Ангелы Опустошения - Джек Керуак

14

У меня тут наверху есть книжка, признания бывших коммунистов которые бросили это дело как только признали его тоталитарную звериную сущность, «Божество, потерпевшее крах»[8] называется (включая один скучнейший О ужасно скучный отчет Андре Жида этого старого посмертного зануды)  – все что у меня есть, в смысле почитать – и я впадаю в депрессию при мысли о мире (О что это за мир, где дружбы перечеркивают вражду сердца, люди сражаются за то, за что можно сражаться, повсюду) мире всяких ГПУ и шпионов и диктаторов и чисток и полночных убийств и марихуанных революций с ружьями и бандами в пустыне – вдруг, просто настроившись на Америку через наблюдательское радио слушая как остальные парни треплются, я слышу счет футбольных матчей, разговор о таком-то-и-таком-то «Бо Пеллигрини!  – ну и кабан!! Я не разговариваю с мэрилендцами» – и хохмы и лаконичную задержку, я понимаю: «Америка свободна как этот свободный ветер, вон там, по-прежнему свободна, свободна так же как в те времена когда у этой границы не было имени чтобы называть вон то Канадой и по пятницам вечерами когда Канадские Рыбаки приезжают на старых машинах по старой дороге за каровым озером» (которое мне видно, огоньки по пятницам ночью, тогда сразу же приходят в голову их шляпы и снасти и блесны и лески) «вечерами в пятницу приходил лишь безымянный индеец, скагит, и стояло там лишь несколько бревенчатых фортов, да и тут внизу как-то так, и ветры обдували свободные ноги и свободные рога, и по-прежнему обдувают, но только свободные радиоволны, свободную молодую дичь которую Америка несет по радио, студентики, бесстрашные свободные мальчишки, за миллион миль от Сибири всё это и Америкэй пока еще старая добрая страна» —

Ибо вся опаленная головней тьма-скорбь мыслей о Россиях и заговорах поубивать души целых народов рассеивается когда просто слышишь: «Боже мой, счет уже 26:0 – так и не забили ничего всю дорогу» – «Совсем как „Все Звезды“» – «Эй, Эд ты когда спускаешься с поста?» – «Он сейчас правильный, он захочет сразу домой поехать» – «Может глянем на Ледниковый Национальный Парк» – «Поедем домой через Пустоши в Северной Дакоте» – «В смысле Черные Холмы» – «Я не разговариваю с сиракузянами» – «Кто-нибудь знает хорошую сказочку на сон грядущий?» – «Эй уже полдевятого, пора закругляться – 33 десять-семь до завтрашнего утра. Спокойной ночи» – «Хо! 32 десять-семь до завтра – Приятных снов» – «Ты сказал, что у тебя приемник Гонкхонк ловит?» – «Ну дак, слушай, хиньгья хиньгья хиньгья» – «Ладно харэ, спокойной ночи» —

И я знаю что Америка слишком огромна и народ ее слишком огромен чтобы его когда-нибудь низвели до нации рабов, и я могу поехать стопом по этой вот дороге и дальше в остаток лет своей жизни зная что если не считать пары потасовок в барах затеянных пьянчугами ни единый волос у меня на голове (а подстричься мне нужно) не пострадает от Тоталитарной жестокости —

Индейский скальп говорит так, и пророчество:

«С этих стен смех сбежит в мир, заражая мужеством согбенного в трудах пеона древности».

15

А я приемлю Будду, который сказал, что сказанное им ни правда ни неправда, а есть всего лишь одно истинное или хорошее что я слыхал и оно звонит в облачный колокол, могучий надмирской гонг – Он сказал: «Твое путешествие было долгим, беспредельным, ты пришел к этой дождевой капле называемой твоею жизнью, и называешь ее своей – мы замыслили чтобы ты дал себе зарок стать пробужденным – прозришь ли ты через миллион жизней сие Царственное Предостережение, это по-прежнему лишь дождевая капля в море и кто встревожен и что есть время – ? Этот Яркий Океан Бесконечности несет вдаль множество рыб, они возникают и исчезают искорками у тебя на озере, поимей в виду, но возьми и нырни в прямоугольное белое полыханье вот такой мысли: Тебе было задано пробудиться, это золотая вечность, каковое знание не принесет тебе земного добра ибо земля не мозг кости, хрустальный миф – встань пред лицом атомно-водородной истины, пробудитель, да не поддашься ты козням хлада иль жара, утешенья иль непокоя, не забывай, мотылек, о вечности – люби, паренек, повелитель, бесконечное разнообразие – будь одним из нас, Великих Знающих Без Знания, Великих Любящих За Пределами Любви, цельных сонмов и неисчислимых ангелов с обличьем или желаньем, сверхъестественных коридоров пыла – мы пылаем дабы удержать тебя в пробуждении – раскрой объятья объемли и мы ринемся к тебе, мы возложим серебряную встречную марку золотых рук на твое млечное укрытое чело, чтобы ты оледенел в любви навеки – Верь! и ты будешь жить вечно – Верь, что ты жил вечно – пересиль твердыни и покаянье темной отъединенной страдающей жизни на земле, в жизни есть далеко не только земля, есть Свет Везде, взгляни» —

В этих странных словах что я слышу каждую ночь, во многих других словах, разновидности и нити реченья изливающегося из того вечнозаботливого богатого —

Поверьте мне на слово, что-то из этого выйдет, и на нем будет личина сладкого ничто, трепыхающегося листика —

Бычьи шеи сильных плотогонов цвета пурпурного золота и шелковые юбки понесут нас ненесомых не пересекая пересекаемые непересекающиеся пустоты к улюмсвету, где Рагамита полуприкрытый золотой глаз раскрывается и держит пристальный взгляд – Мыши шебуршат в горной ночи крошечными ножками из льда и алмазов, но время мое не пришло (смертного героя) знать что я знаю я знаю, итак, входите

Слова…Звезды – слова…Кто преуспел? Кто провалился?

16

АХ ЙЕА, а когдаДоберусь до Третьей иТаунсенда,   словлю себеНочного Призрака —Мы покатимся прямиком   В Сан-ХосеБыстро как брешешь — –  Ах ха, Ночной            полночный призрак,Старина Зиппер катит   вдоль по линии —Ах ха, Ночной   полуночный призрак —Катим   вдоль      по         линииВлетим сверкаяв Уотсон-вилльПрогромыхаем насквозь   по линии —Долина Салинас   в ночиИ дальше вниз до Апалаина —Хуу Хуу   Ухуу ииНочной ПризракДо самого Горба Обиспо –  Подцепим толкачаи возьмем эту гору,и обрушимся на город, –  Промчим его насквозьк Сёрфу и Тангэруи дальше у самого моря —Луна она сияет   Полночный океанедем вдоль по линии —Гавиоти, Гавиоти,О Гави-оти,Распевая распивая винцо —Камарилло, Камарилло,Где Чарли Паркер   свихнулся[9]Покатимся дальше в ЛА. –  О Ночной              полуночный,   полунощный призрак,катим вдоль по линии.Санта-Тереза,Святая Тереза, ты не волнуйся,Мы успеем в самый раз,вдоль полночной            линии

И вот так прикидываю я и доеду из Сан-Франциско до ЛА за 12 часов, верхом на Ночном Призраке, под принайтовленным грузовиком, товарняк Первоклассный Зиппер, ззууум, зом, прямиком, спальник и вино – дневная греза в форме песни.

17

Устав разглядывать под всеми углами собственный пост, как, например, глядеть на спальник утром с точки зрения того чтобы расстегивать его вечером снова, или на печку в самом жару ужина в середине дня с точки зрения полуночи когда в ней холодной будет скрестись мышка, я обращаю мысли к Фриско и вижу его как кино что там будет когда я туда доберусь, я вижу себя в новой (которую-надо-будет-купить-в-Сиэтле-как-я-планирую) черной мешковатой кожаной куртке которая висит на мне и низко облегает талию (мож даже рукава болтаются) и в новых серых штанах и новой шерстяной спортивной рубашке (оранжево-желто-синей!) и с новой стрижкой, вот я схожу такой тусклолицый декабрьствуя по ступенькам трущобной гостиницы в Чайнатауне, или же я на хазе у Саймона Дарловского на Тернер-Террас дом 5 в сумасшедшем негритянском квартале на Третьей и 22-й откуда видны гигантские нефтецистерны вечности и открывается целая перспектива на дымный промышленный Фриско включая и бухту и основную железнодорожную линию и фабрики – Я вижу себя, рюкзак на одном плече, вхожу сквозь вечно не запертую заднюю дверь в спальню к Лазарю (Лазарь это странный 151/2-летний брат-мистик Саймона от которого всегда лишь одно слышно «Те сны какие-нибудь снились?») (вчера во сне?) (имеет он в виду), я захожу, стоит октябрь, они в школе, я выхожу и покупаю мороженого, пива, персиковый компот, стейков и молока и набиваю ледник а когда они под вечер возвращаются домой и во дворе маленькие пацаны уже начали орать от Осенне Вечерней Радости, я просидел за этим кухонным столом весь день потягивал вино и почитывал газеты, Саймон со своим костистым крючковатым носом и сумасшедше поблескивающими зелеными глазами и в очках глядит на меня и гнусавит сквозь свои вечно насморочные ноздри «Джек! Ты! Когда ты сюда успел, хнф?» шмыгая (ужасна му́ка его шмыга, я и сейчас его слышу как он вообще дышать умудряется) – «Сегодня только что – смотри, в леднике полно жратвы – Не против если я тут задержусь на несколько дней?» – «Куча места» – Лазарь у него за спиной, в новом костюме и весь причесанный собрался клеить предвыпускных милашек, лишь кивает и улыбается и после этого мы закатываем большую пирушку и Лазарь наконец говорит «Где ты ночевал вчера?» а я говорю «В депо в Беркли» поэтому он спрашивает «Те что-нибудь снилось?» – И я рассказываю ему длинный сон. А в полночь когда мы с Саймоном вышли пройтись по всей Третьей улице попить вина и поболтать о девчонках и перекинуться парой слов с черномазыми шлюхами из отеля «Камео» через дорогу и сходить на Северный Пляж поискать Коди и всю шарагу, Лазарь совсем один на кухне жарит себе три стейка перекусить среди ночи, он большой симпатичный чокнутый пацан, один из множества братьев Дарловских, большинство их в шизарне, по той или иной причине, а Саймон стопом проехал до самого Нью-Йорка чтобы спасти Лаза и привез его обратно чтоб тот жил с ним, на пособие, двое русских братьев, в большом городе, в пустоте, протеже Ирвина, Саймон писатель-кафкианец – Лазарь мистик глазеющий на картинки с чудищами в диковинных журнальчиках, целыми часами, шарахается по всему городу как зомби, а когда ему было 15 он утверждал что будет весить 300 фунтов не пройдет и года а еще дал себе зарок заработать к Новому году миллион долларов – на эту вот чокнутую хату частенько заходит Коди в своей обтрепанной синей спецовке тормозного кондуктора и садится за кухонный стол потом выскакивает наружу и прыгает к себе в машину вопя «Времени мало!» и мчится на Северный Пляж искать всю кодлу или на работу ловить свой поезд, а девчонки повсюду на улицах и в наших барах и вся сцена Фриско это одно безумное кино – Я вижу как выхожу на эту сцену, иду по экрану, оглядываюсь, с опустошением покончено – Белые мачты кораблей у подножий улиц.