Пиратская копия - Матильда Старр

Дальше уйти она не смогла. Огромная ручища сграбастала ее за талию и рванула назад, впечатав спиной в тот самый могучий волосатый торс. Зажало, словно в тисках. Даже дышать стало трудно. Ничего себе у них тут порядочки! Она же четко сказала: не заинтересована!

– Отпустите! – отчеканила Тринни, надеясь решить всё миром. Ужасно не хотелось выходить и перезагружаться.

– Трахну и отпущу, ага… – хохотнули в ухо, обдав запахом дешевого пива. – Тебе понравится, знаю. Какие сиськи… – И вторая рука вирта грубо сдавила грудь. От резкой боли Тринни взвизгнула. – О, да! Ори! Меня заводит.

Боже, какой урод! Внезапно тиски ослабли, Тринни дернулась, пытаясь отстраниться. Но волосатый и не думал ее отпускать, просто перехватил поудобнее. Вцепился в локти и свел их за спиной с такой силой, что Тринни выгнуло дугой, а в плечах что-то хрустнуло.

– Не рыпайся! – рявкнул он.

Второй, татуированный, неожиданно вырос спереди и с сальной ухмылочкой разодрал на ней платье.

Всё. Хватит.

– Выход! – раздраженно скомандовала она и приготовилась вставать с кушетки.

Только вот никакой кушетки не было. А был похотливый гигант, разрывающий ее трусики.

Нет! Этого не может быть!

– Выход! – голос сорвался на визг.

И снова ничего.  Тот громила, что сзади, уже выпустил ее локти, и теперь кусал ее шею, потными ладонями сдавливал голые груди, выкручивая соски.  А тот, что спереди, жадно щупал между ног.

Черт! Черт! Черт!

Она установила таймер на четыре часа. Чтобы ранний выброс не помешал им… с Ричардом… Установила бы и на большее время, но решила закончить до возвращения Аи с работы. Мысль  о том, что простая, обязательная для всех вирт-сюжетов команда «Выход» может не сработать, просто не приходила ей в голову…

Насильники тяжело дышали, все больше входили в раж. Глаза татуированного мутнели, волосатый похотливо подергивал задом, терся, вдавливая свою восставшую плоть между ее ягодиц, словно уже занимался сексом. Еще немного, и их будет не остановить. А остановить надо, чтобы договориться.  Раз выбраться отсюда нельзя.

От навалившегося страха Тринни затошнило.

– Послушайте, – отчаянно взмолилась она, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы, – это какая-то ошибка. Я ничего такого не хочу. Давайте вы меня просто отпустите! Пожалуйста…

Татуированный молча посмотрел на нее  совершенно пустым взглядом и расстегнул молнию джинсов. Она задрожала. Он же не собирается ее насиловать?! Только не это!

– Пожалуйста, нет… Не надо… – в панике закричала она.

– Займи свой ротик, детка! – сипло выдохнул тот, что  сзади, рванул ее за волосы вниз. Ноги подкосились, она упала на колени. Вжикнула молния, и тут же в ее лицо ткнулся возбужденный огромный член. – Давай, приласкай моего дружка.

Тринни передернуло. И от притиснутой к губам чужой плоти, и от фразы, сказанной каким-то неестественным голосом. Точь-в-точь таким, как в том старинном порнофильме, который Ая однажды приносила домой с работы. Они тогда весь вечер хохотали над репликами артистов. А сейчас было не смешно. Совсем не смешно.

Она уперлась руками в крепкие ляжки амбала, пытаясь оттолкнуть его. Не тут-то было. С тем же успехом можно было толкать бетонную стену. К тому же он все еще цепко держал ее за волосы, прижимая к паху. Едва не оставив целый клок в пальцах-сардельках, Тринни упрямо отвернулась и изо всех сил сжала зубы. Они не смогут ее заставить!

– Билл, твой дружок ей не по вкусу! – так же неестественно захохотал татуированный. Пальцы-сардельки напряглись, Тринни зажмурилась. Единственный способ хоть как-то спрятаться от того, что происходит. – Непослушная.

– Сейчас накажем… – злобно отозвался Билл. С силой потянул за волосы, заставив запрокинуть голову. – Открой глаза, сука!

Тринни не посмела ослушаться.

– Здесь командую я. А ты раздвигаешь ноги. И рот открываешь только чтобы сосать, – процедил волосатый. И с размаху ударил ее ладонью по лицу. Щеку обожгло чудовищной болью, в голове зазвенело, а во рту появился металлический привкус. – Поняла?

– Да… – прорыдала Тринни.

Он отшвырнул ее, пнув под ребра. Вирт, который избивает?! Это не может быть правдой! Тринни съежилась, отползая. Кажется, из ссадины на колене текла кровь, но ей было уже наплевать.

– О, вы развлекаетесь без меня! – раздался за спиной еще один голос. – Готов держать пари, помощь вам не помешает!

Трое! Она зарыдала еще сильнее. Что с ней станет за четыре часа?

Между тем возникла пауза, и Тринни послышались не «порнушные», а самые обычные голоса.

– Билл, слушай, мне кажется, ей и правда не нравится.

– И что? Работать-то сюжет все равно надо… Раз она здесь.

– Черт. Что за хрень?! Меня это не заводит совершенно.

– Ну давайте хотя бы не все сразу. Вариант «лайт». Жалко же дуру.

 Тринни с надеждой подняла взгляд. Если они нормальные, может, удастся выкрутиться из этого ада?

– Отпустите меня… – всхлипнула она.

Разбитая губа припухла и мешала говорить.

– Как же мы тебя отпустим… – с той же искусственной ухмылкой проговорил… который? Первый, второй, третий? Сквозь слезы не видно. Впрочем, какая разница! – без развлечения!

Он рывком поднял ее и пихнул на капот ближайшего автомобиля. Холод металла ожег голую спину, ноги свесились вниз. Тринни отчаянно дернулась в попытке скатиться и сбежать, но ее моментально толкнули обратно. Распластали, растянув в стороны руки и ноги. И замерли, плотоядно разглядывая распятое тело.

Бороться бесполезно. Что она могла сделать против троих?..

Стыд, унижение – не самое страшное. Куда хуже было ощущение полного бессилия…  Ее скомкали, как бумажную куклу, бросили на этот капот… И, кажется, сломали. Она не шевелилась. Перестала сопротивляться и умолять. Лишь отвернула голову.

– Хороша… – хрипло выдохнул Билл. – Я первый.

Твердокаменная плоть, невообразимо огромная, вонзилась между ног, почти разрывая нежную плоть. И яростно задвигалась. Тринни закричала от боли.

Развлечение началось.

Сальные комментарии, непристойности, хриплые похотливые шепотки… Потные, подрагивающие от возбуждения руки, много рук, сотни, тысячи… Они щипали, мяли, крутили ее во все стороны… Мокрые губы, мерзкие влажные языки. Чужое тяжелое дыхание на коже, чужая плоть, насильно вколачивающаяся внутрь… Первого сменил второй. Потом третий. Она уже не соображала.

Болело всё. Само ее тело превратилось в боль.  Горел низ живота, кололо ребро, пылала огнем внутренняя сторона бедер, грудь ныла от укусов и щипков, саднила разбитая губа.

Иногда боль слабела: темнело в глазах, голоса отдалялись. И когда Тринни начинало казаться, что она вот-вот отключится, насильники притормаживали, потом останавливались, шлепали по щекам. Она выплывала обратно, на жуткую парковку, на нагревшийся под ее истерзанным телом капот. И боль возвращалась, да такая, что невозможно справиться, она до краев заполняла Тринни, она была больше, чем Тринни, Тринни вообще уже