Не буди лихо - Виталий Бодров

– Еще камень! – удивился Боресвет. – В натуре, выращивают их здесь, что ли?

Булава взлетела до самого неба. Богатырь задрал голову, пожал плечами.

– Ну-ка, почитаем, что пишут… «Направо пойдешь…»

Пронзительный свист, удар… камень рассыпался мелкими осколками.

– Булава вернулась, – резюмировал Боресвет. – Быстро, в натуре. Вот незадача! И куда же мне ехать, в натуре? А, да пошли они все! Поеду прямо, кто не спрятался – я, в натуре, не виноват.

Он подобрал булаву, тяжело взгромоздился на коня. Богатырский конь печально вздохнул и двинулся в путь…

Они сидели под старой яблоней. Рядом пьяно храпело тело Боресвета.

– И вовсе там не страшно, – с победным блеском в глазах заявил Бол. – И минотавр… я совсем не таким его представлял. Внешне похож, но добрый.

– Не добрый, а любопытный, – поправила Томагавка.

– Незлой – значит, добрый, – упрямо гнул Бол.

Эльф сидел, вытянув ноги и мечтательно смотрел в небо. Солнце уже окрасило красным западный край неба, вот-вот начнет смеркаться.

– У них в подземельях небось и звезд нет, – сказал он задумчиво. – Как живут, не понимаю…

– В каких подземельях? – сунулся было любопытный Бол и сам же себя прервал: – Слушайте, а в лабиринте звезд не было! Тьма была, а звезд не было!

– Откуда в подземельях звезды, – хмыкнул эльф.

– Там и подземелий не было, – удивился ученик мага.

– Лабиринт для каждого свой, – пояснила Томагавка.

– Боресвет даже там умудрился надраться. – Бол толкнул спящее тело. – Эй, братан! Просыпайся, пора уже!

Тело не подавало признаков жизни. Бол зажал пальцами нос Боресвета, тот недовольно всхрапнул и перевернулся на другой бок.

– Водой окати, – посоветовал эльф.

– Нашел дурака, – фыркнул Бол. – Он мне спросонок врежет, потом зубов недосчитаешься.

– Травинкой ноздрю пощекочи, – предложила Томагавка. – В самом деле, пора уже, вот-вот уже вход к оракулу откроется, а он так до утра проспит.

Вот этим советом Бол и воспользовался. Тонкая травинка защекотала ноздрю богатыря, тот поморщился, корча уморительные рожи.

– Апчхи! – внушительно заявил Боресвет, открывая глаза. – О, и вы здесь, на наре… в на-ту-ре. Славно повесились…

– Повесились? – возмутилась Томагавка.

– По-ве-се-ли-лись, – по складам произнес Боресвет. – Тома, гавкни… Не, не гавкни… То-ма-гав-ка, пи-во оста-лось?

– Эльф выпил, – хихикнул Бол.

Лониэль возмущенно фыркнул. Глаза Боресвета с трудом сфокусировались на источнике звука.

– Мое пиво? – проревел он.

– Да ты сам его вчера допил, – поспешила вставить Томагавка.

– Не помню такого. – Боресвет с трудом приподнялся. – Пи-во где?

– Нету, – развела руками девушка.

– Е… оп! Облом, – огорчился Боресвет.

Бол восторженно покачал головой. Это сколько же выпить надо, чтоб так захмелеть! Пожалуй, им и втроем не осилить, тем более на эльфа надежды мало.

– Проснулся? Идти пора, – жестко сказал эльф, поднимаясь с земли. – Оракул…

– Орал… кул… подождет, – заявил богатырь.

– Оракул ждать не будет, – возразила Томагавка. – Пошли скорее. Ты только молчи там, умоляю тебя. Нет ну где же ты так нажраться успел, даже завидно…

До пещеры они добирались не более получаса. Даже с учетом того, что Боресвета пришлось вести за руки. Богатырь то и дело пытался вырваться и показать молодецкую удаль. Булаву пришлось отобрать, и теперь ее тащил эльф, проклиная неподъемную тяжесть, что легла на его хрупкие бессмертные плечи. Что поделать, булава в руках пьяного – серьезная угроза для жизни. К облакам-то он ее запустит, а вот поймает ли потом, выяснять не хотелось никому.

– Надо было оставить его под яблоней, – пожаловался Лониэль.

– На ногах стоит твердо, – возразила Томагавка, потирая отдавленную ступню. – Где мы его потом искать будем, сам подумай?

– Идем ку-да? – вопросил Боресвет.

– К оракулу, – терпеливо объяснила Томагавка.

– Не… не пой-ду, – помотал головой богатырь. – Эта… да-вай у-па-дем?

– Не вздумай, – испугалась девушка, и в этот момент Боресвет упал, потащив за собой Томагавку и Бола. Эльф, отбросив тяжелую булаву, бросился поднимать девушку. Томагавка материлась, Боресвет блаженно улыбался.

– Ну и что теперь делать? – поинтересовался Бол из-под богатыря. – Как вы его с меня снимать собираетесь?

– Пусть лежит, – пробормотал Боресвет, закрывая глаза.

– Пиво, – вкрадчиво сказал эльф.

– Где? – Богатырь встрепенулся и сделал попытку подняться.

– Ох! – полузадушенно пискнул Бол.

Томагавка и эльф с трудом помогли гардарикцу принять вертикальное положение. Родник подвернулся весьма кстати. Чистая, как горный хрусталь, вода, радостно журчала, прокладывая путь между камней. В животе Боресвета заурчало в ответ.

– То что надо, – обрадовался эльф. – А ну…

– Вот теперь упадем, – злорадно сообщила Томагавка.

– Не надо, – промямлил богатырь заплетающимся языком, но было поздно. Тяжелое тело обрушилось в родниковую купель, взметнув фонтан брызг. На пару мгновений над родником повисла радуга, потом водяная пыль рассеялась. – Твою мать! – взревел богатырь. – Рехнулись, что ли, в натуре? Холодно ж, блин!

– Протрезвел? – ласково спросила Томагавка. – Тогда пошли. Вход вот-вот закроется, и придется нам торчать до следующей ночи.

– Я уже приторчал, – хмуро сообщил мокрый богатырь, выбираясь из воды. – Звери вы дикие, в натуре. Пьяного человека в ручей холодный засунуть – как вас только земля носит, гады позорные? Пьяных жалеть нужно…

– Это мы от зависти, – сообщила Томагавка ехидно. – Ты же, корявый, в одиночку нажрался, без друзей. Реальные пацаны так не поступают!

– В натуре, права ты, подруга, – вздохнул Боресвет. – Мой косяк, сознаю. Но, блин, пьяного! В ручей холодный! Вот перекинешься в секиру – в каждый водоем совать буду!

– Да на здоровье, – великодушно разрешила девушка. – Только ко мне не приставай.

– Считай еще, что тебе повезло, – равнодушно заметил эльф. – Томагавка ведь племянница самого Блина. Двоюродная, правда.

– Была бы родная – чисто живьем бы сварила, – догадался Боресвет. – Типа, для моей же пользы. В натуре, братан, прав ты, повезло тебе.

– Может, и сварю еще, – пригрозила Томагавка. – Ты ходить в состоянии, пьянь гардарикская? Тогда шевели лодыжками!

– Реальная деваха, – одобрил Боресвет. – Типа, надо побыстрее ее обратно в секиру превратить. А то женится кто-нибудь сдуру, греха не оберешься…

Зал с длинной мраморной колоннадой тонул в таинственном полумраке. Бол вертел головой налево-направо, силясь разглядеть полустертые фрески. Подойти поближе он не решался, это место, казалось, вовсе не желало быть объектом чужого любопытства.