Сделка леди Ромэйн - Джо Фергюсон

Глава 2

Скоро все это кончится. Слова эти, произнесенные голосом возлюбленного, странным образом вторглись в сновидения Ромэйн. Просыпаться не хотелось: ей грезилось, как они с Брэдли Монткрифом обмениваются клятвами верности перед алтарем. Она, в благоухающем ароматами платье белого шелка со струящимися по плечам кружевами, протянет руку Брэдли, а он наденет ей на пальчик кольцо. Ромэйн вздохнула. Видение исчезло.

Девушка открыла глаза и оказалась во власти холода и темноты. От усталости слипались ресницы. Как ей хотелось забраться поглубже под теплое одеяло в огромной, но уютной спальне Вестхэмптон-холла и забыться сном, пока Грэндж не отдернет тяжелые занавески, затканные золотом, и солнечный свет не хлынет в комнату.

От постоянной тряски ныла поясница. Неожиданно подушка, на которую облокачивалась Ромэйн, выскользнула, девушка ударилась головой о стенку и застонала.

— Ты не ушиблась? — Стараясь сфокусировать затуманенный взор на очертаниях человека, расположившегося рядом с ней, Ромэйн нахмурилась. Если ее не обманывают глаза… то что делает рядом с ней темной ночью Брэдли и где ее компаньонка?

— Брэдли, где мы?

Несмотря на то что Ромэйн с нетерпением ожидала дня, когда они с Брэдли смогут во всеуслышание объявить о своей любви, было бы крайне опрометчиво позволить бросить тень на свою репутацию добропорядочной девушки безрассудной поездкой без компаньонки, с мужчиной. Замужество… Свадьба… Внезапно ее словно осенило, и девушка, нервно улыбаясь, выпрямилась. Вчера вечером, когда Брэдли предложил побег, ничего более романтичного она и представить себе не могла, но долгая тряска в холодной, продуваемой всеми ветрами карете разрушила прежние иллюзии.

— Скажи, уверена ли ты, что все еще этого хочешь? — донесся до нее шепот Брэдли, как будто он подслушал ее мысли.

— Вполне уверена. — Голос девушки звучал радостно. Усталость была невысокой платой за счастье стать женой Брэдли. — А ты?

— Конечно уверен, — прошептал он, сжал в руке ее детскую ладошку в лайковой перчатке и улыбнулся.

Ромэйн положила голову на плечо возлюбленному. Даже пальто из очень плотной материи — защита от холода — не могло скрыть его завидного телосложения.

— Сии, моя дорогая, я разбужу тебя, когда мы доберемся до цели.

Ромэйн закрыла глаза и замерла, ожидая, когда ею овладеет дремота. Но стоило ей подумать, какой страх за нее почувствует дедушка, когда узнает о ее поспешном побеге, как радостное чувство улетучилось. Но ведь именно дедушка лишил ее возможности выбора, уговаривала сама себя Ромэйн. Она вовсе не желает оставаться в старых девах и превратиться в такое же высохшее и древнее существо, как Грэндж. Если бы дедушка так яростно не противился ее свадьбе с Брэдли, она была бы сейчас дома и они бы мирно обсудили планы на будущее.

Ромэйн любила дедушку каждой клеточкой своего существа. Именно поэтому она оставила ему записку.

Поглядывая из-под широкополой шляпы на Брэдли, она надеялась, что возлюбленный не будет сердиться на то, что она пренебрегла его требованием не оставлять в Вестхэмптон-холле ничего, что могло бы навести на их след. Ромэйн не могла заставить себя покинуть дом, не дав понять его хозяину, куда и зачем она направляется. У старика больное сердце, и счастье внучки не должно принести горе деду. Записочку она спрятала в укромном месте, где гувернантка сможет обнаружить ее только после продолжительных поисков.

— Ты так спокойна, моя дорогая, — прошептал Брэдли.

Девушка оторвала голову от плеча возлюбленного, поправила на себе шерстяную накидку с мехом и стыдливо отвела глаза.

— Все мои мысли — в будущем. — Ромэйн надеялась, что Брэдли не расслышит в ее голосе озабоченности.

Он рассмеялся, и девушка поняла, что беспокоиться не о чем: Брэдли не мог сдержать рвавшуюся наружу радость. Ее с лихвой хватило на них обоих.

— Мы на пороге супружества, — произнес он. — Меня считали мыльным пузырем только за то, что отважился мечтать жениться на внучке герцога Вестхэмптона. Как много людей говорили мне, что ни одна женщина с такими роскошными волосами и голубыми глазами, как у тебя, даже не взглянет в сторону такого жалкого человека, как я. И тем не менее мы здесь, моя дорогая Ромэйн и я.

— Мы остановимся на ночь в Колдстриме? Там есть гостиница?

Брэдли улыбнулся:

— Тебе не надо ни о чем беспокоиться, моя милая. С сегодняшнего дня и до конца дней наших о тебе буду заботиться я.

— Но … мне хотелось знать.

— Зачем?

Вопрос Брэдли привел Ромэйн в замешательство. Раньше ему нравилось до мельчайших деталей планировать их совместную жизнь, и девушка не ожидала, что он уклонится от прямого ответа на простой вопрос. Но тут же она почувствовала болезненный укол совести: любимый был утомлен не меньше, чем она сама.

— Я устала, замерзла, и от долгой езды у меня затекло все тело, — пожаловалась Ромэйн, замечая, что с каждым произнесенным ею словом он хмурится все сильнее.

Глядя в окошечко экипажа, Брэдли пробормотал нечто неразборчивое, и Ромэйн спросила:

— Я ошиблась? Мне показалось, что крестьянин в деревне сказал Скрибнеру, что мы должны добраться до Колдстрима еще затемно. С тех пор прошло больше часа.

— Нас задержала непогода.

Кучер потянул на себя вожжи, и карета остановилась. Возница спрыгнул с козел, и экипаж сильно накренился. Брэдли приподнял занавесочку и высунулся из окна. Порывом ветра в карету нанесло снегу. Брэдли крикнул:

— Скрибнер, далеко еще до Колдстрима?

Продрогший на ледяном ветру кучер достал из-под сиденья фонарь. Приплясывая от холода, он ответил:

— Боюсь, крестьянин, к которому мы обратились, оказался шутником и указал нам неверное направление, мистер Монткриф. Похоже, что эта дорога ведет в никуда. Мы поступим мудро, если повернем назад и вернемся на главную дорогу.

— Хорошо, делай как знаешь, — приказал Брэдли и выругался. Внезапно спохватившись, он принялся горячо извиняться перед Ромэйн: — Извини, дорогая, что так случилось. Будучи так близко к заветной цели, когда я смогу считать тебя своей женой, я прихожу в ярость от необходимости терять каждую лишнюю минуту.

— Мы так долго ждали этого, — мягко заметила Ромэйн. — Вообрази, как сладостно будет обменяться клятвами в вечной любви, когда, наконец, придет желанный час.

Монткриф ухмыльнулся. Длинные тени от тусклого фонаря Скрибнера, прошедшего мимо окошечка к лошадям, исказили лицо Брэдли зловещей гримасой.

— Ромэйн, любить тебя казалось так просто. Скажи мне, что и ты любишь меня, дорогая.