Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир - Инна Викторовна Денисова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая попытка была предпринята в 2006 году в частной клинике в Израиле, куда Любимова уезжает после возбуждения уголовного дела. Знакомая попросила привезти в Киев посылку для гражданской жены Бориса Березовского, к тому моменту уже бежавшего за рубеж. Валерия взяла, не поинтересовавшись, что в коробке. При прохождении «зеленого коридора» ее задерживают явно предупрежденные кем-то таможенники; в посылке оказываются драгоценности и предметы искусства – а это повод для обвинения в контрабанде. Ей грозит от трех до семи лет тюрьмы, она эмигрирует.
Израильский врач, рекомендованный друзьями, советует попробовать инсеминацию. Процедура сразу дает беременность, которая на третьем месяце внезапно перестает развиваться: у зародыша не бьется сердце. Выждав немного, Валерия идет на вторую инсеминацию – без результата. Три следующих ЭКО тоже неудачные: анализ на ХГЧ не показывает беременности.
После Израиля – Украина, там удобнее встречаться с мужем; в Москву по-прежнему нельзя. «На гормонах я сильно поправилась. Стало невыносимо. Поняла, что хочу сделать абдоминопластику, убрать живот, – вспоминает Валерия. – В этой же клинике обнаружилось ЭКО. Я записалась на него, выйдя от пластического хирурга. Помню, как удивились врачи: „А вы не пробовали сначала ЭКО, а потом абдоминопластику?“ Пришла к ним, как только зажили швы».
«С деньгами у нас тогда особенных проблем не было. Процедуры в Киеве показались мне недорогими. Я проходила протокол почти каждый месяц. Но ничего не приживалось. Начинала психовать. Называю это „нервами разочарования“: ждешь-ждешь, еще анализы не сдал, а уже месячные пришли. Ненавидишь эти месячные лютой ненавистью». С 2007 по 2009 год Валерия Любимова прошла еще десять протоколов ЭКО в Киеве. Все заканчивались неудачно.
«А потом меня задержали и посадили в тюрьму, предъявив обвинение в контрабанде. Следующий год я провела в киевском СИЗО. Через год экстрадировали в Москву, судили, приговорили к штрафу и выпустили. Статью за контрабанду вскоре отменили – и у меня теперь нет судимости [20]. Это хорошо, потому что жить с судимостью трудно». Выйдя из тюрьмы в 2010 году, Любимова сразу идет к репродуктологу. Эмбрионов снова получается много. Подсаживают сразу три. «Если бы прижились три – было бы счастье. У меня так подружка родила тройню после ЭКО. Всю беременность лежала. Зато три замечательные девки. Такие клевые! Тетя Лера, сделай мне косичку. И мне, и мне!»
Не приживается ни одного. И со второй попытки тоже.
Валерия с мужем думали и про донорские клетки, и про усыновление. Пробовали суррогатное материнство – эмбрионы не прижились ни у одной, ни у другой суррогатной матери.
Тогда Любимова возвращается к врачу, у которой уже была однажды, – к Ксении Краснопольской: «Я к ней приходила, но ушла – она мне не понравилась, показалась стервой. Разговаривала слишком строго. А потом почему-то вернулась. Она необычный врач, сумасшедший. Работает 24 часа в сутки. Бесплатно принимает в МОНИИАГе [21] тех, кто не может платить за ЭКО. Она очень закрытый человек. Не понимаю, как нам удалось подружиться. Мне показалось, что она прониклась ко мне, узнав о количестве моих попыток. На тот момент их было уже 18. Однажды она позвала меня на кофе и рассказала о своей жизни: ее дети родились в 43, после множества разных сложностей. Она понимала меня как никто». Врач переносит эмбрион в матку, на 19-й попытке ЭКО наступает беременность.
Первый скрининг показывает, что плод развивается без патологий. Однако после второго скрининга врачи начинают волноваться. Берут анализ на околоплодные воды и отправляют Валерию к лучшему узисту в городе. Он долго смотрит в экран: из-за не выявленного и развившегося у нее диабета шансов выжить у ребенка нет. На 27-й неделе Валерии делают кесарево; это мертворождение.
«То, что со мной было после, даже депрессией не назовешь. Это был ад. Когда гаснет свет».
Вскоре после случившегося Любимова выходит на работу: «У меня была ответственная должность, больничного я не могла себе позволить, никогда в жизни их не брала. Да и к тому же работа спасала».
Трагедию переживали вдвоем. «Муж – человек не эмоциональный, сдержанный, но он очень сильно меня поддерживал. После этой истории я сказала: „Паша, ну все, уже невозможно“. Он согласился. Но я видела, что ему тяжело принять мысль, что детей не будет. Его глаза страдали».
Сложно было смотреть на беременных: «Я считаю, красивее беременных женщин нет никого в мире. Я вообще-то умею радоваться за других. Поэтому, с одной стороны, думала, как же круто, а с другой стороны – грустила».
Прошло полгода. Краснопольская в частной беседе пробует снова заговорить об ЭКО. Валерия пресекает: тема закрыта и точка. Тогда врач просит заехать в клинику, чтобы проверить швы после кесарева. Заодно делает УЗИ и смотрит количество яйцеклеток: их достаточно для новой попытки. «Она зашла настолько издалека, что я даже не поняла, как согласилась на новое ЭКО».
Через две недели после переноса анализ на ХГЧ показал беременность.
«Краснопольская позвонила и предложила поужинать вместе. Я пришла. Заказала спиртное. Она посмотрела на меня и сказала „беременным нельзя“. И попросила не говорить никому, даже самым близким друзьям. Сразу начали колоть инсулин. Строго запретили летать. Друзья подарили билеты в Ниццу – пришлось сослаться на болезнь сосудов; друзья тут же нашли врача – пришлось придумывать, почему некогда к нему пойти. После третьего месяца беременности врач разрешила съездить с друзьями в Петербург на поезде. Подруга заметила „неправильное распределение жира“ и стала рекомендовать тренировки. Тут я уже не выдержала. Пришлось сказать ей, что неправильное распределение жира пройдет через полгода. Всю беременность был ужасный страх. Второй скрининг поехала делать к тому же врачу. Ехала на ватных ногах. Врач сказал, что все идеально».
13 декабря в 13:50 у Валерии Любимовой родилась дочь Маша – с двадцатой попытки ЭКО. Краснопольская по просьбе родителей стала крестной матерью новорожденной.
«Кличка Маши – Пять Процентов. У Ксении Вячеславовны в клинике есть профессор, француз. Он говорил моему мужу Паше, что наш шанс – пять процентов. Мне отдельно сказал, что на самом деле один процент. Этот профессор потом был у нас в гостях, видел Машу; мы ей специально майку сделали „Маша 5 %“».
«Я не из тех, кто ноет, – говорит Лера своим пиратским голосом, – и ныть при мне – неблагодарное занятие. Люди ломаются, потому что очень жалеют себя. Четыре попытки, все, я не могу больше, а что такого ты не можешь? Я правда не понимаю, что сложного в том, чтобы делать ЭКО каждый месяц. Есть цель, нужно идти к этой цели. Всегда можно найти причину пожалеть себя. Но это не мой путь. Не мой характер. Я все воспринимаю как опыт. Один мой знакомый как-то сказал,
