Арагонские хроники - Иван Мельников

**

Тетушка давно осаждала Айдена с предложениями покинуть родную усадьбу и посмотреть, как она выражалась, «доступную часть мира». Маг лишь надеялся, что Ларс фон Штейн скончался вследствие естественных причин, а не из-за желания Лайлы приобщить племянника к «разгульной жизни». В конце концов, с чего бы барону оставлять замок именно Айдену?

Ситуация немного прояснилась на месте: Ларс, в прошлом путешественник и сумасброд, мило пошутил, завещав имущество и титул потомству своих многочисленных друзей. Айден испытал несказанное облегчение, встретив еще четверых наследников.

Предполагаемые тяготы управления землями отошли на второй план — среди новоиспеченных баронов должны найтись те, кому это действительно интересно.

А главное, замок поистине огромен. В нем наверняка обнаружится парочка феенепроницаемых комнат…

А теперь о настоящем

— Одна голова хорошо, две многовато, три — шея не выдержит.

После трех недель пути мы, наконец, добрались до замка Штейн. Нашим взорам предстало величественное сооружение, сравнимое по размерам с королевским дворцом. Однако при ближайшем рассмотрении громадина оказалась невероятно запущенной. Потрескавшиеся камни, деревья, зеленеющие на некогда несокрушимых стенах, распахнутые настежь, давно вросшие в землю центральные ворота, совершенная разруха на месте дворовых служб. Я знал, что Ларс фон Штейн не очень следил за делами своего родового гнезда, но такого все-таки не ожидал.

Пока мы с Гилбертом изучали внутренний двор замка, а Фессаха лениво умывалась, сюда пожаловали новые гости.

Первым явился смазливый юноша в тяжелом походном плаще поверх робы, богато украшенной золотым орнаментом; в руках незнакомец держал длинный резной посох. На плече у колдуна (а кем еще он мог быть?) важно сидела пикси. Описывать ее подробно я не вижу особого резона — на мой взгляд, все эти феечки на одно лицо. Миниатюрные размеры, яркая нечеловеческая красота, пестрые крылья и шкодливый характер. Забегая вперед, скажу — с характером я угадал. Юноша представился как Айден Фин-Сеал, начинающий маг из Вечнозеленого Поля. И его привело сюда почти такое же письмо, как и меня. Дальше — больше.

Сначала к нам присоединился невзрачный тип по имени Шаод, с честным лицом, какое часто бывает у судей, адвокатов и жуликов. Вслед за ним к замку подъехали еще трое всадников. Смуглый северянин, постоянно бормочущий себе под нос, высокий статный рыцарь из Ордена Странствий и чернокожий воин верхом на кобо. К счастью, из этой троицы к числу «наследников» принадлежал лишь северянин, следопыт по имени Отэк.

Последней появилась ослепительно красивая блондинка, чьи выдающиеся формы буквально выпрыгивали из одежды. Только абсолютно невинное ангельское личико помешало мне принять эту особу за обыкновенную продажную девку. Печальный ослик, нагруженный самым разным скарбом, свидетельствовал — она так же пришла сюда издалека. Разумеется, Клодия держала в руках еще одну копию послания Ларса фон Штейна. Происходящее стало походить на дурной фарс. Но мне уже было слишком любопытно, чем все это кончится, чтобы просто обиженно уехать.

Всей этой пестрою толпою мы позвонили в дверь центрального донжона (там висел один из этих новомодных звонков, работающих на особой магии, которая, вроде, и не магия вовсе). Нас впустил внутрь хмурый воин, представившийся как Кайт Сид. Увы, хозяин замка не дождался ответа на свои письма, мирно почив еще неделю назад, и теперь нам оставалось лишь выслушать волю покойного.

Кайт выпустил из чулана стряпчего, которого держал взаперти со смерти барона, и, надев очки, зачитал завещание. Вот что оно гласило:

«Я, барон Ларс фон Штейн, приветствую всех, кто находится в этой зале, в особенности моих будущих наследников. Если вы слышите эти строки, значит, меня уже нет среди живых, и мой поверенный, Кайт Сид, оглашает мою духовную в присутствии члена королевской Гильдии Адвокатов.

Внимательно оглядитесь. Если вокруг нет никого, кроме стряпчего, Кайта и вашего лакея, — вам несказанно повезло. В противном случае, господа и, возможно, дамы, выслушайте мою волю.

Я завещаю вам этот замок, Штейн, а также прилагающийся к нему диплом барона. Не волнуйтесь, я тщательно изучил законодательство, прежде чем составить послание, — подобные случаи уже имели место в истории Арагона, например: феод Стрейчи совместно управлялся тремя братьями на протяжении двадцати лет, а герцогство Карлайл находилось во владении двух сыновей герцога (один из которых, кстати, был незаконнорожденным) на протяжении пяти лет. Поэтому я смело оставляю в ваших руках замок и титул, уверенный, что мои хорошие друзья просто не могли воспитать подлецов, способных устроить резню за единоличное обладание Штейном, как только представитель Гильдии Адвокатов выйдет за порог… или чуть погодя».

Стряпчий, явно стремясь поскорее покинуть замок, торопливо совершил все необходимые формальности, разместил на пергаменте, содержавшем последнюю волю Ларса, сургучную печать с гербом Арагона и своей Гильдии, а затем, получив увесистый мешок с золотым песком, со всех ног бросился к выходу. Кайт поправил очки, достал из тубуса еще один свиток и продолжил читать:

«Ну а теперь, когда здесь все свои, несколько слов о доставшемся вам наследстве. В моем, то есть уже вашем баронстве живут прекрасные трудолюбивые люди, проблемам которых я уделял гораздо меньше времени, чем стоило бы. Баронство задолжало казне порядка трехсот тысяч стандартов, но, я уверен, вы найдете способ расплатиться. Приглядывайте за моим соседом Гарде д» Арго — говоря начистоту, он порядочный говнюк. Прошу вас, не продавайте замок. Даже если вы последуете моему примеру и решите посмотреть мир, он всегда будет для вас домом, в котором приятно отдохнуть от странствий.

И еще одно. Если вернется Розалина, моя дочь, передайте ей — я ни в чем не виноват ни перед ней, ни перед Миланорой, ее матерью и моей женой. Я всегда любил их».

Кайт снял очки, положил бумагу на стол и указал на старомодный семейный портрет, висящий над грандиозным камином. Барон и его семейство запечатлелись на трехметровом холсте, по-видимому, в краткий миг семейного благополучия. Ларс, облаченный в парадный доспех, неземной красоты высокая эстарийская дева рядом (вернее всего, его жена) с роскошной медной косой до пят и рыжая девчонка лет четырнадцати, одетая слегка фривольно, на мой вкус, — вне всяких сомнений, сбежавшая дщерь. В ее лице причудливо смешались черты родителей, наградив девицу экзотическим очарованием, присущим большинству полукровок. И хотя губы всех троих растянулись в улыбках, взгляд эстарийки словно сковало вековечным льдом, а в глазах Розалины живописец разглядел — и мастерски передал — затаенную тревогу. Только на лице барона сияло вполне искреннее и безмятежное счастье. Должно быть, мысленно он уже отправился в очередное путешествие.