Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик - Роберт Сильверберг

— Что ж, возможно, мое выживание будет более вероятным, если я придержу треть платы до конца поездки.

— Да, от рыцаря Венценосца стоило ожидать надменности. Мы почему-то слишком доверяем друг другу. Вряд ли совместное путешествие доставит нам удовольствие.

— Я не имел в виду ничего непочтительного, — заметил Деккерет.

— Зато вы хотите оставить меня, на милость вашей семьи, если вы погибнете, а сами смотрите на меня, как на обычного головореза, или, в лучшем случае, как на разбойника, и прямо ощущаете потребность расплачиваться так, чтобы у меня возникло как можно меньше соблазнов вас прикончить! — выпалил со злобой Баржазид.— К тому же, пусть ваша надменность и зависит от возраста, юный рыцарь, даже скандары, охотники на морских драконов, по-моему, гораздо вежливее. А ведь я вовсе не стремлюсь наниматься к вам на службу и не собираюсь унижаться помогая вам, и…

— Подождите.

— У меня есть еще дела.

— Пятнадцать роалов сейчас, — предложил Деккерет,— и пятнадцать, когда выступим.

— Вы действительно думаете, что я убью вас в пустыне?

— Я излишне подозрителен только потому, что не хочу показаться слишком наивным,— усмехнулся Деккерет, — разумеется, все сказанное мною нетактично. Приношу свои извинения и прошу вас поступить ко мне на службу.

Баржазид молчал.

Деккерет вытащил из кошелька три пятироаловые монеты. Две были старой чеканки с портретами Понтифика Принкипина и Властителя Конфалума. На третьей, блестящей и новенькой, были выгравированы профили Конфалума, теперь уже Понтифика, и нового Венценосца Властителя Престимиона на обратной стороне. Деккерет протянул деньги Баржазиду. Тот выбрал блестящую монету и с огромным любопытством осмотрел ее.

— Таких я еще не видел,— произнес он.— Звать племянника, чтобы он определил, настоящая она или нет?

Это было слишком.

— Вы считаете меня заезжим фальшивомонетчиком!— взревел Деккерет, вскакивая на ноги и нависая над тщедушным человечком. Ярость клокотала в нем, он шагнул вперед и замахнулся.

И только тут до него дошло, что лицо Баржазида осталось совершенно спокойным и бесстрастным. Он улыбнулся и взял две оставшиеся монеты из трясущейся от гнева руки Деккерета.

— Выходит, вам тоже не по нутру беспочвенные обвинения, юный рыцарь?— засмеялся Баржазид.— Итак, договорились. Вы больше не ждете, что я убью вас за Кавагским Проходом, а я не буду отправлять ваши деньги на проверку.

Деккерет устало кивнул.

— Но как бы там ни было, путешествие действительно рискованное,— продолжал Баржазид,— и уповать на безопасное возвращение не стоит.

— Пусть так. Когда выезжаем?

— На закате Пятого дня. Из города выйдем через Врата Пинитева. Вы знаете, где это?

— Найду,— кивнул Деккерет.— Значит, Пятый день, на закате.— И он протянул коротышке руку.

Пятый день наступал через три дня. Деккерет не жалел о задержке — она дарила ему четыре ночи с Колатор Ласгией, вернее, так он думал, но вышло по-иному. В представительстве, куда зашел Деккерет после разговора с Баржазидом, не оказалось ни ее, ни записки, и долго еще он, расстроенный, бродил по городу после прихода ночи. В конце концов вернулся к себе, перекусил пресной и абсолютно безвкусной едой в гостинице, все еще надеясь, что Колатор Ласгия вдруг чудом возникнет в дверях и унесет его отсюда. Но она не появилась. Спал неспокойно и тяжело, сознание преследовали воспоминания о ее гладкой коже, небольших твердых грудях, жадных чувствительных губах. На рассвете пришел сон, неясный и непонятный, в котором она, Баржазид и какие-то хьерты с урунами исполняли сложный танец в непокрытых крышей, занесенных песком каменных развалинах, а затем он погрузился в здоровый сон и проспал до полудня, до Дня Моря, когда весь город уже укрылся от палящего зноя.

Позднее, в более прохладные часы, он вновь прогулялся до представительства и, снова не найдя ее, скоротал вечер так же бесцельно, как и предыдущий. Ложась спать, он возбужденно просил Властительницу Острова Снов послать ему образ Колатор Ласгии. Но Властительница далека от подобных вещей, и в эту ночь он получил только обычный успокаивающий и ободряющий сон — возможно, дар благословенной Властительницы, а возможно, и нет, — в котором он пребывал под соломенной крышей хижины на берегу Великого Моря под Тил-омоном и откусывал маленькие кусочки от сладкого багряного фрукта, а брызжущая струя сока окрашивала его щеки.

А когда проснулся, то нашел поджидавшего за дверью хьерта из службы представительства, пригласившего его навестить Колатор Ласгию.

Вечером они пообедали вместе и снова отправились к ней на виллу, где провели ночь любви, накинувшись друг на друга, словно не виделись несколько месяцев.

Деккерет пока не спрашивал, почему она не встречалась с ним две минувшие ночи, но когда энергичные и свежие, несмотря на бессонную ночь, они завтракали, запивая блюда золотистым вином и сидя на мягкой шкуре гихорна, она сказала:

— Как бы я хотела быть с тобой всю неделю, но по крайней мере хоть последнюю ночь мы смогли провести вместе. Теперь ты отправишься в Пустыню Украденных Снов с моими поцелуями на губах. Заставила я тебя забыть остальных женщин?

— Ты знаешь ответ.

— Это хорошо. Ведь ты, может быть, уже никогда не познаешь женщину, зато твоя последняя женщина была самой лучшей, а это посчастливилось немногим.

— Ты так убеждена, что я погибну?

— Оттуда возвращались немногие. Шансов снова увидеть тебя очень мало.

Деккерет чуть вздрогнул — не от страха, просто понял, что двигало Колатор Ласгией: две ночи она избегала его, а третью наполнила ненасытными ласками, потому что верила в скорую его гибель и испытывала особое удовольствие быть его последней женщиной. Хотя, если он скоро умрет, ей следовало провести с ним и две предыдущие ночи, но, очевидно, подобные тонкости лежали за пределами ее понимания. Он учтиво простился, не зная, встретятся ли они снова, даже если он захочет: слишком много загадочного и опасного непостоянства таилось в ней.

Незадолго до заката Деккерет был у Врат Пинитева в юго-восточной части города. Он бы не удивился, если бы Баржазид расторг их соглашение, но нет, флотер уже ждал за изрытым оспинами песчаником старых ворот, и маленький человечек стоял, облокотившись о корпус у места водителя. Его сопровождали трое: урун, скандар и худощавый жесткоглавый юноша, очевидно, сын.

Повинуясь жесту Баржазида, четырехрукий гигант скандар забрал у Деккерета два прочных мешка, пробил их ярлыком и поставил в багажник флотера. До Деккерета внезапно дошло, что это не скандар, а скандарша.