Остров Крымль. Правдивые истории из жизни прапорщика Моржового - Митрофан Вистовский

За этот воинский подвиг дедушку Моржового решено было не расстреливать. Его повысили в звании до старшего прапорщика, простили потерю секретных документов, назначили персональную пенсию, а звание прапорщика с тех пор получило в нашей армии заслуженное уважение и признание.

Одним словом, после этого случая сомневаться в той пользе, которую приносили прапорщики, мог только совсем уж гражданский человек.

Единственное, что оставалось для меня загадкой, так это конкретные функции, которые исполняли прапорщики в войсках.

– Слышь, Моржовый, – снова обратился я к соседу по койке, – а что конкретно прапорщики в армии делают?

– Все, – коротко ответил Моржовый.

Ответ показался мне не очень конкретным и сомнений моих не рассеял.

В целом в иерархии армейских чинов царил идеальный порядок. Все было построено логично и убедительно: сержанты командовали отделениями, лейтенанты – взводами, капитаны – ротами, и так до самого верхнего генерала, который пытался командовать всеми. У прапорщиков же под началом не было никаких воинских подразделений, а потому им приходилось просиживать время на продуктовых складах, думая, чем бы себя занять и кем бы покомандовать.

Были кое-какие сомнения на счет прапорщиков и у высшего армейского руководства. Поговаривали, что однажды главный маршал всех родов войск Громыхайло собрал своих подчиненных и задал им прямой вопрос:

– А чем, товарищи генералы, у нас в войсках товарищи прапорщики занимаются? Не упразднить ли нам это славное звание?

Увы, мнения у генералов по этому вопросу разошлись. Одни полагали, что в войсках и без прапорщиков хватает командиров, а товарищи прапорщики только казенное имущество даром проедают. Другие им возражали, что казенное имущество товарищи прапорщики, конечно же, проедают, но если их упразднить, то кем заполнить освободившиеся вакансии?

Решил тогда маршал Громыхайло лично разобраться с этим непростым вопросом и своими глазами понаблюдать за тем, как в его армии прапорщики службу несут. Вышел он на строевой плац и спросил у первого встречного солдата:

– Не видел ли ты, сынок, старшего прапорщика Моржового? Хочу ему пару вопросов государственной важности задать.

А солдат ему отвечает:

– Так точно, товарищ маршал, видел я старшего прапорщика Моржового. Секунду назад был здесь, а сейчас ушел куда-то.

Тогда маршал Громыхайло отыскал другого солдата и задал ему тот же вопрос. Оказалось, что и другой солдат тоже только что видел товарища старшего прапорщика, но не знает, куда тот отправился. С третьим солдатом история повторилась в деталях.

Так маршал Громыхайло проходил по военному городку до глубокой ночи, и куда бы он ни зашел, везде находил еще не остывшие следы старшего прапорщика, но самого прапорщика увидеть ему так и не довелось. По словам очевидцев товарищ старший прапорщик Моржовый за этот день успел побывать и на складе, и в гараже, и в штабе, и на стрельбище. За это время он четыре раза съездил в командировку, слетал на Луну, полечился в госпитале, и даже на курсах повышения квалификации успел поучиться.

Короче, вездесущего прапорщика видели повсюду, так что маршал даже мозоль на пятке натер за время своих поисков. После этого подумал Громыхайло и обратился к своим генералам:

– Вот, товарищи генералы, учитесь у старшего прапорщика Моржового. Вы целые дни в штабах штаны протираете, а старший прапорщик Моржовый по воинской части без устали ходит, службу несет. Даже мне за ним не угнаться, такой он у нас шустрый и резвый!

И решил тогда маршал Громыхайло не упразднять высокое звание прапорщика…

Материала для статьи было предостаточно, оставалось только ее написать.

Мои размышления прервал тот самый фельдшер, который еще полчаса назад отсыпался на соседней койке. За это время на носу у него успел проступить характерный румянец, а в глазах появился подозрительный огонек.

– Слышь, мужики, – бросил он с порога, – я сейчас в город. Меня кто будет спрашивать, скажите, что секунду назад здесь был, а сейчас вышел куда-то. Идет?

– Пива принеси, – вместо ответа крикнул ему вдогонку Моржовый.

Глава четвертая. Правдивая история о том, как полковой врач Столбунов давал клятву Гиппократу

Утром следующего дня я стоял у кровати прапорщика Моржового и с удивлением смотрел на его загипсованную ногу. С одной стороны, нога была как нога, а вот с другой – она почему-то опухла и пальцы, выглядывающие из-под гипса, приобрели подозрительный темно-лиловый оттенок.

Рядом со мной стоял полковой врач Столбунов и тоже смотрел на моржовскую ногу с удивлением. Выглядел доктор неважно. Утренняя щетина на впавших щеках и темные мешки под глазами еще больше подчеркивали его озабоченность.

– Надо что-то делать, – нарушил я трагическое молчание, повисшее над кроватью больного.

– Ну, – подтвердил Моржовый, – а я что говорю? Пальцы совсем онемели. Не чувствуют ничего.

Ответом доктор нас не удостоил. Он только поморщился, угрюмо помассировал себе виски и куда-то ушел.

– Чего это он? – забеспокоился прапорщик.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Может таблетки какие тебе пропишет.

– Какие таблетки?

Мой боевой товарищ явно нервничал, так что даже пришлось его успокаивать.

– Да что ты волнуешься? – постарался я придать своему голосу уверенность, хотя вид раздувшейся и опухшей моржовской конечности к оптимизму не располагал. – Не бойся, Моржовый, он же доктор, а не ты. В конце концов, у тебя вторая нога есть.

Мои успокоения подействовали на прапорщика не очень сильно. Он приподнялся на кровати, разглядывая свою ногу, и в глазах его читалась озабоченность.

– Болит? – снова посочувствовал я ему.

– Дергает.

– Придется потерпеть, – вздохнул я, – как там Устав говорит? Солдат должен стойко переносить тяготы и лишения воинской службы.

Моржовый поморщился.

– Я не солдат, я прапорщик.

Я немного помолчал и высказал новое предположение:

– Это потому, Моржовый, что ты с кровати вчера вставал.

Впрочем, и эти мои слова не успокоили страдальца. С кровати прапорщик вчера действительно поднимался и даже умудрился проскакать по коридору из одного конца коридора в другой, вот только едва ли это могло стать причиной опухоли. Он же загипсованной ногой по стенам не бил и в футбол ею не играл.

На всякий случай я взял полотенце и потер им по почерневшим моржовским пальцам.

– Слышь, прапорщик, а ты ноги мыть пробовал? Может это тебе портянки так натерли?

Моржовый коротко ругнулся:

– Да какие, к чертям, портянки? Я же в гипсе.

А ведь еще вчера все шло хорошо. Единственная неприятность, которая произошла у нас прошлым вечером, заключалась в том, что фельдшер, ушедший в город за пивом, нас все-таки надул. Через окно я видел, как двое солдат заносили его обратно в лазарет, но никакого пива при нем не было.

Зато после этого события начали понемногу входить в позитивное русло. Сначала Моржовый, который тоже наблюдал за бесславным возвращением фельдшера, немного расстроился.

– Вот урод! Надо было самому за пивом сходить, – огорчился он и в его голосе явственно слышались нотки укоризны, причем, не только в адрес фельдшера.

Как не крути, но среди обитателей нашей палаты я был единственным, кто мог передвигаться на двух ногах без костылей. Контузия моя была, конечно же, штукой неприятной, но ходьбе за пивом особенно не мешала. Поэтому я чувствовал некоторую неловкость за то, что так подвел своего товарища, доверив столь ответственное дело пьяному фельдшеру.

– А может спирта у Столбунова попросим? – пришла мне в голову здравая мысль. Не то чтобы я был любителем этого медицинского напитка, скорее мне просто хотелось как-нибудь загладить свою вину. Ну, и выпить, конечно же, тоже не мешало.

– Не даст, – без особого энтузиазма откликнулся на мое предложение прапорщик. – Я ему еще с прошлого раза литровую задолжал.

– Ну так это же ты задолжал, а не я.

– Все равно не даст, – Моржовый вздохнул.

Мне почему-то казалось, что у Столбунова не было никаких причин отказывать мне, и хотя доктор в полку слыл человеком прижимистым, я справедливо рассудил, что уж грамм по двести казенного спирта он мог бы выдать нам безболезненно. В самом деле, если спирт в лазарете предназначен для медицинских целей, то есть для непосредственного лечения пациентов, то почему бы доктору и не налить своим пациентам хотя бы по стопочке?

Когда я постучал в кабинет Столбунова, на дворе уже темнело, а доктор сидел за столом рядом с большой стеклянной бутылкой и в глазах его читалась не совсем понятная грусть. Он задумчиво посмотрел на меня, и даже не поинтересовавшись, зачем, собственно, я заглянул в его кабинет в столь поздний час, печально спросил: