Что такое Отечество? - Лев Тихомиров

Задача общего блага на основе обмена услугами классов именно и созидает общество. Так было и в истории.

Когда на заре русской истории Олег говорит радимичам: «Не давайте дани хазарам, давайте лучше мне», — это есть не что иное, как предложение своих услуг как судьи и воина, и радимичи соглашаются — очевидно, находя, что им выгоднее быть при Олеге, чем при хазарах. Когда Игорь собирал дань с древлян первый раз, это признавалось входящими в обмен услугами, но, когда он пришел другой раз — его убили, говоря, что он действует как волк; его деяние уже, стало быть, признавалось эксплуатацией. Ольга отомстила за смерть мужа, но немедленно занялась учреждением у древлян правильных «уставов» и «уроков». В слагающихся отношениях классов дружинников и смердов основную роль играло не насилие, а взаимная необходимость, обмен услугами.

И что действительно было бы с этими смердами без дружинников? Достаточно вспомнить опустошения половцев на юге и разных «добрых молодцев», «ушкуйников» собственного русского производства. Третий слагавшийся класс — торговый — точно так же играл необходимую социальную роль, так что самое звание «гостей» стало особенно почетным и популярным в народных песнях. Несомненно, что эксплуатация проявлялась и со стороны этих «гостей», и со стороны дружинно-боярского класса, как и смерды не были святыми, при возможности не отказывались от поживы на чужой счет. Но причины существования Отечества, причины, по которым все классы за него стояли, заключались в их взаимных услугах, в достигаемом общем благе.

В течение всей русской истории отдельные классы работали над общей задачей: колонизацией беспредельных пространств той территории, которую природа предназначила для обитания нации. Крестьянский слой при ослаблении государственности, его прикрывавшей, не мог бы заходить даже в северные лесные пространства, где без систематической поддержки суздальских князей не мог бы распространиться и удержаться. Движение крестьянства на благодатный юг шло в течение веков также под прикрытием сторожевых засек, городков и служилых дворян с детьми боярскими, которые из десятилетия в десятилетие охватывали своими городками и засеками новые и новые пространства для народного колонизационного потока. Наши тогдашние «украины» все исчерчены линиями засек и дворянско-казачьих сторожевых постов до самого Воронежа и дальше. Если бы не было государственной организации со всеми ее чинами и сословиями, то не было бы и народа русского вообще, а в частности и того могучего крестьянства, которое выросло под прикрытием государственности и с помощью других классов, особенно земско-служилого. Что касается «гостей», купеческого промышленного слоя, то достаточно вспомнить, что Сибирь закреплена в пользовании русского народа частными усилиями Строгановых.

Разумеется, любители раздувания человеческой вражды могут во всякое время и на всяком месте найти достаточно поводов для фальшивых обобщений. Но достаточно взглянуть на общий итог тысячелетней истории, чтобы видеть, что в ней едва ли не более всего выиграла именно та трудовая масса народа, о которой говорят, будто бы она постоянно только и была предметом эксплуатации. Где наша княжеская аристократия? Она почти не существует. Где дворянство? Ведь оно последние два столетия до 1861 года фактически держало в руках все государство. Если бы оно служило себе, а не государству, оно могло бы и посейчас владеть народом. Но оно само подорвало то крепостное право, которое было для него золотым дном.

Осуждая злоупотребления дворянства, несправедливо и неразумно забывать его огромное культурное значение для массы народа, несправедливо забывать, что дворянство само себя уничтожило как класс из-за соображений высшей правды и общего блага. А между тем крестьянство действительно сложилось как огромное могучее сословие с наибольшей сословной организацией, с владением большой частью русских земель, добытых во оны времена более всего кровью и земледельческим трудом пограничных служилых людей.

В общей сложности, беря тысячелетнюю жизнь нации, мы не у нас, а вообще где бы то ни было, всегда видим рост целого — Отечества, отдельные части которого в классовом смысле исполняют различные функции, необходимые для потребностей целого. При этом, класс, попавший в благоприятное для того положение, может соблазниться эксплуататорскими стремлениями, но не в этом смысл его существования, а в исполнении какой-либо общественно необходимой функций. В существовании классов выражается национальное разделение труда, специализация функций. Это явление само по себе совершенно необходимое и неизбежное. До сих пор никогда еще не наблюдали в мире общества, которое бы могло существовать иначе как при таком классовом, сословном разделении общенациональных функций. Разделение частей целого по специальностям и их сочетание составляет весь смысл организации, всю ее пользу. Если бы можно было себе представить существование людей труда без разделения, то не нужна была бы и организация, да не нужно бы было и совместное существование.

Этот общий закон специализации труда и сочетания его выражается в разделении нации на классы и в их общем сочетании государственной властью. При этом имеются в виду и достигаются не эксплуатация, не интересы одной какой-либо части, а интересы всех их вместе, в совокупности.

VI

Отечество, эта великая, преемственная из рода в род среда, нас породившая, воспитавшая, создавшая согласным взаимодействием своих классов и своих организаций все ныне живущее вокруг нас и нас тем же тысячелетним согласным трудом подготовившая все, чем мы теперь можем жить, являлась бы благодетельной для нас даже и в том случае, если бы это была среда неодушевленная и благодетельствовала бы нам также, как стихии мертвой природы. Даже в этом случае среди всех нас, людей всех классов, не могла бы не рождаться к нему любовь, как она рождается к общей кормилице-матери земле. Но Отечество не мертвая среда неодухотворенной природы. Это среда человеческая, которая все, что ни делала, делала сознательно и преднамеренно. Чувство любви в отношении Отечества становится еще сильнее при мысли о том, что его забота о благе всех прошлых и будущих поколений и нас, ныне живущих, была преднамеренной и сознательной.

Элемент сознательного попечения о всем целом, во всех его наличных членах и классах и в целом ряде поколений, на вечные времена, именно и придает Отечеству его возвышенный и «отеческий» характер.

В целом человечестве отдельные части его и сменяющиеся народы истории также оказываются полезными всему роду человеческому, но это происходит бессознательно, без преднамеренности. В Отечестве, напротив, мы в отдаленнейшем предке видим заботу о том же самом целом, в котором живем теперь. Мысль Владимира Святого или Мономаха о Русской земле распространялась в их чувстве и на нас, им неведомых и не существовавших тогда еще на свете. Как отдельный человек в заботах о нынешнем дне старается предусмотреть интересы и всей дальнейшей своей жизни, так в Отечестве, заботясь о себе, гражданин и деятель заботятся о будущих поколениях.

Мысль и забота о коллективной жизни Русской земли жила с отдаленнейших времен ее рождения. Мысль о Русской земле господствует над сознанием всех лучших деятелей, выразителей того, чем живо Отечество. Отцы стяжали Русскую землю, мы и будущие поколения должны возвращать ее — это есть постоянное напоминание их своим современникам.

«Вот я отхожу от света, — говорил умирающий Ярослав своим детям. — Любите друг друга, потому что вы братья родные… Если будете жить в любви между собою, то Бог будет с вами… если же станете ненавидеть друг друга, то и сами погибнете, и погубите землю отцов своих и дедов, которую они добыли великим трудом своим». Жить для Русской земли, умереть за нее — это мысль всех лучших князей. Слепой Василько излагает свои мечты, разрушенные злодеянием: он вспоминает, как хотел просить себе войска, чтобы наступить на землю людскую и отомстить за Русскую землю (за набеги Болеслава), как хотел потом идти на половцев и думал: «Либо найду себе славу, либо сложу голову за Русскую землю». Девизом Владимира Мономаха было: «Не хочу я лиха, но добра братьям и Русской земле». Он описывает свою подвижническую трудовую жизнь для Русской земли, чтобы дать наставление детям, и о ком же заботится он, кому служит? «Паче всего убогих не забывайте, сироту и вдовицу оправдайте сами, не давайте сильным погубить человека».

Сам он никогда «не давал сильным обидеть ни худого смерда, ни убогой вдовицы». Русская земля была в его глазах одним целым, для блага которого он жертвовал и личным чувством. Измученный горем по случаю убийства его сына, он во имя блага земли Русской обращается к виновнику своего горя Олегу со словами примирения: «Приди в Киев, чтобы мы могли уладить порядок о Русской земле перед епископами, игуменами и людьми градскими и оборонить Русскую землю от поганых». Вячеслав Владимирович, уговаривая князей прекратить распри, говорит: «Не проливайте крови христианской, не губите Русской земли. Меня хотя и обидели, и сделали мне и то и другое бесчестье, и хотя я имею полки, и силу имею, но ради Русской земли и христиан все это забываю».