Моя любимая куколка (СИ) - Алена Юрашина

Сразу после ужина, галантно извинившись перед гостями, Макс поднялся к себе. И только когда, взбежав по ступенькам, он, наконец, растаял в темноте галереи второго этажа, я с облегчением перевела дух, расслабилась, незаметно потянулась, непринужденно откидываясь на спинку дивана, вновь становясь самой собой. Что ж, было не так уж и трудно пережить этот вечер.

Словно в подтверждение моих мыслей, тетя сказала:

— Честно говоря, я думала, будет сложнее. Понимаете, сейчас у Максима… непростой период в жизни… переезд, смена окружения, новые люди… конечно, прошло уже почти три месяца, как мы здесь, но все же… — и совсем по секрету, подаваясь вперед, — а вчера он расстался со своей девушкой…

Дядя громко фыркнул, подливая папе в стакан виски.

— С которой? Ни одна юбка на моей памяти дольше недели у него еще не задержалась.

— Это не так, — почему-то обиделась тетя, — с Ланой, между прочим, у них сложились замечательные отношения. Девочка очень его любит… я уверена, они снова помирятся… когда сын остынет, — опять повернулась к нам, словно желая оправдаться, — Максим вообще-то милый мальчик… просто характер у него непростой, — мама в ответ покивала из вежливости, и тетя оттаяла, — ну, ладно… что это мы все о нем да о нем… Пойдемте, покажу вам остальной дом, и Ника к обстановке быстрее привыкнет…

О том, насколько Макс милый мальчик, мне довелось узнать тем же вечером. Как и я сама, этот парень в долгий ящик дела откладывать не любил.

Экскурсия по большому дому длилась довольно долго, я порядком утомилась, а на улице успело сумеречно стемнеть. Завершилась она в моей новой комнате. Оживая, я сразу подбежала к окну, с замиранием сердца отдернула тяжелые шторы. Так и есть! Благоговейно ступая, вышла на балкон, облокотилась о перила, прикрыла глаза.

Меня сразу окутал умопомрачительно свежий лесной воздух. Ветер неспешно шевелил волосы, нехитрыми ласковыми движениями смывая с век дневную усталость. Кричали ласточки, чертя крыльями небо… а может, это были стрижи. Не знаю, я же не орнитолог. Совсем рядом, разговаривая, шелестели деревья, качались, как огромные сонные великаны, скрипя, постанывая.

Завтра при свете дня я все как следует здесь рассмотрю, подумала я, с воодушевлением оборачиваясь к заулыбавшейся маме.

В комнате я решила ненадолго задержаться, чтобы осмотреться и дать возможность взрослым напоследок поговорить еще немного наедине. Мои коробки уже стояли стройными колоннами вдоль голых стен, в ожидании, когда их распакуют. Я торопливо пересчитала помеченный моим аккуратным почерком картон. Вроде ничего не упустила. До начала занятий — чуть больше недели, по сути, всего ничего, а надо успеть разложить вещи по полкам встроенных шкафов, обустроить быт. Еще — докупить кое-что для дизайна интерьера и из мебели, мы уже договорились с тетей, но это будет завтра… Так что, в общем, все не так плохо, как представлялось мне сегодняшним утром.

Я опрометчиво высунулась в коридор, провожая глазами родителей, и вдруг в противоположном его конце, там, где находилась комната Макса, успела заметить неожиданное движение — бесшумная тень, как ножом, вспорола темноту…

Я замешкалась совсем чуть, но моего волнения хватило, чтобы он воспользовался ситуацией. Глазом не успела моргнуть, Макс уже просочился внутрь, бесцеремонно оттеснив меня. Естественно, я от него, как от чумного, шарахнулась подальше, вглубь комнаты, поражаясь такой самоубийственной наглости. Нет, он не рисковый отчаянный парень, как думалось мне совсем недавно, он просто форменный смертник, только что расписавшийся собственной кровью под приговором. Без вариантов.

Отвисшая челюсть позволяла, я открыла рот, собираясь окликнуть родителей, но прежде, чем он прижал палец к губам, поняла, опоздала: певучие голоса в конце коридора сменились гудением лифта, что перемещался между этажами на третий уровень — туда, где располагалась спальня взрослых. Пусть. Не будить же бессовестным криком весь дом… уснувшего малыша, просто чтобы стать посмешищем: Макс, конечно, успеет ретироваться из моей комнаты. Но сейчас, когда он плотно затворил за собой двери, навалился на них спиной, и мы остались наедине, на расстоянии двух шагов друг от друга, я чувствовала себя не в своей тарелке. Мягко говоря. Настороженный, готовый в следующую секунду сорваться с места, он смотрел на меня колюче, оценивающе и враждебно… раздражающе пристально, так же, как и я сама.

Мы оба молчали. Я прощупывала его взглядом, рассматривала, изучала, торопясь ухватить самое ценное. Макс, определенно, был занят тем же самым. Вот сейчас, ни часом раньше, ни часом позже, состоялось наше настоящее знакомство. Слишком много деталей. Я не успевала за ним, выхватывая жалкие крохи, урывками, суетясь, наугад.

Темные, откинутые назад, волосы почти не скрывали глянца загорелого, гладко выбритого лица. В голове всплывает, тетя рассказывала, пол июня Макс провел на каком-то заграничном курорте…

Упрямые, вразлет, брови… римский нос… у Макса выраженный хищный профиль… не то, что мой: нежный, курносый, славянский…

Непреклонно сжатые губы, что помнятся мне припухшими и разбитыми… нет, на этом точно не следует заострять внимание…

Глаза серые, беспокойные, беспокоящие… больше стальные, чем сдержанно графитовые, горят каким-то беспорядочным внутренним огнем. Я знаю, огонь этот погаснет, только когда глаза его закроются навсегда. Откуда-то я это точно знаю. Напор прямого взгляда даже сейчас, понимая, кто передо мной, выдержать непросто. Слишком тяжелый взгляд, слишком много сосредоточено в нем разрушающей силы, направленной на меня… на меня одну…

В лице Макса нет, и никогда не было даже намека на эталонную утонченную красоту в привычном понимании этого слова. Скорее, весь его образ в целом и в частности смотрится мужественно, варварски грубовато, словно умело высеченный из твердого камня. Или вылепленный из неподатливой глины. Или собранный из осколков речного стекла. Как ни странно, именно это в нем меня и привлекает… Привлекало.

Однако выражение, которое сейчас отпечаталось на этом лице, невыгодно подчеркивает все плохое, что сидит глубоко внутри, придавая парню поистине отталкивающий злобный вид.

Осознав, что опасность миновала, Макс отклеился от дверей и вдруг пошел на меня. Я не позволила себе сдвинуться с места, и даже когда он прошел мимо, намеренно сильно задев плечом, строптиво выстояла, пусть знает, с кем ему придется иметь дело.

Волосы качнулись облаком от его резкой поступи, меня развернуло, точно флюгер на коньке крыши, бурно вздохнув, будто вынырнула на поверхность, успела подумать, ну, какой же он придурок. Но в сердце почему-то цвела надежда на благополучный исход. Еще цвела. Надо лишь заставить его убраться восвояси. А впредь подобной ошибки я больше не совершу, дверь моя будет закрыта от него. Всегда.

Пустившись в путешествие