Безымянлаг - Андрей Олех

– И я вам то же самое повторю. – Степан Андреевич смотрел на Ивана Андреевича с чуть заметной иронией, потом его глаза потеряли всякое выражение, и он чуть слышно спросил: – А что, есть сомнения?

– Есть анонимка, – решился сделать ход Иван Андреевич.

– Что в ней?

– Говорится, что это не случайно.

– Случайно ничего не бывает, ведь так? – сказал политработник после раздумий. Иван Андреевич не смог сдержать разочарованный вздох, что не укрылось от собеседника. – Вам же какие-то документы нужны? Доказательства? Попробуйте в Куйбышеве поискать.

– В Куйбышеве их даже не хоронили.

– Попробуйте поискать, где хоронили, – раздельно произнес Степан Андреевич, глядя Неверову в глаза.

– У вас здесь есть морг?

Политработник допил компот и поморгал.

– Самообслуживание, – пояснил он, складывая тарелки обратно на поднос.

Иван Андреевич последовал его примеру.

Они вместе оделись и вышли на улицу. Сергей еще не доел, и в машине никого не было.

– Не курите? Я тоже. Это правильно. Неофициально, не для записи. – Иван Андреевич обратился в слух. – Говорят, покойный Чащин неровно дышал к Зое Чернецовой, вы же в штабе остановились, видели ее, да? Кому-то здесь могло это и не понравиться…

«…Трудящиеся колхозной деревни, снабжая страну и фронт сельскохозяйственными продуктами, активно помогают Красной Армии громить фашистских оккупантов, – Степана Андреевича прервал повтор утренней сводки из репродуктора над столовой. – Выполнив план хлебопоставок и сдав натуроплату за работы машинно-тракторной станции, колхозы Минусинского, Манского, Ермаковского, Ачинского и ряда других районов Красноярского края продали государству около миллиона пудов хлеба…»

– Ай молодцы! – не стал дослушивать политработник уже заученную сводку. – Удачи вам, товарищ лейтенант.

Не пожав руки, Степан Андреевич энергично зашагал по дороге. Из столовой выбежал Сережа, на ходу надевая шапку.

– Извините за задержку, товарищ лейтенант. Куда едем?

– В больницу.

– В Куйбышев?!

– Ваша местная больница где?

– Наши все в Куйбышев лечиться ездят, товарищ лей…

– Лагерная, дурак! Морг при ней есть?

– Так точно, товарищ лейтенант.

Отъехав от столовой, машина соскользнула с дороги на развилку, и ее затрясло на ухабах.

– Туда ехать дольше, товарищ лейтенант, дорога еще хуже, – пояснил Сергей. – Через лагерь проедем и в сторону Красной Глинки.

Это название лейтенанту ни о чем не говорило. Сквозь голые деревья он увидел квартал из четырехэтажных каменных домов, будто перенесенных из другого места. Такие дома строили и в Москве. Столица не была для Неверова родной, но при виде знакомых зданий сердце кольнуло тоской. Даже в осажденном фашистами городе он чувствовал себя уверенней, чем здесь.

– Это что за дома?

– Да сразу уже здесь стояли, не знаю, товарищ лейтенант. Главные, всякие специалисты, наверное, здесь должны жить. Так вообще они на стройках ночуют, а семьи-то сюда мало везут.

– Чего не везут?

– Не могу знать, товарищ лейтенант. Может, не доехали еще, – пожал плечами Сергей. – А может, лагеря боятся.

Иван Андреевич отвернулся, но что за окном, не замечал. Кто мог быть против ухаживаний Чащина за Зоей? Отец? Тот инженер? Он сказал, что все здесь не так. Его, что ли, анонимка? Так ему должна быть выгодна смерть соперника, зачем бередить?

«ГАЗ-61» остановился перед шлагбаумом, караульный в тулупе отдал честь и поднял заслон. Иван Андреевич оказался по другую сторону колючей проволоки. Мир резко изменился, и лейтенант не сразу понял почему. Здесь не было деревьев и почти не было снега. Всюду застыла комьями изрытая грязь, в одном месте торчал вмерзший изорванный сапог, напоминавший, что совсем недавно стояла дождливая осень. Низкие бараки чередовались с просевшими палатками, дрожавшими на ветру. Людей не было. Все на стройках. Выехав с Безымянки, автомобиль начал подниматься в гору и потащился за грузовиком. Объехать его никак не получалось, Сергей несколько раз попытался вывернуть то справа, то слева, но потом смирился. Иван Андреевич изучал кузов, потому что смотреть больше было не на что. Над кузовом бился на ветру брезент. Когда грузовик подпрыгнул на кочке, груз подскочил, и Неверову на секунду показалось, что он видел безголовый труп. Уточнять у Сергея он постеснялся. Дорога шире не стала, и они ехали за грузовиком до самого конца.

– Это, что ли, больница? – спросил Иван Андреевич, указывая на ряд бараков и стоявшие перед ними автомобили.

– Так точно, товарищ лейтенант, сам здесь ни разу не был, не знаю, куда вам точно нужно.

Когда машина остановилась, Иван Андреевич глубоко вдохнул, набрал в легкие побольше теплого воздуха и, открыв дверь, побежал через холод к ближайшему бараку. Рывком открыл дверь и остановился от резкого запаха, ударившего в ноздри. Вдохнув на этот раз морозного воздуха, Иван Андреевич шагнул в полутьму барака. Одной рукой зажимая нос, он прошел через предбанник и решительно открыл вторую дверь. Запах испражнений был таким густым, что Неверова вывернуло на пол, схватившись рукой за дверной проем, он сделал инстинктивный вдох и выблевал остатки обеда.

Сквозь стоявшие в глазах слезы он различил во мраке лежавшие на нарах скелеты, некоторые из них извивались и стонали: лейтенант ГБ был самой меньшей из их забот. Сглотнув заполнившую рот кислятину, Иван Андреевич выбежал из барака.

Сергей через стекло автомобиля испуганно смотрел на побледневшего Ивана Андреевича, сплевывающего густую слюну и заходившегося матом, потом с облегчением увидел, что он идет к другому бараку, а не к нему.

За следующей дверью Неверова ждал жуткий женский крик. Лейтенант замер от неожиданности, и между его ног, задев штанину, пробежала черная тощая ободранная кошка с большим белым пятном на груди, от грязи превратившимся в темно-серое. В зубах кошка держала что-то красное, возможно мясо. Проследив взглядом, Иван Андреевич увидел, как кошка одним прыжком запрыгнула в открытое окно кабины грузовика, и тот, словно ждал именно ее, тронулся, выворачивая на дорогу к Безымянке.

Женский крик вернул Ивана Андреевича к бараку, он вошел внутрь. По всему помещению, как ширмы, были натянуты несвежие белые простыни, они покачивались от сквозняка, на них танцевали тени от неярких желтых ламп. За одной из них повторился вопль, Неверов подошел к ней и поднял занавес.

– Тебе чего надо? Ты отец? – Перед лицом Ивана Андреевича встала невысокая коренастая женщина в белом халате.

– Нет, я ищу главврача, – растерялся Неверов.

– В самом конце, – резко задергивая занавеску, ответила пожилая медсестра.

– Быстрее, кажется, головка появилась, – позвал ее женский голос из-за занавески.

– Ходят, как к себе, – не понижая голоса, пояснила медсестра. – Тужься, родная, тужься.

Иван Андреевич дошел до конца барака и постучал. Никто ему не ответил. Неверов толкнул дверь и оказался в маленьком тесном кабинете. В углу у плотно занавешенного окна стоял стеклянный шкаф, рядом, занимая почти все пространство комнаты, стол. За ним спиной к двери сидел человек в верхней одежде. Его широкие плечи были опущены, а голова склонилась так низко, что казалось, человек спит. Иван Андреевич обошел его и встал напротив.

Врач поднял на Неверова красные глаза, чуть встряхнул головой и, проведя рукой по черной щетине, спросил:

– Как имя, на что жалуемся?

– Иван… Постойте, вы же пьяный, – строго сказал Иван Андреевич. – Вы что здесь развели?! Вы как выглядите?!

– Не поверите, вчера ездил на осмотр этапа, украли бритву из несессера… Вы как будто не местный, что так нервничаете, лейтенант? – Врач еще раз провел рукой по щекам.

– У вас тут полный барак дерьма…

– И не один. Только у вас, а не у меня, – твердо перебил Ивана Андреевича врач. – Ваш говенный лагерь. Что, не нравятся больные пеллагрой?! Возьми лопату и выгреби, а потом себя убрать не забудь, лейтенант.

– За такие слова, – Иван Андреевич старался говорить спокойно и хладнокровно, но сердце колотилось, а горло сжимала горячая ярость, – ты, падла, знаешь, что я с тобой сделаю?

– Ничего ты со мной хуже этого, – врач спокойно обвел комнату рукой, – уже не сделаешь…

Дверь распахнулась, и на пороге появилась медсестра. Передник у нее был в крови, сухие жилистые руки – тоже.

– Родила мальчика, на три с половиной. Здоровый, ух! – Медсестра шмыгнула носом и вытерлась тыльной стороной ладони. – Спрашивает, как назвать?

– Назовите Ваней, – улыбнулся ей врач.

Иван Андреевич вышел из кабинета вместе с медсестрой.

– Я из следственного отдела. – Женщина напряглась. – Мне надо знать все о гибели начальника снабжения и его зама.

– Разбились на машине, говорят, – не понимая, к чему клонит лейтенант, ответила медсестра.

– Это я уже слышал, мне надо знать, кто вскрытие проводил, какова причина смерти.