Подростки - Олег Болтогаев

— Что значит — спускает? — спросила я.

— Ну, выплескивает в меня… — она замолчала, видимо, не зная, как мне еще объяснять.

Тут я вспомнила, что читала в одной специальной книжонке, и ужаснулась.

— А вдруг забеременеешь?

— Ха, тогда он женится на мне!

— Но тебе же только пятнадцать.

— И моей матери было шестнадцать, когда я родилась, соображаешь, сколько ей было, когда они с папочкой меня запроектировали?

Она громко рассмеялась.

Но мне кажется, что Мишка ее совсем не любит, она нужна ему только для утехи.

Она мне все рассказывает про их отношения, я часто думаю о них и потому пришла к такому выводу, что он ее не любит.

После выпускного Игорь провожал меня, мы даже немножко поцеловались в подъезде нашего дома, он нравится мне, но я чувствую, что не нравлюсь ему, и когда он стал гладить мне ноги, стал расстегивать пуговицы на груди, на платье, я оттолкнула его, но не грубо, я сказала ему, что ведь он меня не любит, а я не хочу быть просто игрушкой.

И он все понял, и мы долго стояли молча. Потом мы разговаривали.

И нам было хорошо.

Уже послезавтра я еду к теткам. Тетрадь беру с собой, но насчет записей ничего не обещаю.

Тетрадь Миши

На хрена я согласился писать эти записки. Но подумав, я уселся за стол, и вот пишу. Я так полагаю, что ведение этих записей сблизит нас с Наташкой. Может, мне удастся ввести ее во взрослую жизнь (Ха!), как произошло с Лидкой. Та сначала тоже закрывала рукой передок, а теперь сама за мной бегает.

Но я ее, похоже, совсем не люблю, надо эту любовь кончать, поиграли, пусть и другие потешатся. Тем более, что она того и гляди залетит, и ее предки начнут меня женить на ней или еще какой скандал, не, хватит.

Писать, как я понимаю, надо про любовь, что еще может интересовать нас, меня и затеявшую все это Наташку. С другой стороны, если я опишу все откровенно, а Наташка прочтет, удастся ли мне тогда завалить ее?

А может, эти записи, наоборот, возбудят ее, и она сама без большого принуждения даст мне? Даже и не знаю, как быть.

Эх, была не была.

Впервые я имел отношения с девушкой летом прошлого года. В классе я старше всех, я два года сидел во втором. К нам на лето приехали материны знакомые с Урала, муж и жена, с ними было двое детей, Витек трех лет и Женя, ей было шестнадцать, она была на год старше меня.

— Привет, — выдавил я из себя, не в силах отвести глаз от застежки на груди ее платья, обычная застежка, но она уходила ниже талии, и это, а также то, что платьице было коротковато даже со всеми скидками на лето, это привело меня в волнение. Она почувствовала мой взгляд, но не смутилась, как делали наши девчонки, когда на них чересчур откровенно смотрели.

— Женя, — ответила она, улыбаясь и протянула мне руку. Я смущенно пожал ее.

В связи с приездом родители устроили праздничный ужин, и я молил бога, чтоб сесть рядом с ней, прижаться своей ногой к ее ноге, в школе это было обычным явлением. Но нас посадили напротив друг друга. Веселый шум, гам, и вдруг я почувствовал, что к моей ноге, что-то осторожно прикоснулось.

Прикоснулось и пропало.

С трудом я удержался, чтоб не заглянуть под стол, я посмотрел на Женю, лицо ее было ангельским, и лишь легкая, почти неуловимая улыбка выдала ее. Я вынул ногу из туфля и, стал искать ее ногу, беглянка была рядом. Наши ноги переплелись, и у меня вдруг заболели кончики пальцев, даже мой малый опыт общения с девочками подсказывал мне, что впереди возможно любовное приключение, нужно лишь не пасовать, она дает сигнал, она тоже жаждет любви.

Отец быстро опьянел, мать как обычно стала его хаять, гости смутились и, сославшись на дорожную усталость, пошли спать, решив, естественно, сначала помыться с дороги. Сначала в ванну пошла мама Жени, затем Женя, потом их мужчины. Пока мать мылась, мы с Женей подошли к окну.

— Как у вас тут проводят свободное время? — спросила она.

Я бормотал что-то насчет кино, насчет танцев, пляжа, леса и рыбалки, а сам думал об игре наших ног под столом, об ее коротком платье, о застежке у нее на груди.

Она стала говорить о музыке, о битлах, о Высоцком, о фильме «Вертикаль».

Понемногу и я отошел, и мы разговорились. Она была определенно красива, она была умна, развита и знала это.

— У тебя здесь есть девушка? — спросила она.

— Нету, — откровенно ответил я.

— Ты такой сильный и нет девушки? — она вдруг коснулась рукой моего бицепса.

— А у тебя есть кто-нибудь? — нагло спросил я.

— Есть, он в армии служит, — ответила она запросто.

Рука ее соскользнула мне на локоть, затем ниже, к ладони, я, словно боясь потерять ее, поймал ее пальцы и нежно сжал. Она будто не заметила этого.

— Ты ждешь его? — спросил я.

— Да так, мы переписываемся, — прошептала она.

— Ты целовалась с ним? — спросил я и сам ужаснулся своей наглости.

— Ты нахал, — улыбнулась она и вздохнула.

— Женя, твоя очередь, — послышалось из-за дверей.

— Я пойду, — она сделала шаг от окна, еще мгновение, и она бы так и ушла.

Не знаю, что меня толкнуло, но я потянул к себе ее руку, что ты, что ты, зашептала она, видимо, отлично зная, что может последовать, но она не противилась, я притянул ее к себе за талию, она откинулась назад, я пытался целовать ее, она отворачивала лицо, но я каким то чудом поймал ее губы, и мы замерли в нашем первом поцелуе, таком для меня неожиданном и таком желанном.

Это было классно!

Я чувствовал ее упругие груди, я притягивал ее к себе за талию, и наши бедра внизу тесно соприкасались, мой торчащий дружок давил ей на живот.

— Женя, где же ты, — а я не мог от нее оторваться.

— Пусти, ты с ума сошел, ну пусти.

— Ты мне нравишься, — прошептал я.

— Пусти, меня зовут, ну давай в другой раз, — я чуть не чокнулся от этих ее слов.

И я отпустил ее. Я почувствовал, что другой раз будет, и не один.

— Я иду, мамочка — прощебетала она как ни в чем ни бывало.

Спал я тревожно. Со мной в комнате спал ее маленький брат — смешной карапуз, грезивший о завтрашнем пляже. Где-то за стенкой спала Женя, и мне хотелось только одного — оказаться с ней рядом. Ни за что не буду к ней приставать, думал я, пусть только разрешит лежать рядом и нежно-нежно гладить ей грудь, я буду осторожно целовать ее, я буду делать только то, что она разрешит, я буду паинькой, рука моя сползала вниз к дружку, я его потрогал, и мне расхотелось быть паинькой, она тоже этого хочет, думал я, я буду смелым, я овладею ею, она мне даст, стыдные, чудесные глаголы терзали мой мозг, и незаметно я заснул.