Солдаты удачи - Питер Маккертин

- - - - - - - - -

* Маленькая массивная дубинка, обтянутая кожей.

- - - - - - - - -

Я приложил немцу пару раз по голове. У полиции таких дубинок нет. Одним-двумя ударами такой штуки только что быка не свалишь. Но немец оказался тем еще быком. Ослепленный и обезумевший от боли, он пытался схватить меня, а я продолжал бить его начиненной свинцом дубинкой. Пришлось врезать этому недоноску раз шесть-семь, прежде чем он начал заваливаться. Его левое ухо распухло, будто сосиска, он разбрызгивал кровь, как садовый шланг, но все еще рвался добраться до меня.

В казарме сделалось тихо, раздавались только глухие удары дубинки да стоны немца. Убивать его я не хотел - он относился к категории государственной собственности. Но остановить его было необходимо. Если бы он добрался до моей глотки - меня бы уже не было. Этого ударом в пах не свалишь, как ни бей. Он был выше меня, и, чтобы нанести последний удар дубинкой, мне пришлось подняться на цыпочки.

Дубинка просвистела, и удар пришелся немцу прямо по макушке. Менее крепкоголовый умер бы на месте. Краут не умер ни в этот момент, ни позже, но был, наконец, оглушен. В уголках рта появилась кровавая слюна, глаза его закатились, он рухнул на пол.

Я отскочил в сторону, когда он стал падать, не пытаясь поддержать его. И никто не пытался. На это я и рассчитывал. Я рисковал, но у этого сукина сына с его наглыми замашками действительно не оказалось здесь друзей. Я не стал корчить из себя супермена и вытирать окровавленную дубинку о рубашку бесчувственного человека. Это было бы слишком, надо знать меру. Я сунул дубинку обратно в карман брюк и щелкнул пальцами трем мэркам.

- Ты! Ты! Ты! Положите Людвига на его койку. - Потом указал на черного наемника. - А ты иди поищи врача.

- Да, сэр, - насмешливо ответил тот, но послушно пошел.

- Так на чем мы остановились? - спросил я.

- На том, что убивали краута, - подал голос длинноногий австралиец. В любом подразделении есть свой штатный комик. Этого осси* звали Ронни Спаркс, и я надеялся, что воюет он так же хорошо, как чудит.

- - - - - - - - -

* Осси (Aussie) - австралиец.

- - - - - - - - -

- А до краута? - спросил я.

- Ну да, командир... - сказал австралиец. - А он неплохо выглядит успокоился.

- Рано или поздно всякий подрастающий мальчик получает необходимый урок, - заметил я.

Не все наемники смеялись. Аудитория у меня была, конечно, средняя, а я - не Милтон Бёрл*. Моя дубинка им не нравилась, я тоже, но я не чувствовал себя отверженным из-за отсутствия теплых чувств с их стороны. Меня и мою дубинку они со временем оценят по достоинству.

- - - - - - - - -

Американский комик.

- - - - - - - - -

- Мне нужен водитель, - сказал я, постукивая дешевым шариковым карандашом по доске объявлений. - Кто здесь лучший водитель?

- Я, - сказал еще один немец, вставая с койки.

- Ты кто?

- Ханс Кесслер. Все зовут меня Хэнк.

Дальше я пошел по списку. Начальников мне было не надо, одного мне уже назначил майор Хелм. Если б я не хотел, мог бы его и не брать, но майор предлагал так настойчиво, что я согласился. Его звали Ван Рейс - Питер Ван Рейс, из Южной Африки, сержант регулярной армии Родезии. Как сказал майор Хелм, Ван Рейс - бывший фермер, очень хорошо знает страну и владеет двумя африканскими языками, на которых говорят в Родезии, - шона и матабеле. Я сказал майору, что дам ему знать.

Ван Рейса в этот момент не было, он уехал на патрулирование и еще не вернулся. Рядом с его именем я поставил вопросительный знак и продолжил охоту за головами. Пока что в мою группу вошли Тиббз (Алабама), Спаркс (Австралия), Кесслер (Западная Германия), Марсден, Коукли, Симмонз, Уэбб (Англия), Гроот, Леманн, Финчли, Виллиерс (Южная Африка). Взял я двух из трех ирландцев по фамилии О'Хара и Смит. Третий, Кирни, выглядел законченным забулдыгой. Если считать, что я взял Ван Рейса, то всего четырнадцать. Здесь больше никто не произвел на меня впечатления. Я перешел во вторую и третью казармы.

Я закончил комплектование своей команды и выходил из третьей казармы, когда увидел Тиббза, топающего по посыпанной гравием дорожке, и шествующих за ним врача-армянина и майора Хелма.

Мы с майором остались снаружи, а Тиббз показал врачу, где можно найти побитого немца. Закурив английскую сигарету с пробковым мундштуком, майор небрежно заметил:

- Говорят, у тебя кое-какие неприятности.

Хелм, этот старый убийца с приятными манерами, будто говорил со мной о недугах растений в своем розарии. Я был почти уверен, что у него есть розарий. А если не розарий, то коллекция редких марок или первых изданий Агаты Кристи.

- Ничего такого, с чем бы я не справился, - ответил я. - Я поступил, как и надо было поступить.

- Да-да, - согласился майор. - Феттерманн начал доставлять нам неприятности, как только приехал сюда. У меня были сомнения, когда я подписывал с ним контракт. Обычно я не делаю ошибок. Кстати, ты не думаешь, что убил этого любителя сосисок? - В голосе майора я уловил нотки беспокойства. Но, взглянув на меня, он взял себя в руки. - Не думай, что я критикую твои действия. Просто правительство предпочитает, чтобы мэрки умирали на поле боя Тут деньги и прочее, ты ж сам понимаешь. Мы же везли это добро из Германии. - Майор взял меня за руку. - Слушай, старина, если тебе в будущем придется прибить кое-кого из этого сброда, делай это подальше от Солсбери, ладно?

- Буду стараться, сэр.

Мы обменялись вымученными улыбками, и тут появился врач-армянин со своим черным чемоданчиком. Врач обратился к майору, который несколько напряженно ждал, что тот ему сообщит.

- Его избили очень сильно, сэр, - были его первые слова.

- Господи! Да плевать мне на это. - Майор явно недолюбливал лекаря. Скажи прямо: жить будет?

- Будет, сэр, хотя другой бы на его месте...

- Другой, другой... - огрызнулся майор. - Ты скажи мне лучше, долго ли он будет валяться?

Врач ответил, что не больше недели.

- Феттерманн еще повоюет, - добавил он.

- Спасибо на добром слове, капитан Атамян, - бросил ему майор, внезапно подобрев. - Он еще повоюет, - повторил майор, все еще глядя вслед врачу. - Тебе не показалось, что он издевается над нами, Рэйни?

- Возможно, - ответил я. - Но у него это плохо получается.

- Боюсь, что в душе доктор Атамян - пацифист, - пришел к выводу майор.

В его устах это прозвучало так, словно худшим прегрешением может быть лишь растление малолетних и надругательство над флагом.

Потом он резко переменил тему разговора. Я уже начал привыкать к таким сменам в его настроении. Уже темнело, но Хелм предложил прогуляться вокруг расположения части. Я уже осматривал территорию, и майор это знал, но возражать я не стал.

Днем в Родезии жарче, чем в Калифорнии. Ночью становится холоднее, намного холоднее, потому что большая часть страны представляет собой возвышенное плато. При этом у Родезии и Калифорнии много общего. То же сверхголубое небо, которое ночью взрывается мириадами звезд. У Родезии, как и у Калифорнии, свое лицо, и неудивительно, что все жители, черные и белые, так горячо ее любят.

В вечерних сумерках мы шагали по чистому ровному гравию дорожки. Хелм сказал:

- Ван Рейс вернется поздно вечером. Ты будешь в казарме?

- Конечно.

- Ну, я думал, захочешь прогуляться по городу. Солсбери - приятный городок, несмотря на эту проклятую войну. Странно, что не было ни обстрелов, ни бомбардировок" О, я думаю, это Ван Рейс.

Майор окликнул южноафриканца, и тот не заставил .себя ждать.

Ван Рейс отдал честь, не взглянув при этом в мою сторону. Майор представил нас друг другу, мы поздоровались за руку. У южноафриканца была грубая, мозолистая рука от долгих лет работы на земле. Наконец мне попался родезиец, который трудится сам, а не оставляет работу черным.

- Ладно, ребята, я пошел, - сказал майор. - А кстати, сержант! Рэйни тут здорово отделал Феттерманна, немца.

- Он давно напрашивался, это любой скажет, сэр, - прокомментировал событие Ван Рейс.

Майор пошел в направлении своего офиса.

- Я хотел бы пригласить вас на пиво к себе, - обратился я к Ван Рейсу. - Правда, у нас такой порядок - словно медведь ночевал.

- Тогда пошли лучше ко мне, у меня холодное "кейптаунское" - на уровне мировых стандартов.

- Что, лучше, чем "Карта бланка"?

- Пошли попробуем - и тогда решите сами.

Так мы и сделали. Нет, это неправда, что "кейптаунское" не хуже, чем "Карта бланка". Но я согласно кивнул. Пиво было легкое, очень холодное. У Ван Рейса в комнате стояло два полотняных стула. Обычно сержантский состав регулярной армии живет в комнатах - вылитых тюремных камерах, но Ван Рейс оставался в душе фермером, и его жилье хранило тепло домашнего очага. Я увидел три книги: одна - вестерн, две другие - об уходе за скотом. На зеленом сундучке стояла фотография в рамке, на ней полненькая приятная женщина и трое детей, все меньше десяти лет. Я не сказал обычных в таких случаях добрых слов о семье Ван Рейса, потому что майор предупредил меня, что все они погибли: были изрублены на куски террористами. Вместо того, чтобы восхищаться его семьей, я восхитился его оружием. Это был новый израильский автомат "Галил", вблизи я видел его впервые. Даже в израильскую армию он еще не поступил. Это безотказное, возможно, лучшее, самое эффективное автоматическое оружие из когда-либо созданных.