Русский экзорцист (Отчитывающий) - Андрей Николаев

- Бегите, - ревел Рец.

Вика замерла возле алтаря каменным изваянием. Люди крича и толкаясь бросились к двери. У них на глазах возникшая из воздуха кладка белых кирпичей замуровала выход. Дикий крик жрицы покрыл тяжелое дыхание людей. Вытянув руку, она кричала, как роженица.

Словно на негативе фотопленки, свет стал тьмой, а тьма светом. Лица и руки людей сделались черными, черные балахоны ослепительно белыми. Белые тени от черного пламени факелов прыгали по черным стенам. Черные искры, рассыпаясь бенгальскими огнями, гасли на земляном полу.

Материализуясь из пустоты, нелепые гротескные существа с изломанными сочащимися слизью телами заполняли подземелье. Серые, окутанные смрадным туманом фигуры, кривляясь перекошенными оскалами чудовищных лиц, обступали людей. Капавшая с кривых клыков слюна шипела на полу, оставляя глубокие впадины.

В подвале стало тесно, как в общей могиле. На каждого человека приходилось по два чудовища. Они быстро отделили людей друг от друга. Крики прекратились, будто у всех разом отказали голосовые связки. Слышалось только тяжелое дыхание и шарканье ног по земляному полу. Рыжий парень провернулся на стопе, нанеся безупречный "ура-маваши" в голову подступавшего к нему чудовища. Нога вошла в осклизлую морду и завязла в ней, как в замазке. Два чудовищных существа, один со спины рыжего, другой спереди, стали смыкаться, сдавливая его тело, как подтаявшее масло в сэндвиче. Хрустнули связки в тазо-бедренном суставе, когда нога, все еще завязшая в морде чудовища, прижалась к голове парня. Существа, продолжая смыкаться, все сильнее сжимали его тело. Захрустели, как сухие ветки, сломанные ребра. Резко запахло выдавленными из тела фекалиями. Порванный в немом крике рот наполнился кровью. Стремясь соединиться, головы чудищ зажали голову несчастного, как в тиски. Громко захрустел раздавливаемый череп. Чудовища слились друг с другом. Было видно, как останки человека бьются в агонии внутри соединившихся тел, словно олень в проглотившей его анаконде.

Больше никто не посмел оказать сопротивления, но это не спасло оставшихся. В страшной тишине, нарушаемой треском костей и бульканьем выдавливаемой крови, чудовища сливались, погребая в себе людей и застывали студенистыми сталагмитами.

Затянувшаяся магниевая вспышка разом погасла, уступая место обычному свету факелов. Вероника застыла изваянием. Серый, как бетонная стена, Рец рванул ворот балахона и стал судорожно массировать горло, надеясь вернуть голос.

- Не выходи из круга, - наконец прохрипел он, - ни в коем случае не выходи из круга.

- Она не слышит тебя.

Эхом отдавшийся в подземелье шепот заставил его оглядеться.

- Кто здесь?

Два факела из пяти погасли, и тьма, воцарившаяся между ними, материализовалась в неясную фигуру.

- Ты вызывал меня.

Размытые очертания приобретали четкость. Так поднимающаяся из темной бездны океана акула на глазах замершего в страхе пловца превращается из неясного силуэта в кошмарное создание, встреча с которым несет неумолимую смерть.

Странной птичьей походкой обходя застывшие полупрозрачные сталагмиты, ставшие саркофагами членам секты, фигура, будто ныряя вперед при каждом шаге, приблизилась к каменному кругу, внутри которого стоял Рец. Бесформенная одежда не позволяла судить о том, что под ней скрывается. Казалось, даже в тени капюшона была пустота, тем не менее, шепот раздавался оттуда.

- Мы нужны друг другу. У тебя есть тело, но тело слабое, почти беззащитное. Я реален, у меня есть сила и знания, которые тебе никогда не откроются, но я почти бестелесен. Мы можем объединиться, - шепот был тих и шершав, как наждачная бумага. - Мы должны объединиться!

- Как они? - Рец показал на страшные скульптуры.

- Нет, ты останешься в своем обличье, ничего не изменится, только возможности, стократно возросшие возможности служить нашему Господину возвысят тебя над всеми.

- И возврата не будет, - прошептал Рец, то ли спрашивая, то ли утверждая.

- Что удерживает тебя? Кто-то, кто особенно дорог?

- Таких людей нет.

- Какие-то соблазны? Их у тебя не останется, все будет доступно.

- Я должен подумать.

- Время на раздумья кончилось.

- Что будет с ней, - Рец кивнул на стоявшую статуей Веронику.

- Она нужна тебе?

- Я не знаю, - задумчиво сказал Рец, - у нас с ней все в прошлом. К тому же она экзальтированна до невменяемости.

Двигаясь резкими изломанными шагами, фигура приблизилась к женщине.

- Прикажи ей выйти из круга.

Рец откашлялся.

- Вероника! Вика, все в порядке, подойди ко мне.

Жрица подалась вперед, словно падая, и, сделав два шага, вышла из круга.

- Она нужна тебе? - повторился вопрос.

Существо подтянуло рукав одежды. Длинные, сухие, как стебли полыни, пальцы скользнули в вырез балахона жрицы и резко рванули шелковую ткань. Балахон упал, как падает покрывало со скульптуры на открытии памятника. Женщина качнулась, никак не отреагировав на свою наготу. Казалось она не чувствует ни холода, ни стыда, только синеватая жилка билась на загорелой высокой шее, выдавая ее ужас.

- Третий раз спрашиваю, она нужна тебе, она тебя держит?

Темные пальцы легли жрице на плечи, заставляя повернуться спиной, словно рабыню на невольничьем рынке. Снова развернув ее лицом, существо надавило ей на плечи. Вероника послушно опустилась на колени. Руки ее висели, как плети.

- Ну, решай.

- Оставь ее, и я, пожалуй, соглашусь, - Рец отложил свиток на алтарь и, поколебавшись, шагнул из каменного круга.

Приблизившись вплотную, призрачное существо прижалось к нему. Черный балахон Реца слился с расплывчатой одеждой. Мгновение они стояли, как прижавшиеся друг к другу любовники, затем Рец нелепо взмахнул руками и слился с темной фигурой, словно переводная картинка с листом бумаги.

Некоторое время он стоял, слегка покачивая головой, как бы проверяя свои ощущения. Затем поднял вверх руки и удовлетворенно вздохнул. Звук получился шипящим, как у потревоженной гадюки.

Он подошел к стоящей на коленях женщине и за подбородок приподнял ее лицо. Полураскрытые губы жрицы дрожали, лицо кривилось от страха.

- Ты был прав, искуситель, она не нужна.

Рец поднес указательный и средний пальцы к широко открытым глазам женщины. Пальцы удлинились и стали тонкими, как стебли высохшего растения. Их заостренные кончики легли на полные слез карие глаза Вероники. Положив другую руку ей на затылок, Рец надавил на него. Женщина задышала часто, как загнанное животное. Слабо треснув, лопнула роговая оболочка глаз, водянистая влага из прорванной передней камеры потекла по щекам Вики. Первая фаланга тонких пальцев скрылась между трепещущих век, вдавливая хрусталик в стекловидное тело. Желеобразная масса хлынула из глаз женщины и потекла по темным сухим пальцам, как белок из разбитого яйца. Тело ее затрепетало. Рец сильнее надавил на затылок и полностью ввел пальцы в глазные впадины. Кровь и слизь потекли по лицу Вероники. Рец приподнял руку, и женщина повисла на его тонких пальцах, как поднятая за жабры рыба. Обнаженное тело забилось, руки взметнулись вверх, пытаясь оттолкнуть его.