Дитя мертвых Богов - Маргарет Уэйс

— Поклялся кому?

— Тому, кого больше нет среди нас. Боги молчали.

— Я предполагаю, что ты имеешь в виду Паладайна, — заключил Гилеан. — Но есть еще одна Богиня, которая покинула нас. Твой секрет имеет к ней какое-то отношение?

— К Такхизис? — резко произнес Маджере. Голос его стал жестким. — Да, она ответственна за происшедшее.

Тут заговорил Чемош:

— Последние слова, произнесенные Такхизис перед тем, как Верховный Бог пришел за ней, были следующими: «Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя».

— Почему ты не рассказал нам об этом? — воскликнул Гилеан, гневно воззрившись на Повелителя Скелетов.

Чемош был Богом тщеславным и прекрасным лицом, с длинными развевающимися черными волосами и темными глазами, пустыми и холодными, как могилы проклятых мертвецов, которыми он повелевал.

— Темная Королева любила угрожать и пугать нас, — пожал плечами Чемош. — Откуда мне было знать, что в тот раз она говорила правду?

Гилеану нечего было на это ответить. Он молчал, и остальные Боги также хранили молчание, ожидая продолжения.

— Это моя вина, — в конце концов признал Маджере. — Но я действовал так, как считал нужным.

Мина, холодная и неподвижная, лежала на стене замка. Чемош хотел подойти к ней, чем-нибудь облегчить ее страдания, но не смел. Только не сейчас, когда все смотрят на них. Он обратился к Маджере:

— Она мертва?

— Она не мертва — она не может умереть. — Маджере оглядел всех присутствующих. — Мы были слепцами. Но теперь вы видите истину.

— Мы видим, но не понимаем.

— Понимаете, — возразил Маджере. Он сложил руки и пристально взглянул в небеса. — Но не хотите себе в этом признаться.

Он не видел звезд. Он, который наблюдал, как они впервые зажигались.

— Это началось на заре мира, — сказал Бог. — И началось с радости, — Он глубоко вздохнул. — А теперь, из-за моего молчания, это может закончиться ужасной катастрофой.

— Объясни, что ты имеешь в виду, Маджере! — прорычал Реоркс, поглаживая длинную бороду. Бог-Кузнец, принявший облик гнома, чтобы почтить свою любимую расу, был известен нетерпеливым характером. — У нас нет времени на пустую болтовню!

Маджере опустил взгляд и перенесся из времен сотворения мира в настоящее. Он взглянул на Мину.

— Она — Богиня, которая не подозревает о том, что является Богиней. Она — Богиня, которую обманом заставили думать, что она — человек.

Маджере смолк, словно пытаясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, в его голосе звучал гнев:

— Это Богиня Света, но Такхизис хитростью заставила ее служить Тьме.

Маджере замолчал. Боги зашумели, требуя объяснений, выкрикивали вопросы. Все это время Мина лежала без сознания на стене замка Чемоша, а вокруг нее бушевала буря гнева, недоумения и взаимных обвинений. Боги так увлеклись спором, что никто из них не заметил, как Мина очнулась. Она воззрилась на прекрасные, сияющие, темные и ужасные существа, гордо шествовавшие в небесах, швырявшиеся молниями и сотрясавшие землю в своем гневе. Она слышала, как они выкрикивали ее имя, но понимала лишь, что провинилась в чем-то.

Воспоминание, смутное воспоминание из далеких времен, пронеслось у нее в голове, и ей открылась ужасная истина: «Я не должна была просыпаться».

Мина вскочила на ноги, прежде чем кто-либо смог ее остановить, прыгнула вниз с парапета и беззвучно, даже не вскрикнув, исчезла в бушующем море.

Зебоим ахнула и, подбежав к стене, пристальным взглядом окинула волны. Ветер разметал волосы Морской Богини, сотканные из морской пены, и захлопал подолом ее зеленого платья. Она вглядывалась в пенистые гребни, но не видела Мины. Обернувшись, она впилась уничтожающим взглядом в Чемоша и обвинительно указала на него пальцем.

— Она погибла, и это твоя вина! — Богиня махнула рукой в сторону разъяренного моря. — Ты отверг ее любовь. Мужчины — просто животные!

— Избавь нас от спектакля, Морская Ведьма, — пробормотал Чемош. — Мина не погибла. Она не может умереть. Она — Богиня.

— Возможно, она не умрет естественной смертью. Но может погибнуть от ран, — негромко произнесла Мишакаль.

В этот миг ветер утих. Прошипела и погасла последняя молния. Над волнами прокатился гром, а затем воцарилась тишина.

Мишакаль, Богиня Врачевания, Белая Госпожа, как ее теперь называли на Кринне за белоснежные одежды и длинные светлые волосы, подошла к Маджере и протянула к нему руки. Маджере взял их и печально взглянул ей в глаза.

— Я понимаю, ты держишь свою клятву, чтобы защитить того, кто ушел, — произнесла Мишакаль. — Я разрешаю тебе говорить.

— Я знал это! — злобно прорычал Саргоннас. Бог Мести и Повелитель Тьмы вышел вперед. У него была голова быка и тело человека, как у минотавров, его любимой расы. — Это заговор добреньких Богов! Мы хотим правды и получим ее немедленно!

— Саргоннас прав. Время молчания позади, — вступил Гилеан.

— Я расскажу все, — согласился Маджере. — Мишакаль разрешила мне.

Но он снова смолк — стоял, глядя вниз, на волны, сомкнувшиеся над головой Мины. Саргоннас нетерпеливо заворчал, но Гилеан приказал ему замолчать.

— Ты сказал: «Она — Богиня, которая не подозревает о том, что является Богиней. Она — Богиня, которую обманом заставили думать, что она — человек».

— Верно, — подтвердил Маджере.

— И ты сказал также: «Это Богиня Света, но Такхизис хитростью заставила ее служить Тьме».

— Это тоже, правда. — Маджере взглянул на Мишакаль и улыбнулся, что делал крайне редко.

— История Мины начинается в Век Рождения Звезд. В то время — в первый и последний раз за всю историю Вселенной — мы собрались вместе, чтобы с помощью нашего могущества сотворить чудо — этот мир.

Боги молчали, предаваясь воспоминаниям.

— В этот самый миг, миг творения, мы смотрели, как Реоркс, охватив Хаос, выковал из него огромный шар, отделил свет от тьмы, землю от моря, небо от земли, и в этот момент мы все были едины. Мы все познали радость. И именно тогда родилось некое существо — дитя света.

— Мы ничего об этом не знали! — воскликнул Саргоннас, пораженный и разгневанный.

— Об этом знали лишь трое, — продолжал Маджере. — Паладайн, его супруга Мишакаль и я. Девочка появилась среди нас — от нее исходил яркий свет, более прекрасный, чем свет звезд.

— Тебе, по крайней мере, следовало сообщить об этом мне. — Гилеан, нахмурившись, посмотрел на Мишакаль.

Богиня печально улыбнулась.

— В этом не было нужды. Мы знали, что нам следует делать. Бога Тьмы никогда бы не позволили этой новой, молодой Богине Света жить, потому что она нарушила бы Равновесие. Одно лишь известие о ее появлении вызвало бы неразбериху, которая угрожала бы существованию того, что мы создали с такой любовью.