Загадка загадочной загадки (СИ) - Чернов Василий

Радовало, что никаких изменений в моём поведении родители не замечали, вот совсем. Видимо, не очень-то хорошо они знали собственного сына, что мне, конечно, только на руку.

Глава 4. Выход в люди

На следующий день мама заявила, что раз я хорошо себя чувствую, то завтра идём наконец-то записывать меня в школу «Высота», директор которой, Екатерина Алексеевна Рогачёва, оказалась её близкой подругой. Обо всём уже было договорено, оставалось уладить формальности.

Это должен быть первый мой выход на улицу, и я изрядно волновался. Не то чтобы я думал, что на нас сразу налетят братки с битами и паяльниками, но, честно признаюсь, что-то вроде того. Я так и не смог вспомнить, проживал ли я девяностые сам, в своей прошлой жизни, или впечатления о них у меня составились из чужих воспоминаний или каких-нибудь передач и статей. Может, маленький был.

Вечером мама зашла ко мне в комнату «провести инвентаризацию в шкафу», как она выразилась. Я, конечно, там уже всё посмотрел, но ничего не трогал, чтобы не возникало лишних вопросов.

Мама вываливала вещи на кровать, и отбирала те, что были мне явно малы, или совсем уж затрапезно выглядели, заставляя меня примерять то одно, то другое. В итоге в шкафу стало гораздо свободнее, а мне было объявлено, что в ближайшее время меня ждут обновки. Я даже обрадовался, всё-таки приятнее иметь свои, чем донашивать Ванины, пусть они даже и были моими, ну, вы поняли.

С утра отец ушел на работу, а мы с мамой отправились в школу. Пешком, она вроде располагалась недалеко.

Мало того, что жили мы в крутом месте, наш дом оказался тоже весьма козырным — с двумя выходами: на улицу и во двор, облицованный жёлтым кирпичом, с мусоропроводом и двумя лифтами. Я старался всё подмечать, не сильно пялясь по сторонам.

Людей на улице было много, и они были… какими-то старомодными, что ли. Четверть века — большой срок, дошло до меня. Люди были неуловимо иными. С виду вроде те же — две руки, две ноги, но какая-то в них была нервозность и суетливость. Мне было очень не по себе, особенно в длинном подземном переходе с кучей киосков. К счастью, мама сама боялась меня потерять, поэтому крепко держала под руку.

— Ты что, Ванечка? — обеспокоенно спросила она, когда мы поднялись на поверхность и углубились в какие-то переулки. Я отвлёкся от созерцания прохожих и сосредоточился на запоминании дороги.

— Да отвык, столько дней дома просидел, — не придумал ничего лучшего я.

— Ну да, ну да. А вот и твоя новая школа, — с непонятной мне гордостью произнесла она.

Здание сияло розовой штукатуркой и высоким вовсе не было, всего три этажа. Историю названия школы я уточнять не стал, поскольку Иван наверняка её знал.

Нас беспрепятственно пустили в здание, на первом этаже была только сонная вахтёрша, она же, видимо, и уборщица.

Кабинет директора был на втором. Екатерина Алексеевна оказалась стройной дамой примерно маминых лет в жутком ядовито-зелёном костюмчике. Встретила она нас приветливо, хотя «я буквально разрываюсь на части, начало учебного года вот-вот, а ещё столько дел». Я мысленно поморщился — видимо, плохим организатором была эта подруга. Надолго мы там не задержались, мама отдала копии нужных документов и расписалась в нескольких листах, даже не читая их. От этого меня снова покоробило — ну да, подруги, но всё равно, что за беспечность, а ещё бухгалтер…

Кстати, я пытался вспомнить свою прошлую профессию, но пока безрезультатно. Просто брал любую сферу — медицина, бухучёт, кулинария, оружие, юриспруденция, программирование, ветеринария, фармакология, педагогика, и напрягал память — не окажется ли, что я в ней разбираюсь лучше, чем обыватель, но пока ничего не отзывалось. Я уже склонялся к тому, что видимо, никакого образования у меня не было, может, купленный диплом был, а может, я вообще дворником работал. Или видеоблогером. В общем, специальный перебор я бросил, но любую случайно пришедшую на ум профессию примерял на себя.

После школы я повернул было обратно к дому, но мама меня огорошила тем, что взяла отгул на целый день, специально, чтобы сделать необходимые покупки к школе. Я аж растерялся — специальный день для покупок? Не, я уж уяснил, что тут нет Озона с Вайлдберисом, но всё-таки — целый рабочий день тратить, это как-то слишком. Но мама явно не видела в этом ничего особенного.

Так что направились мы на вещевой рынок «Динамо». Это, доложу вам, было что-то с чем-то. Безбрежное море палаток и контейнеров, примерка на картонках за самодельными шторками, куча нерусских, в основном азиатской внешности, да и просто каких-то мутных личностей, зазывалы, бормочущие «Доллары, марочки, золото», бойкие тётки с тележками на колёсиках, полными пирожков, вопящие «Дарошшку, дарошшку!». Продавцы и покупатели курили прямо посреди торговых рядов, и тут же бросали мусор, перепинывая его друг другу. Жуткий шум и ор — люди пытались переорать музыкальные киоски, расставленные по всему рынку без всякой системы.

Честно скажу — я растерялся и даже испугался. Поначалу. Но потом, протащившись за мамой на буксире несколько рядов, поймал волну. Мама гнала вперёд, быстро окидывая взглядом товар — слаксы, в основном болотно-зелёные и пыльно-малиновые, свитера в ромбах и свитера с надписью «Воуs», фланелевые рубашки в клетку, лосины и спортивные костюмы, кожанки и пуховики. Над всем царили джинсы, и всевозможные вещи из денима — шорты, рубашки, куртки, жилетки, юбки, сарафаны — просто какой-то шабаш джинсы, кажется, я видел даже джинсовый купальник! Вскоре я начал понимать, что, не смотря на кажущиеся разнообразие, все торговали почти одним и тем же.

— Что мы ищем? — спросил я маму, когда мы вынырнули из очередного ряда.

— Что-нибудь к школе, — раздраженно ответила она, закатив глаза.

— А конкретней? — решил я проявить настойчивость.

Но мама только махнула рукой и устремилась в следующий проход. Я, скрипнув зубами, двинулся следом. Так дело не пойдёт, тут, конечно, интересно, но не настолько, чтобы ходить мимо тысячной пары джинсов-близнецов. Нужно остановить это бессмысленное кружение. И подгадав момент на повороте в очередной ряд, схватил маму за хвост плаща, ловко заступил ей дорогу и развернул лицом к себе. Она попыталась возмутиться, но я был непреклонен.

— Стоп! Отвечай только «да» или «нет»! Что мне нужно к школе — костюм?

— Ну старые брюки ещё годятся, вчера ведь мерил, но…

— Только «да» или «нет», — рявкнул я.

— Ну если встретятся удачные…

Я со свистом втянул воздух.

— Рубашки?

— Да!

— Пиджак?

— Нет, у тебя ведь…

— Спортивный костюм?

— Да, твой ведь я Вите вчера отложила уже…

— Кроссовки? Обувь?

— На сменку надо что-то лёгкое…

— Сумка под учебники?

— Давай возьмём кейс, очень удобно.

Я застонал.

— Мама, нам надо купить целую кучу вещей, а мы тратим время, гуляя вокруг слаксов.

Мама вспыхнула.

— Мы не гуляем, а изучаем ассортимент!

— Ассортимент не нужного нам дерьма?

— Ваня, что за выражения!

— Выражения соответствуют сути содержимого, — туманно ответил я, и пока мама соображала, что это значит, потащил её в сторону, где раньше видел растяжку «ШКОЛЬНЫЙ БАЗАР».

— Начнём с сумки. Сколько у нас денег?

Мама вдруг начала пугливо коситься по сторонам.

— Что? — не понял я.

— Ты что, — зашипела она, — нельзя говорить, что у нас деньги с собой.

— Какая-то примета? Брось, мне надо знать, что почём выбирать.

Похоже, я сказал какую-то ересь, поскольку мама посмотрела на меня очень-очень странно. Наконец, ещё раз оглядевшись, она наклонилась к самому уху и прошептала:

— В два миллиона хотелось бы уложиться. Край — в два с половиной.

Я закусил губы, давя смех — миллионеры, блин, на вещевом рынке!

В общем, мне удалось удачно сторговать всё нужное, и всего лишь в двух местах. Неприятным сюрпризом стало то, что детей, даже моего возраста, тут в упор не замечали, все переговоры с продавцами велись через маму, продавцы просто не воспринимали меня как способного повлиять на выбор. Это ставило в тупик, повезло хоть, что мама меня слушала. На остатки денег я настоял купить трусов и носков, причём мама была против. Дело в том, что при вчерашней ревизии у Ванечки в шкафу обнаружилось только три пары носков — чёрные, белые и серые. На мой взгляд, явно недостаточно. Но не на мамин. Треш какой-то вообще — мне пришлось её уговаривать!