Условно пригоден к службе - Юрецко Норберт

За это время в поход отправились сотрудники из Мюнхена и из Берлина. Гассинг через своего бывшего шефа Олльхауэра активизировал сотрудника по фамилии Вульф. Нашему доверенному лицу в Пуллахе удалось там уговорить двух холостяков, только что окончивших школу БНД, и еще не имевших постоянного места службы, приехать к нам на помощь. Во всем остальном в Мюнхене по-прежнему царило "радиомолчание".

Новый сюрприз – внезапно к нам обратились техники БНД из нашего Центра с особым заданием. У них самих не было, правда, времени, чтобы участвовать в нашей операции, зато они очень хотели позднее изучить американские измерительные приборы. Собственно, это было чудовищным событием. Мюнхен не собирался нас поддерживать никоим образом, зато поставил перед нами такую разведывательную задачу, которая могла бы сорвать основную операцию. Потому в ходе "Черной ноги" это их желание мы просто проигнорировали.

Субботним вечером наша команда была в полном сборе. Гассинг привез американского техника, сидевшего в белом фургоне перед гостиницей. У бедняги было задание – ни на секунду не терять из поля зрения свою сверхсекретную аппаратуру. Из нашего номера, ставшей комнатой для оценки ситуации и для переговоров, мы видели его, сидящего в машине.

В самом начале Гассинг и Герт поссорились. В конце конфликта Гассинг уехал в Берлин. Там он был срочно нужен, а мы вполне справились бы и без него. Машина Гассинга выехала со двора.

Вот и пришло время. – Итак, Норберт, одного подопечного я взял на себя, – Герт показал пальцем на нашего гостя, – а другой – твой. Кстати, он ни слова не говорит по-немецки. Желаю удачи!

Маленькая незаметная фигура повернулась на сидении рядом с водителем и безучастно посмотрела в окно.

Улыбаясь как можно приветливее, я поплелся к "комби". Американец открыл окно и поздоровался усталым "Хай!" – Хай, я Норберт Даннау, – ответил я. – Я Ларри Восецки, – был ответ.

Мне показалось, что я заметил на его лице что-то вроде улыбки. – Ты не хочешь войти? – Никаких шансов! Он показал пальцем через свое плечо на ящики со сверхчувствительными приборами.

В кузове была собрана вся необходимая аппаратура. Были видны два больших алюминиевых ящика, отличающиеся размером. За ними я разглядел здоровенный валун сантиметров 80 шириной и еще пару приборов для дистанционного управления.

– Нам нужно все обсудить. – О?кей, – был его короткий ответ. Он открыл водительскую дверь, и я уселся рядом с ним. Ларри было около сорока лет, он был среднего роста, лицо его казалось усталым и потерпевшим от ветров, зато руки были даже нежными. На нем были джинсы, свитер, шерстяная шапка и новенькие ботинки "Кэмел". Диалог наш оказался односторонним, потому что Ларри отвечал только очень короткими фразами.

– Не пойти ли нам в отель? Я поставлю охранника возле машины? – Нет.

– Какой была поездка? – Плохой.

– Ты голоден? – Да.

– Заказать что-то для тебя в ресторане? – Да.

– А что? – Все равно.

Только когда я начал его по-настоящему провоцировать, он стал выражаться конкретнее и заказал шницель с кока-колой. Я ошибся, предположив, что он теперь отправится со мной в ресторан. Пришлось купить ему еду и принести в машину. Техник сжевал все в своем фургоне и провел ночь в спальном мешке на сидении машины. Но зато мы успели с ним еще обсудить детали операции.

"Папа Медведь", "Мама Медведица" и "Медвежонок"

Сначала Ларри объяснил мне назначение своих приборов. Длинный ящик назывался "Папа Медведь" и должен был устанавливаться как можно ближе к железнодорожным путям, по которым двинется интересующий нас поезд. Расстояние до проезжавших вагонов не должно было превышать одного метра. Ящик покороче, "Мама Медведица", должен располагаться на точно определенной дистанции от "Папы Медведя". Расстояние до путей не играло при этом роли. "Медвежонок", прибор, замаскированный под валун, ничем не отличался от обычных камней и потому был относительно незаметным.

Все три ящика были напичканы специальной электроникой, которая могла считывать и фиксировать все технические данные и детали ядерного оружия. Нашим первым заданием было установить их так, чтобы они по возможности оставались незаметными в течение нескольких недель.

Но как достать информацию о вывозе опасного оружия? Нам срочно был нужен информатор на железной дороге. Но как установить контакт с железнодорожниками, в каком месте иерархии искать нужного человека? Стоит нам обратиться к высокому начальству, тут же возникнет опасность предательства. Потому что высокопоставленные служащие Райхсбана – железных дорог бывшей ГДР – большей частью были все еще партийными кадрами СЕПГ. Это само по себе предполагало некоторую их близость к выводившейся ЗГВ. Потому риск был слишком велик, чтобы обращаться к какому-то из боссов Райхсбана в Штральзунде или в Берлине.

Тут нам помог случай. В старой газете мы нашли статью об одном начальнике станции, который прекрасно подходил к нашим планам. Это был начальник станции Замтенс, одного из десяти интересующих нас вокзалов на участке между Штральзундом и Мукраном. Железнодорожник из Замтенса, как мы узнали из газеты, чуть ли не через день после падения Берлинской стены вывесил у себя на станции флаг ФРГ. Из-за этого у него возникли серьезные проблемы с партийными начальниками в Бергене на Рюгене, все еще управлявшими этим участком железной дороги. Эти железобетонные головы вовсю разозлились из-за такого его поступка. Но флаг оказалось не так-то легко снять, потому что его шнур был обрезан на самом верху, и добраться до него оказалось очень трудно.

Мы осмотрели все вокзалы и проверили, какой из них лучше всего удовлетворил бы потребности нашей операции. К примеру, участок между Бергеном и Засницем был для нас большей частью непригоден. Затруднен доступ к железнодорожному полотну, окрестности дороги густо заселены, к тому же далеко от нашей гостиницы. В конце концов, нам остался лишь участок длиной 12,5 км между Рамбином и Тешенхагеном.

Вульф получил задание проверить вокзал в Рамбине. Ему нужно было еще и присмотреться к служащим дороги, потому что наш человек в Замтенсе все еще мог оказаться "пустышкой". Потому с самого начала нужно было предусмотреть альтернативный вариант. Двое наших сотрудников осматривали вокзал Штральзунд-Рюгендамм и гавань Мукран с близкого расстояния.

Герт и я поехали в Замтенс. Мы припарковали джип прямо у маленького вокзала. Было решено, что мы в некоторой степени посвятим начальника станции в нашу проблему и попросим помочь. Был ясный солнечный день. Прекрасная погода сопровождала нас все время поездки по Рюгендамму мимо Драммендорфа до самого Замтенса. Пару минут мы посидели в припаркованной машине и отдышались. – Начинаем, – поторопил я Герта. Закрывая машину, он тихо мурлыкал "свою" песенку: "Раньше мы были коммунисты, центр и СДПГ…"

Мы обошли здание. Герт шептал мне на ухо: – Прежде всего – ни слова о БНД. Ты начнешь разговор. Потом действуем по обстановке.

Выйдя на перрон, мы посмотрели на юг в направлении товарной станции. На северном конце путей был закрытый мостик – переход через рельсы. Лишь несколько человек ожидало местную электричку, приближавшуюся со стороны Штральзунда. Женщина в униформе управляла высадкой и посадкой пассажиров. Свистком и взмахом руки она отправила поезд в путь.

В сопровождении громкого звонка дверцы перехода снова открылись. Женщина в форме все еще стояла там и вопрошающе глядела на нас. – Нам нужен начальник станции, – обратился я к ней. Она оценивающе обозрела нас с ног до головы и ответила немного дерзко: С Запада, да? На мой кивок она указала на старую деревянную дверь, выкрашенную такой же восхитительной гэдээровской серой краской, что и весь вокзал. – Господина начальника станции вы найдете вон там. Просто заходите, мой муж сидит за своим столом. Потом она снова исчезла в маленьком помещении кассы, где она продавала билеты.

Мы постучали в деревянную дверь. Оттуда раздался голос: – Кто там? Дверь была закрыта.

– Мы хотели бы поговорить с вами.

Повернулся ключ, и перед нами стоял высокий и худой человек, лет сорока пяти, довольно бледный. Я показал ему свое удостоверение БНД такое короткое время, что он точно не успел его рассмотреть. – Мы из Федерального правительства, и нам срочно нужно с вами поговорить.

Теперь он широко распахнул дверь и попросил нас войти. На его лбу выступили крупные капли пота. Человек этот дрожал всем телом. Он попытался что-то сказать, но мог только заикаться: – Федеральное правительство – да – но – почему – что – я мог бы – вы хотите – пожалуйста, садитесь. Как потерянный, он попытался передвинуть пару документов на своем столе. Его жидкие волосы, лишь слегка прикрывающие лысину, взмокли от пота.

Я попытался его успокоить. – Это же вы вывесили тогда знамя ФРГ перед вокзалом? Я редко видел таких мужественных людей. Эта история нас очень впечатлила. Он глубоко вздохнул. Похоже, он в первый раз вдохнул воздух с момента нашего прибытия. Его лицо постепенно смягчилось. – Ну, садитесь, наконец, и расскажите, как все это было. Почти механически он отодвинул свой стул, но по-прежнему вел себя так, будто ему предстоял допрос в Штази. Прямой, как бы закостеневший, стиснувший колени, сцепивший пальцы. – Вы приехали не из-за моей должности? Тут мы принялись решительно это отрицать.