Уйти, чтобы выжить - Сергей Садов

— А когда вы будете меня учить драться? — возмутился я. От былого энтузиазма тех времен, когда мне сказали, что этот человек будет учить меня рукопашному бою, не осталось и следа.

— Драться? — делано удивился инструктор. — Я не собираюсь тебя учить драться. Я собираюсь учить тебя выживать. И побеждать.

— Как в фильмах показывают?

— Там показывают цирк. А я в цирке не выступаю, и потому — ныть перестань и делай что говорят. В бою главное не победить врага.

— Да? А что главное? — заинтересовался я.

— Главное — победить его максимально быстро! Понял? Там нет времени на оценку его сил и всякие правила. Все, что ведет к победе, — хорошо. Но и недооценивать врага не стоит. Понял?

— Нет.

— Ничего, со временем поймешь. Просто запомни, что идеальный бой заканчивается одним ударом. Второй нужен разве что для добивания. Но если ты все сделал правильно, то и второго уже не требуется.

— У меня комплекция не та, — с умным видом повторил я подслушанный разговор Александра Петровича с рукопашником. — Я маленький.

Я действительно всегда был небольшого роста. В школе мне никто не давал моих лет. На уроках физкультуры и в первом, и во втором классе я стоял последним. В третий я пойти не успел… Из подслушанного же разговора я понял, что стать высоким, о чем я мечтал в школе, получив от одноклассников прозвище Коротышка, мне не грозит.

— Не переживай. — Инструктор даже не улыбнулся. — Комплекция тебе не помешает.

— Ножны, хоть и укреплены и имеют острую стальную заглушку на конце, но все же не так прочны, чтобы выдержать такое обращение слишком часто. Прием для неожиданности, когда совсем прижмет.

Володя пожал плечами:

— С собой я возьму новые, а тренироваться надо.

— Логично. А не хочешь размяться? — Михайло Потапыч бросил полотенце на скамейку.

Вообще-то настоящее его имя было Михаил Иванович, но на Базе инструктора-рукопашника все называли Михайлом Потапычем. Прозвище прилипло к нему настолько прочно, что порой даже начальство обращалось к нему таким образом.

Володя покосился на клинки.

— Извини, — инструктор развел руками. — Но с мечами я не умею. Могу любой предмет превратить в оружие. Если понадобится, смогу сражаться и с мечами, но против мастера не устою. Господину Шутеру я не соперник.

— Я же не Павел Викторович.

— Ты нет. Но твои тренировки с ним я видел. Пойми, если бы этот бой что-то дал тебе, я бы не отказался, но для тебя он бесполезен. Ты не извлечешь из него ничего нового. С оружием, если, конечно, человек умеет с ним обращаться, любой будет сильнее человека без оружия.

— А как же класс бойцов?

— Я имел в виду — при прочих равных. Ясно же, что если против меня выйдет толпа каких-нибудь отморозков хоть с ножами, хоть с мечами, дело для них закончится больничной койкой.

— Вы считаете, что я с вами в одном классе? — Володя не смог скрыть удивления.

— Как мечник ты меня превосходишь. Я никогда не учился сражаться этими игрушками. Хотя… подожди. — Он подошел к стене и привычным движением выдернул из ножен большой нож, по форме напоминающий мачете, только много короче. — Давай попробуем так. Прошу.

Володя секунду о чем-то думал, а потом вдруг сорвался с места и молниеносно атаковал. От первого удара мечом инструктор уклонился, второй блокировал, но первый меч уже изменил движение и теперь угрожал шее — одним из преимуществ этих коротких мечей была их скорость. Они позволяли молниеносно менять угол атаки. Когда подбирали оружие для Володи, то именно на скорость делалась ставка, потому упор в занятиях был на пару мечей. И сейчас на наставника сыпались удары со всех сторон, не давая ему войти в ближний бой. Володя мастерски держал его на расстоянии, недоступном для ножа. Перед Михайлом Потапычем словно выросла стальная стена. Но вдруг он упал, на миг пропав из поля зрения мальчика… Володя скорее почувствовал угрозу, чем осознал ее, и не стал выискивать наставника, а просто мгновенно увеличил дистанцию, отскочив назад… и тут же буквально в нескольких миллиметрах от его живота мелькнул нож. Мальчик только и успел заметить, что развернут он не острием. Не разрежет, но животу досталось бы так, что потом еще долго пришлось бы, стоя на карачках, пытаться вздохнуть. Да, разница в классе на мечах была видна, но так же заметна и разница в опыте. Несмотря на то что мальчик обращался с мечами много лучше спарринг-партнера, он так и не сумел создать ни одной угрозы. А вот наставник уже несколько раз вынуждал его отступать, разрывая дистанцию. В последний раз его не достали только чудом.

И вдруг наставник метнул нож. Метнул почти без замаха. Володя лихорадочно дернулся… От ножа увернуться удалось, но предотвратить сближение противника он не смог, и одна его рука оказалась зажата в стальных тисках и тут же онемела. Меч выпал. Володя махнул ногой, это было ожидаемо и легко заблокировано наставником; но удар оказался отвлекающим, и в следующее мгновение мальчик развернул второй меч, и теперь уже наставнику пришлось срочно разрывать дистанцию.

Володя замер, тяжело дыша. Правая кисть не действовала — очевидно, наставник пережал нерв и некоторое время оружие ею держать не удастся. Но сейчас, пока противник остался без оружия, надо атаковать, и Володя двинулся вперед, крутя мечом перед собой, не давая Михайлу Потапычу уйти в сторону и снова сблизиться. Если у того вновь получится войти в ближний контакт, то можно сразу сдаваться.

Но тут вдруг наставник расслабился и поднял руки.

— Сдаюсь.

Володя растерянно моргнул, но пока меч опускать не стал.

— Вы же говорили, что в бою…

— В бою? — Михайло Потапыч рассмеялся. — Володя, никакой бой не строится по принципу обязательно кого-то убить. Если, конечно, не брать задачу ликвидации конкретного человека, но там используют совсем другие средства. В бою же я бы просто постарался сбежать сразу, как только у меня не получилось справиться с тобой после того, как кинул нож.

— А как же стоять до конца? — с иронией поинтересовался мальчик.

— Я не в тех войсках служил, — серьезно ответил наставник. — Мои задачи несколько иные, и в моем случае «стоять до конца» равносильно провалу задания. Мертвый не сможет сделать дело и вернуться. Поэтому, если не получилось так — надо отойти, подумать и сделать по-иному. Так и никак иначе. Я и тебе пытался объяснить, что отступление с поля боя не всегда плохо.

Володя задумался.

— Я запомню.

— А сейчас без мечей не хочешь попробовать?

Мальчик вздохнул, потом покосился на правую кисть и чуть-чуть пошевелил пальцами. Левой рукой обхватил правое запястье и быстро нажал на несколько точек. Снова пошевелил и довольно кивнул.

— Проиграю ведь, — заметил он.

— Дело не в проигрыше или выигрыше, а в уроке, который ты извлекаешь из каждой схватки. Готов?

Мальчик убрал мечи в ножны, аккуратно положил их на скамейку у стены и кивнул. И в тот же миг Михайло Потапыч напал…

Спустя пять минут Володя, тяжело дыша, лежал на полу, придавленный левой рукой наставника, а правая сжимала его руку, выворачивая до хруста. Мальчик ударил свободной рукой по полу и хватка тотчас ослабла.

— Понял, что сделал неправильно?

Володя кивнул.

— Я меньше вас и легче, а полез в силовой бой. Но я думал, что для вас это будет неожиданным.

— Я и не ждал, но у меня опыта все-таки больше твоего и на такие примитивные ловушки давно не попадаюсь. А ты, прежде чем на что-то рассчитывать, все-таки оцени степень мастерства противника и его опыт. Одно дело хулиган с улицы…

— У которого опыта разных подлых ударов все равно больше.

— А я тебя не для спортивной арены готовил.

— Я к тому, что хулигана с улицы тоже недооценивать не надо.

Наставник изучающе глянул на мальчика.

— Личный опыт?

— Нет. — Володя отвернулся. — Просто видел.

Драка началась совершенно неожиданно. Я вместе с Жоркой и Милкой сидел недалеко от входа в метро, прося милостыню. Милка была еще младше меня, и ей люди подавали всегда больше. Большущие жалостливые глаза, растрепанные волосы, аккуратные лохмотья… я часто глядел на Милку, пытаясь понять, каким образом даже старые тряпки смотрятся на ней шикарной одеждой. Настоящего имени Милки никто не знал. К Гвоздю она попала раньше меня, говорила плохо и все время повторяла: «Милка». Может быть, так звали ее любимую кошку. Кто знает… а как она оказалась на улице и кто ее родители, она сказать не могла. Так и повелось с тех пор: Милка и Милка.

— Все-таки, миледи, не может быть, чтобы вас бросили, — сказал Гвоздь, задумчиво изучая девочку. — Откуда же вы? Может, с далекой звезды прилетели к нам?