас новой работой, а не давать жалкое пособие!»

В окна здания администрации выглядывали обеспокоенные клерки. На их лицах читалась тревога и растерянность.

«Если нас не может защитить государство, нас защитит Профсоюз докеров! Мы сами восстановим социальную справедливость! Вступайте в ряды профсоюза, братья! Вместе мы сила, способная отстоять права каждого! По одиночке ничего не добиться! Братья, объединяйтесь»

В конце улицы, на которой шел митинг, приземлился большой транспортный гравитолет с надписью крупными белыми буквами «ПОЛИЦИЯ». Створки задних дверей открылись, и из его нутра двумя рядами выбежали одетые в пластиковые доспехи полицейские. Каждый служитель правопорядка держал в руках резиновую дубинку с вмонтированным в торец электрошокером и прозрачный щит из сверхпрочного органического стекла. Полицейские выстроились в шеренгу, прижавшись друг к другу плечами, прикрылись щитами и выставили вперед дубинки.

При виде полицейских Бобу Даркману стало не по себе. Не в слишком ли опасную игру он ввязался? В этот момент Боб был готов бросить все и убежать. Но что подумают его товарищи по профсоюзу, что скажут рабочие? Что Боб Даркман струсил и позорно сбежал при первой же опасности? Боб колебался.

Вдруг в воздухе застрекотал винтами небольшой геликоптер. Юркий летательный аппарат с красной надписью «ТВ-66» закружил над собравшимися. Из открытой боковой двери высовывался комментатор, показывал вниз пальцем и что-то энергично говорил в микрофон. Рядом с ним виднелся оператор с телекамерой. Шла прямая трансляция! Даркман до этого момента никогда не снимался на телевидении, и тот факт, что его сейчас видят миллионы людей на экранах своих телевизоров, смутил Боба. Он растерялся, но Бенедикт пришел на помощь своему молодому товарищу. «Братья…» — зашипел снизу боцман, подсказывая нужные слова.

«Братья! — закричал Даркман громче прежнего. — Посмотрите, как ответила администрация на наши законные требования! — Боб показал в сторону полицейских. — Они натравили на нас своих псов! Хватит терпеть! Нет произволу!»

Бенедикт дернул Боба за штанину: «Нам нечего терять, кроме собственных цепей…».

«Нам нечего терять, кроме собственных цепей!»