Черт - Наталья Смирнова

Света притащила с мойки, уверяла она.

– Нет, – возражала Света. – Не надо приплетать черта. Это сделала голая нужда. Если бы ты не нуждалась в моей помощи, ты бы так не поступила.

– Не в помощи. И не в деньгах. В тебе, – заклинала Алка, но Света оставалась непреклонно-задумчивой. Ее ясные представления о том, как устроен мир, обвалились, как гнилой забор. Теперь она презирала свои благодеяния, которые оказались дутой гордыней, не хотела видеть ни

Веселова, ни Алку, ни Марусю и с мучительно-сухой, бесслезной тоской вспоминала остров. Тосковала по острову, где однажды цвела, как роза.

Осенью в офисе появился мистер Домби. Вид у него был странноватый: ботинки не блестели, волосы, прежде гладко уложенные гелем, разлетались.

– Светлана Валерьевна, я хочу снова к вам на работу, – заявил он, рухнув в кресло.

– А аллергия? – спросила Света.

– Прошла. – Он улыбнулся. – Бесследно.

Свету слегка тревожила вина перед Домби, и потому дело легко решилось в его пользу. Ему повезло: он пришел, когда она не понимала, где право, где лево, где черное, где белое, боялась ошибиться, опасалась принимать решения, ощущая, что внутри нее какой-то кисель из медуз. Она свалила на него проблемы “Любимой игрушки”, и вскоре он приобрел фирменный голубоватый оттенок лица.

За год выяснилось, что мистер Домби отлично варит кофе, курит те же сигареты, что и она, и с ним легко ладить. Когда Света спросила, что за превращение произошло с ним, пока они не виделись, он удивленно заявил, что хотел задать ей тот же вопрос. Но совсем странное произошло летом, когда он вдруг заявил, что хочет в отпуск.

Желательно на остров.

Удивленная Света первый раз за полгода отправилась в гараж. “Мазда” встретила ее стонами радости. Из гаража она поехала к Алке, и стоны повторились. Гостья сидела, бессмысленно улыбалась, понимая, что не купила Марусе подарка, ну и ладно, все и так хорошо, и ощущала, что кисель внутри постепенно отвердевает, превращаясь в компост, и там начинает прорастать крепкое маленькое дерево.

Света увела Алку на балкон и рассказала о превращении мистера Домби.

Раевская серьезно кивнула, будто получила подтвержденье известному.

– Я же говорила тебе, что Станко слуга, – обронила она. – Вестник.

Он теперь в столице, а на острове другой смотритель. Ты можешь поехать туда со Славой…

– Каким еще Славой?

Сто раз просматривая документы, Света не потрудилась понять, что мистера Домби зовут Славой. Он был для нее “В. А. Зацепин”. Теперь ее осенило, что даже фамилия у него со смыслом. Она замолчала, уставившись на исцарапанный чертом шкаф.

– Откуда ты знаешь его имя?

Алка в ответ грустно улыбнулась.

– Что ж ты такая фома-невера, /Ясама?/ По-прежнему считаешь меня никем? В последнее время мне пришлось все делать самой. А теперь я,

– Алка скорчила рожицу, – извинилась перед тобой. Таким способом.

Поняла?

– Ни слова. Подробней и без чертей, пожалуйста, – попросила Света.

– При чем тут черти? Веселов с ним вместе работал. Со Славой.

– Веселов работал?! – удивилась Света. – Как это возможно, чтобы

Веселов работал?

– Представь. Ты нас вовремя бросила, дорогая. И заметь, никто не пропал.

– Я пойду, пожалуй.

Светины недоумения множились с каждой минутой. Уже и Веселов взялся работать! Полна чудес небесная шкатулка!

– Так как насчет острова? – усмехнулась Раевская.

– Лучше вместе в Крым, – немного подумав, решила Света. – Посмотрим, чего они там натворили. Домби возьмем. Будет кому приглядеть за

Веселовым. Раз уж они вместе работали…- съязвила напоследок.

– Ты не думай, – тихо сказала Алка уже в дверях. – Станко по тебе убивался. Изменил жизнь, бросил свой остров. Не смог быть слугой.

Скажи, ведь был момент, когда во второй приезд он хотел нарушить приказ?

– Раевская. – Лицо у Светы сморщилось, точно она собиралась зареветь. – Не напоминай. Мне больно, ты это понимаешь?

– И слава богу, что больно.

Света, выйдя из подъезда, подняла брошюру, валявшуюся под ногами, и неодобрительно покачала головой. Хорошо ли это, если конституция страны валяется на асфальте и буквально всякий попирает ее ногами?

Приехав домой, она принялась за цветы. Заботливо вытирала каждый лист и думала. Так и живем. Идем по дороге, от надежды к разочарованию, цепляясь за каждую соломинку и пытаясь быть счастливыми. В “Основном законе государства” наверняка нет про счастье, а в лучшем случае написано про права, которые никто не собирается обеспечивать. Она заблуждалась, думая, что на острове ее ожидает вечная радость. Слуга он был или не слуга, но она его любила и поняла то, что он не сказал ей вслух. Что чужого счастья не бывает, что придется сооружать свой остров и нанимать смотрителя, чтобы берег. Внезапно ей вспомнился цвет губ мистера Домби, этот бледно-розовый цвет что-то напоминал, нечто, зарытое в памяти так глубоко, что не хотелось вспоминать.