В тени монастыря (СИ) - Юрий Раджен

Она вернулась к своему гнезду, свитому из найденных ранее тут и там одеял, покрывал и постельного белья, куда она уже успела стащить и провизию, и сумку, и нож, и все, что могло ей пригодится. Она выпила немного вина, и, досчитав до двух тысяч щелков, погрузилась в беспокойный, то и дело прерывающийся сон.

Ярин гостил у Орейлии уже четыре недели. Он надеялся, что кто-то близкий, кто-то, кому он был нужен – ведь такой человек обязательно должен найтись! – явится за ним к Орейлии, но этого не произошло. Впрочем, возможно, это было временно – зима, начавшаяся в день Яринова появления, развернулась в полную силу, лес за окном завалило снегом, который доходил парню до пояса, так что любые поиски пришлось отложить.

Этот тихий вечер Ярин проводил за постижением таинств волшебства – также, как и десятки уже минувших вечеров. Он читал очередную толстую книгу из библиотеки Орейлии. Его расписание дня уже давно устоялось – чтение по вечерам, упражнения – днем, и помощь по хозяйству – утром. Впрочем, помогал он скорее потому, что пытался выразить делом искреннюю, глубокую благодарность к приютившей его доброй женщине, а не потому, что Орейлия и вправду в этом нуждалась. Она отлично справлялась сама. Да и с чем тут не справиться? Достать из погреба припасов, засыпать их в волшебный горшочек – вот тебе и суп, и каша, и корм для кур и кроликов; повернуть разок, без всяких усилий, рукоять заговоренного колодца – и вода в кухне и ванной сама из-под земли поднимется, а если постирать что-нибудь нужно, то для этого специальная машина есть. Со всей тяжелой и грязной работой справлялось ее колдовство, а сама Орейлия была занята вещами творческими и лично ей интересными: вязанием, выпечкой и вычесыванием господина Мырка, здоровенного дымчато-серого котяры с хищными зелеными глазами. Уж это она бы Ярину ни за что не доверила! Так что ему оставалось мытье полов, да небольшой ремонт в доме тут и там.

Ну ничего, весной от меня будет больше пользы, – думал Ярин. Ему предстояло вскопать огород – не лопатой, конечно, а самоходным плугом, но все же это было непросто. И из деревни припасов разных натащить… Хотя с этим Орейлии помогали сталкинские мужики.

– Как же вы с ними расплачивались? – спросил Ярин, – неужто и деньги сами чеканите?

– Можно и так сказать, – усмехнулась Орейлия и продемонстрировала Ярину странное сооружение, напоминавшее железную бочку с обилием торчащих из нее длинных витых стеклянных трубок, – это получше любой чеканки будет. Самогон в наших краях – дороже денег, за него все, что угодно, выручить можно: и помощников, и ткани, и мяса деревенского. Но только летом, а на зиму запасы приходится делать: по такому снегу никто до сюда не доберется.

Так, книжка, – Ярин в очередной раз вернулся к фолианту. Он уже, наверное, полчаса пытался вникнуть в большой, подробный и невероятно запутанный рисунок со множеством мелких штрихов и деталей, занимающий половину страницы. У Ярина никак не получалось уместить его в своем сознании целиком. Согласно подписи, адский агрегат, изображенный на чертеже, трансмутировал силу вращения в силу перемещения. Ну почему колдовство обязательно должно быть таким сложным? Все эти рисунки и книжные поучения казались довольно абстрактными, но, к счастью, перед глазами у Ярина хватало образцов: все эти хозяйственные штучки вокруг непрестанно внутри себя что-то трансмутировали, и оттого жужжали, постукивали, посвистывали и изредка изрыгали клубы пара из своих недр. Ярин не сразу смог поверить и в то, что Орейлия сама создала все это своими заклинаниями, но быстро убедился, что женщина и впрямь в совершенстве владела силами огня и пара. Впрочем, по ее словам, именно такое мастерство подобало потомственной чародейке.

Орейлия уже успела поделится с парнем кое-чем из своих познаний. Чувствовалось, что роль наставницы была ей не слишком знакома, но пришлась по душе. Изобретения вокруг были историей ее личных успехов и побед, и она рассказывала о каждом из них с той же гордостью, что испытывает рыбак, хвастающийся выловленным сомом невиданных размеров. Впрочем, в отличие от рыбы, полноценно оценить магические достижения, понять всю замысловатость и хитроумность решения можно было, лишь обладая собственными глубокими знаниями. Поэтому парень и корпел над толстенными книгами с мудреными рисунками и инструкциями: силы огня и пара были значительно более скучными, чем представлялось поначалу.

Сперва Ярин думал, что научится летать, или превращаться в волка, или еще что-нибудь эдакое, но Орейлия объявила все это сказками. На подобное были способны разве что легендарные джены, боги-чародеи древности. «Слова не могут коснуться реальности,» – частенько повторяла она. Огонь, пар и металл, с другой стороны, могли, и именно они в свое время позволили вывести народы Сегая из беспросветной нищеты, войн, дикости и варварства.

Еще одно усилие – и Ярин снова читал книгу. За рисунком следовало несколько абзацев пояснений о том, каким образом призвать трансмутатор в реальность. Обычный человеческий язык, именуемый в Империи Общим наречьем, перемежался в этих инструкциях со странными словами, которые Орейлия называла варгами. Эти слова не позволяли обсудить последние новости или ожидаемую погоду, но, будучи вплетенными в заклинания, они призывали к жизни иллюзии, подобные карте, созданной в свое время для него Орейлией. Домашние приспособления, конечно, были совсем неиллюзорны – они были сделаны из настоящих, надежных дерева и металла, но Орейлия говорила, что самое главное и самое сложное – это в совершенстве освоить искусство иллюзий, а призыв их во плоти – дело ремесленное и в любом случае нехитрое.

Решив, что достаточно хорошо усвоил урок, Ярин медленно, по слогам, произнес длинное заклинание, сконцентрировавшись на внутреннем устройстве трансмутатора, и… ничего не произошло. Разве что перед его глазами ненадолго собралась серебристая дымка, блеснувшая пару раз всполохами искр и после этого истаявшая.

Нет, так дело не пойдет, – решил парень. Сегодня наука совершенно не лезла в голову. Ярин подошел к книжным полкам в надежде найти какое-нибудь более легкое чтение. Он задумчиво перебирал корешки «Шести важнейших металлов», «Величайших достижений Штрёльмских мастеров», «Поисков и добычи руд». Потом ему попалось несколько книг на гномьем языке, угловатые, резкие письмена которого он уже научился узнавать, но еще не читать. Орейлия знала гномий язык в совершенстве: в старые времена, рассказывала она, любой порядочный человек знал хотя бы один заморский язык. Она выбрала гномье наречие: не слишком благозвучное, но зато ясное и экономное, позволяющее кратко записывать самые сложные мысли – пусть порой и требовалось приложить немалые усилия, чтобы осознать прочитанное. Эльфийский Орейлия знала хуже, и не любила: слишком напыщенный, слишком многословный, да и путных вещей на нем было написано куда меньше. Эльфам хорошо удавались разве что труды по целительству, алхимические трактаты, и еще любовные поэмы – и ничего из этого Орейлию не интересовало.

Ярин задумчиво перебирал книжки, затем заглянул на верхнюю полку, и заметил лежащий у самой стены свиток. Парень развернул бумагу – это была картина, изображавшая молодую женщину, одетую в богатое, но слегка чопорное синее платье с кружевным воротником, она сидела на открытой веранде среди цветов, на фоне деревенских черепичных крыш, реки и водяной мельницы, которая, казалось, была нарисована с некоторым преувеличением размеров. Ярин всмотрелся в лицо женщины. На кого же она похожа?

Ярин почувствовал на себе пронзительный взгляд Орейлии и обернулся к ней.

– Да, я не родилась в этом лесу. Когда-то все было совсем по-другому, – сказала она ровным голосом, в котором парню почуялся оттенок горечи.

– Вы никогда не рассказывали об этом. Как вы оказались здесь?

Орейлия отложила вязание и поглядела на Ярина поверх очков:

– Я не очень-то люблю об этом вспоминать, но, догадываюсь, тебе очень интересно.

Ярин кивнул. Было еще совсем не поздно, но уже наступили сумерки, и комната освещалась только подвешенным под потолком светильником. Мела метель, и сам воздух за окном казался белым, но здесь, в маленькой гостиной, весело потрескивали дрова в камине, согревая двух обитателей маленького, затерявшегося в лесах домика, и было самое время для того, чтобы послушать какую-нибудь невероятный рассказ.

Что ж, в этом Орейлия была с ним вполне согласна. Она любила рассказывать истории Ярину – он был удивительно благодарной аудиторией, и с открытым ртом слушал об эпохе Владычества, о войнах всех против всех в западных землях, закончившихся Унией трех народов – эльфов, гномов, и людей, об открытии руин Ашалайи, которая принесла в мир магию, и о временах совсем древних, от которых остались лишь истлевшие книги и окаменевшие кости… и о других совершенно обычных вещах, которые знал любой мало-мальски образованный человек. С ним и самый занудный школьный учитель мог бы почувствовать себя бардом!