Принц с маленьким сердцем. Сказки и притчи - Евгений Александрович Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предсказание сбылось, не заставив себя ждать, обрекло на уныние вторую сказки часть.
Страшный голод на землю ту вступил, сокровища на хлеб жители меняли, кто бедно жил, те сразу погибали. Король, увидев бедствия страны, советников призвал достопочтенных, решил – час чуда дивного настал, созвал народ весь и без боязни оглашал – “Честной народ, выход вижу в положенье нашем, не собрать нам урожай, почва не плодоносит, деревья сохнут, травы гибнут, дети наши радости не знают, печальны мы, ведь голодны, но будем же сильны! И смел отвагою, должно быть тот, кто отважится отправиться в путь дальний непроходимый, в пещеру жизни древа навсегда вступить, там древо волшебное высится высоко, один плод которого способен прокормить до сотни ртов, до сотни лет питать рожден из семени мирозданья. Сказания те стары, но с надеждой правы. Кто отважится на путь труднейший из путей? Кто желает нас спасти?” Молчали люди, зная, что обречены. Тут из толпы донесся детский голос – “Я, я пойду!” “Кто тот смельчак, кто решился с судьбой поспорить нашей?” – спросил монарх, так как не видел, кто сказал. “Я здесь!” – громче мальчик прокричал. “Вопиет нам детский голос, поднимите сего мальца на плечи, кто-нибудь” – потребовал король. Пекарь руками белыми поднял сорванца, и все увидели тогда, на чьи маленькие плечи возложена их надежда, их вера в спасенье. Король спросил – “Имя, каково твое?” “Изель.” – мальчик огласил сердечно. “Что ж, решено, вот кто наши тяжкие грехи отныне понесет, вот кто нас спасет. Он пойдет в пещеру вековую, где по легендам дерево волшебное растет с живительными плодами, жизнь дающими вовек, всю жизнь свою питаться сможем одним плодом, на всех не хватит, но мы разделим их, вкушать будем втроем, а то и вчетвером. Не умрем, несчастья переживем. А что потом, нам не узнать. Немедля отправляйся в путь рыцарь по имени Изель. Мальчик, сказав лишь слово, восславил имя ты свое и благодарности бегут вослед за славой. Иди же отрок на север хладный, там ты найдешь, на что согласился нынче, что так искал”. “Мой час настал!” – мальчик прокричал и народ заликовал. На руках буквально понесли его, хваля героя, к пещере мрачной и пустой, на гибель обрекая молодца. Отца Изеля принесли на кровати, дабы проститься, в видениях своих он видел предначертанное сыну. – “Сколь скоры на расправу вы, ради крохотной надежды, готовы мальчика моего кинуть в бездну”. “Что с того, он выбрал сам, самый трудный путь” – вторила толпа людская. “Окупится ли жертва ваша, есть ли смысл отдачи жизни за карающих тех людей” – говорил им старик. “Ради тебя отец, я пойду туда, и еды живой нам принесу” – мальчик кротко отвечал. “Лучше голодать, чем роптать. Отпускаю, иди же, раз выбор твой таков, врата открыты для всех, но лишь достойный в них войдет. Благословляю” – возложив руки, благословил отец. “Я вернусь” – сказал на прощание юнец и скрылся во тьме пещеры вековой, под крик толпы людской.
Зажег Изель в пещере факел восковой, в лесу сталактитов и горных пик ныне прибывал, росли здесь крючковатые цветы, сжимались при свете, скрючивались в комок, сверху капала вода, напиться ее можно было, порою, будто дождь шел внутри пещеры и мерцал далекий светоч, эхом раздавались голоса. Вторили те сказочные духи песнь воспоминаний времен былых, то мудрецов седых благая весть, и слышал юноша, внимал, но медленно становился стар. Искрили светлячки, ручей журчал, и квакала лягушка. Оказался под землею целый мир неведомых существ, хотел увидеть он горный полуросликов народ, казалось, слышен отдаленный треск кирки, чем дальше, тем всё становилось позади.
Шел Изель и день и два, появлялась и высыхала серебристая роса, надувались острова, приходилось перепрыгивать чрез скользкие берега. Вскоре закончилась еда, питался ныне едкими грибами, что светились по ночам. Скучал по солнышку и ветерку, на травку мечтал возлечь, лепешек простеньких испечь и одну хотя бы съесть. Отца послушать, который про чудеса некогда рассказывал, что где-то есть страна, где орехи произрастают размером с голову слона, внутри орехов молоко. Что за ерунда, думал мальчик, молоко в коровке, но не в орехе, но безответно верил тем словам.
И одиноко было здесь, животные все слепы и света яркого не различают, не кусают, но и не провожают, скрываются во тьме, чужака почуяв. Лишь на потолке крылья раскрыла перед ним мышь летучая и простонала – “Зачем будишь, ведь я так прекрасно спала”. “Ты устала?” – спросил Изель, на что летучая мышь отвечала. – “Наоборот, слишком много сил, вот и решила их сократить, вздремнув чуток”. “Большая ты, должно быть рост твой подобен моему росточку”. “Гораздо больше, здесь наверху всё видится гораздо меньше”. “Ответь мне мышка, туда ли я иду, там ли жизни древо?” “Вопросов два, лишь на один отвечу я”. “Тогда я не решусь какой задать” – опечалился Изель. Мышь, пожалев путника, повествовала – “Ведет путь прямо и обратно, легче вперед, чем назад”. “Почему же так, ведь назад дорогу знаешь, потому то и не страшно, да откуда тебе знать, ведь ты силы не тратишь, висишь, а не летаешь”. “Я не летаю? Хочешь знать, я была везде, и там и тут, и нигде”. “А нигде это где?” – недоумевал Изель. “Везде” – отвечала мышь. “Опасен ли путь, что предстоит мне преодолеть, и вправду ли одним плодом можно питаться целый год?” “Сколько вопросов, ответ ведь видишь пред собою” – говорила мышь. “Это как” – спрашивал Изель. “Малый путь уж позади, лишь меня ты встретил на пути, а про плоды, вот смотри, десятки лет кусая понемножку, я по-прежнему жива”. “Так сопроводи меня”. “Вот уж нет, если бы каждый человек знал что ждет его, неинтересно было бы жить тогда, ты знаешь, кто тебя за руку ведет и более ненужно знать”. “Извините, мышка, если потревожил, но здесь одиноко, не с кем поговорить”. “Зачем языком чесать, когда можно слушать” – сказала напоследок мышь.
Пожав плечами, Изель дальше двинулся, а мышка крыльями закрылась. И вправду звуков разных море, вода струится, расцветает свежая трава, мотив
