Место на земле - Мухаммед Теймур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повернувшись в сторону учителя, директор увидел побледневшее лицо шейха Бараката, который тщетно пытался скрыть охватившее его волнение. Потом мы услыхали голос директора:
— Хватит! Кол! Получишь только хлеб, Занкалуни!
Через несколько дней к нам пришел уже другой учитель «закона божьего».
А Занкалуни занял свое прежнее место в углу столовой, вынужденный довольствоваться одним только хлебом и теми финиками и орехами, которыми делились с ним его одноклассники. Причину этого поворота в своей судьбе он даже не пытался понять.
Трамвай № 2
Перевод В. Борисова
Был восьмой час вечера, когда трамвай № 2 отошел от остановки. В вагон вошла девушка. Она выбрала место в углу и принялась жевать серу, разглядывая немногочисленных пассажиров. На ее худом лице, бледность которого не мог скрыть слой дешевых румян, не было покрывала.
Заметив девушку, кондуктор нахмурился и подошел к ней:
— Билет…
Девушка не обратила внимания на кондуктора. Она то расправляла, то вновь собирала складки своей выцветшей мулайи[10], из-под которой был виден край ветхого синего платья, украшенного полинявшими узорами.
В грубом голосе кондуктора послышались высокие, злые нотки:
— Билет!.. Билет!..
Он стоял перед девушкой, бросая на нее презрительные взгляды. А она улыбнулась ему заискивающей улыбкой и сказала:
— Клянусь пророком, я схожу на второй остановке.
— Сходишь? На второй остановке? Каждый день так. Клянусь аллахом, если ты не сойдешь сейчас же, я выброшу тебя из вагона…
— Твое право… Подожди немного, у меня сейчас нет мелочи.
— Одним словом, или заплати, или сходи…
Глаза девушки быстро обежали пассажиров и остановились на юноше, сидевшем напротив с учебниками в руках. Он был одет дешево, но прилично.
Она склонилась к нему и, не переставая жевать, попросила:
— Эфенди! Вы не дадите мне шесть милимов?[11]
Кондуктор заворчал:
— Какая наглость! Оставь пассажира в покое…
Не обернувшись, она ответила:
— Какое тебе дело? Эфенди рад одолжить мне на билет…
Юноша улыбнулся, чуть сдвинул феску на лоб, достал шесть милимов и купил билет. Разгневанный кондуктор отошел. Лицо девушки озарилось победной улыбкой, она положила руки на подлокотники сиденья и сказала:
— Сумасшедший!.. Клянусь пророком, он просто сумасшедший!..
* * *Прошло несколько дней. Трамвай № 2 подходил к крепости. В седьмом часу вечера он пересек большой мост аз-Замалика и углубился в квартал Булак. Лавки и кафе, тянувшиеся по обеим сторонам улицы, как бы приветствовали трамвай разноцветными огнями витрин.
Едва вагон подошел к остановке Абу аль-Аля, кондуктор выскочил из него и скрылся в толпе. Вскоре он вернулся с двумя пирогами, от которых еще поднимался пар. Пироги были начинены рисом и кусочками мяса. Один пирог он дал водителю, а другой оставил себе.
Трамвай медленно продолжал свой путь. Водитель и кондуктор занялись пирогами и не обращали внимания на входящих и выходящих пассажиров. Только время от времени слышался резкий звук рожка да шум трамвая, который то останавливался, то снова бежал по рельсам.
Кондуктор съел уже полпирога, когда им овладело беспокойство: вдруг контролер застанет его за этим занятием, а он еще не проверил билеты. Он покинул свое место и обошел первый[12] класс, продолжая жевать пирог. При этом он раздавал билеты, получал деньги, трубил в рожок и резким голосом выкрикивал названия остановок. А запах горячего пирога с мясом и рисом опережал его и раздражал обоняние пассажиров.
Кондуктор вошел во второй класс и сразу увидел выцветшую мулайю и синее платье с блеклыми узорами… Он улыбнулся, но эта улыбка скорее была похожа на волчий оскал. Девушка приняла это как должное и, по обыкновению, не обратила на него внимания. Ноздри ее вздрогнули, она с жадностью вдыхала запах горячего пирога.
Кондуктор, не успев прожевать кусок, хрипло выдавил:
— Билеты!..
Трамвай только что остановился на аль-Исаф. В вагон вошел феллах[13] с мешком и направился в первый класс. Кондуктор бросил на него презрительный взгляд и закричал:
— Эй, господин, сюда!.. Вам во второй класс.
Затем он подошел к девушке и сказал ей решительным тоном:
— Прошу! Сойди!..
А ее глаза по-прежнему были прикованы к пирогу, вернее сказать — к тому, что от него осталось… Она думала, как вкусна начинка и какое наслаждение испытывает этот человек, спокойно откусывая кусок пирога и не торопясь проглатывая его…
Голос кондуктора пробудил ее от грез:
— Ты что, не слышишь?.. Прошу! Сойди!..
В это время девушка посмотрела на феллаха с мешком. Он сел напротив нее, вынул из кармана тряпку, развязал ее и склонился, пересчитывая монеты. Девушка поклонилась феллаху и сказала:
— Во имя пророка, господин омда[14], который час?
Кондуктор грубо схватил девушку за худенькое плечо и закричал:
— Оставь пассажиров в покое, не будь бессовестной!
Феллах приподнял голову от тряпки и удивленно спросил:
— Что такое?
Девушка повторила:
— Во имя пророка, господин омда, который час?
Феллах подозрительно взглянул на нее и сказал, завязывая свой платок длинным шнурком:
— Я не омда, и у меня нет часов…
Кондуктор потащил девушку к двери, говоря при этом:
— Клянусь аллахом, если ты не сойдешь на следующей остановке, я вышвырну тебя из вагона!
А девушка повисла на поручнях вагона и, улыбаясь кондуктору, старалась разжалобить его:
— Клянусь, я заплачу…
Трамвай пошел тише, приближаясь к станции пригородных поездов. Но кондуктор не стал ждать, когда вагон остановится, толкнул девушку, и она с криком упала на мостовую.
Вокруг нее собрались любопытные, поднялся шум… Толпа все росла. Чей-то голос успокаивающе произнес:
— Цела она… Цела.
Через мгновение девушка поднялась. Она опиралась на руку мужчины. Один из бродячих торговцев крикнул в лицо кондуктору:
— Тебе не стыдно показывать свою силу на девочке?
А другой, обращаясь к ней, сказал:
— Ты должна пожаловаться полицейскому…
Мимо толпы прошла женщина. Важной поступью она направилась к трамваю. Увидев девушку, женщина злорадно прошипела: «Так тебе и надо!» — и поднялась в вагон.
А девушка стояла, отряхивая пыль со своей мулайи. В движениях ее чувствовалась крайняя усталость, и если бы не мужчина, поддерживавший ее, она упала бы снова. Этот человек с участием спросил ее:
— Что с тобой?
— Я сегодня ничего не ела…
Трамвай отошел. Кондуктор стоял на своем месте. Он смотрел на все происходившее, прислушивался к тому, что говорилось, но сам не проронил ни слова, механически откусывая кусок за куском от своего пирога… Услышав, что девушка целый день ничего не ела, он посмотрел на остатки пирога и перестал жевать.
Закончив работу, кондуктор направился по улице Мухаммеда Али, затем свернул в переулок аль-Манасара и вошел в кафе, где постоянно проводил свободное время. Он сел за столик и потребовал кофе и кальян.
Прихлебывая кофе, он медленно затягивался дымом и напряженно думал. В самом деле, почему он без всякой нужды был жесток с этой девушкой?.. Не сделал ли он ей больно? Не ушиблась ли она? Почему она не пожаловалась полиции?
Образ девушки встал перед ним. Она смотрела на него, наивно и умоляюще говорила: «Клянусь, я заплачу…» И на его губах промелькнула слабая улыбка. Он стал вспоминать встречи с ней: вот она расправляет и снова собирает складки мулайи, вот ее синее платье с поблекшими узорами, ее стройная, молодая фигура и глаза, словно подведенные сурьмой…
Неожиданно кто-то тряхнул его за плечо. Он обернулся и увидел своего знакомого, Фургуля. Фургуль выбрал себе место неподалеку и сидел важничая, как обычно.
Он спросил:
— Может быть, ты расскажешь, что с тобой сегодня приключилось?
— А что со мной приключилось?
— Говорят, что ты поссорился с какой-то наглой девчонкой?
— Э, пустое дело!
— Я слышал, ее подобрала карета «скорой помощи».
Кондуктор сжал руку Фургуля и спросил:
— В самом деле? Ее подобрала «скорая помощь»? Не говори так, Фургуль!
— Девица получила по заслугам… Это факт. Ты ее здорово проучил.
При этом Фургуль нагло рассмеялся.
В это время в кафе вошли приятели Фургуля и Ханафи — так звали кондуктора — и потребовали домино.
* * *Пирушка Ханафи с приятелями в кафе закончилась около полуночи. Ханафи побрел в свое жилище, с трудом волоча уставшие ноги. Он шел и что-то сердито бормотал себе под нос. Ему не везло в домино, но, стараясь отыграться, он не уходил, и проигрыш его удвоился.
