Его заскучавшая Любовь - Олег Александрович Сабанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты еще молода, встретишь другого спутника жизни, – наконец нашелся, что сказать Игорь, хотя фраза прозвучала отвратительно, как любая банальщина.
– Фу, дорогой! Когда ты успел стать таким скучным? Если хочешь знать – от женихов у меня отбоя нет, хоть завтра под венец! – засмеялась она с волнующей хрипотцой, отчего Гоше стало очевидно ее нетрезвое состояние.
Он вспомнил, как звонкий, почти детский хохот Любы волшебным образом делался именно таким уже после второго глотка вина.
– Рад за тебя. А мне-то зачем звонишь? На приключения потянуло? – начиная раздражаться, сказал Игорь.
– Приключений мне тоже хватает. Если честно, я просто хочу увидеть тебя, поболтать, вспомнить наши бурные комсомольские дни и ночи. Все же между нами было что-то особенное, чего мне с другими испытать больше не пришлось.
Теперь она говорила, проглатывая окончания слов, отчего создавалось впечатление, что девушка вот-вот разрыдается. Гоша ни разу не прервал ее длинный и сумбурный монолог о предательстве бывшего благоверного, строившего из себя джентльмена, о коварных подругах, открыто радующихся ее несчастьям, и в целом о черной полосе в жизни, которой не видно конца и края. Рассказ Любы походил на крик о помощи, только Игорь понятия не имел, при чем здесь он, однако и оставаться безучастным к ее боли тоже не мог.
– Успокойся, все наладится. Я около пяти выхожу с проходной, где нам удобнее встретиться? – сдался он, когда рассказчица умолкла.
– Дуй прямо ко мне, мы же не чужие люди! Тебе известно – в кинотеатре сидеть я не любитель, а поход в ресторан, боюсь, закончится дебошем.
Не давая Гоше опомниться, она несколько раз продиктовала свой адрес и сразу положила трубку, сказав напоследок: «Жду!».
Перед окончанием смены Игорь попросил своего приятеля обеспечить ему, в случае чего, алиби для жены, а по дороге к Любиному дому купил красивую бутылку венгерского полусладкого вина «Токай» и коробку заварной пастилы. Без четверти шесть она открыла ему дверь в вечернем бежевом платье и пригласила пройти в просторный, освещенный высоким торшером зал однокомнатной квартиры, центр которого украшал накрытый стол. Поверх тарелочек со шпротами, салатом и бутербродами, словно в насмешку над купленным вином, гордо возвышалась бутылка пятизвездочного армянского коньяка. Все то время, пока Гоша раздевался, мыл руки и усаживался к столу, у него не хватало духа проронить единого слова и взглянуть хозяйке в лицо, и лишь когда они расположились друг напротив друга молодой человек отметил для себя некоторые изменения ее облика. Нетронутые краской темные непокорные волосы с рыжим отливом теперь были тщательно уложены по последней моде, а в ее озорных карих глазах, всегда смотревших на мир с усмешкой, появился оттенок усталого равнодушия, граничащего с недоверчивостью.
– Налей даме бокал импортного вина, а сам угощайся отечественным коньячком, – игриво сказала она, рассматривая своего гостя. – Страшно подумать: последний раз мы виделись, когда ты уходил в армию! Давай выпьем за наконец-то свершившуюся встречу!
Игорю в ответ захотелось напомнить, что, по-видимому, она не особо к ней стремилась и была занята более важными делами, раз оставила столько его писем с места службы без ответа, однако он решил не ворошить прошлое и сделал так, как предложила хозяйка.
– А где же твоя дочка? – осторожно спросил Гоша, опрокинув залпом рюмку благородного напитка.
– У папаши гостит. Свекровь его постоянно науськивает, мол нельзя Маришку со мной оставлять, когда такое дело! – она кивнула на свой осушенный до дна бокал. – Ты давай, закусывай, не стесняйся.
Проголодавшийся и немного осмелевший от спиртного Игорь принялся уплетать разнообразные закуски, дивясь тому, откуда у Любы на столе дефицитные шпроты, сырокопченая колбаса, швейцарский сыр, консервированная горбуша.
– Хорошо живешь! Спецпаек, наверняка, получаешь? – спросил захмелевший Гоша, после очередной рюмки пятизвездочного.
– Ты знаешь, мне и правда грех жаловаться, ведь мир не без добрых людей. Я им помогаю, они мне…
Игорь уже собирался узнать, чем же она им таким помогает, но хозяйка встала из-за стола и повлекла его за собой к книжным полкам, где в красивых толстых обложках стояли тома Дюма, Мопассана, Сервантеса, а рядом на журнальном столике лежали диковинные для того времени оригинальные альбомы мегапопулярных в Советском Союзе АББА, Бони М, Джо Дассена.
– Ничего себе! Это я удачно зашел! – попытался пошутить Игорек. – Коллекционируешь шведские, западногерманские и французские диски?
– Я их просто слушаю. Давай, кстати, разомнемся!
Люба поставила на проигрыватель пластинку Бони М и ритмично задвигалась под зажигательного «Распутина». Разгоряченный коньяком Игорь сразу же поддержал ее порыв, и они танцевали вдвоем, оглушенные модными шлягерами минут десять-пятнадцать, пока настойчивая трель дверного звонка не заставили Любу выключить звук и скрыться в прихожей. Гоша был уверен, что пожаловали разгневанные топотом и громкой музыкой соседи снизу, потому спокойно махнул коньяка и стал дожидаться ее в комнате. Однако неожиданно в нее ворвался брюнет лет тридцати – лощеный тип в светло-коричневой дубленке с ровным боковым пробором набриолиненных волос и аккуратными бакенбардами.
– Вот этот колхозник твой единственный настоящий друг!? – завизжал он гнусавым тенорком, выпучив свои большие глаза на Игорька. – Ему же даже до директора бани не дослужиться!
Вцепившаяся сзади в дубленку Люба, всеми силами пыталась оттащить его обратно в прихожую, но лощеный твердо стоял рядом со столом, покачиваясь в такт ее потугам.
– По-моему хозяйка не желает вас видеть, – спокойно произнес Гоша, нарочито медленно вставая со стула.
После трехсот граммов коньяка под хорошую закуску он неосознанно искал выход играющей в молодом теле энергии, чувствовал невозмутимость самурая перед схваткой и в самой глубине своей натуры был рад появлению наглеца. Отвлекши его внимание якобы случайно уроненной на пол зажигалкой, Игорь потянулся за ней и неожиданно мощно вдарил лощеному под дых сначала правой рукой и сразу же добавил левой. Пока скрючившийся в три погибели наглец, брызгая слюной, выдавливал из себя трехэтажные ругательства, Гоша заломил ему руки и, подгоняя пинками, выволок из квартиры, где отправил в свободное падение по лестничному пролету.
– Твой коллега с кафедры музеологии? – шутливо поинтересовался Игорь, возвращаясь к столу.
Вместо ответа Люба поставила пластинку Джо Дассена, нашла композицию «Индейское лето»
