Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945 - Бизли Патрик

Несмотря на отмеченные недостатки книги и некоторые серьезные упущения автора в самом подходе к освещению исторических фактов, относящихся к отдельным событиям и ходу второй мировой войны, П. Бизли сумел достаточно ярко описать работу ОРЦ, как важного органа в руководстве боевыми действиями английских ВМС.

Об этом оперативном разведывательном центре Адмиралтейства было известно мало, поскольку его работа по обеспечению боевой деятельности английских ВМС была, как говорит автор, излишне долго засекречена.

Даже в этом описании его многообразной работы читателям будет интересно ознакомиться с этапами создания ОРЦ, процессом сколачивания коллектива его сотрудников, методами сбора, обработки и последующего издания соответствующих информационных материалов.

В книге немало места отведено обстоятельствам подготовки, ходу и исходу многих достаточно известных боевых эпизодов войны на море и участия в ней английских и американских ВМС против ВМС фашистской Германии.

В заключение можно сказать, что при всех отмеченных недостатках книга П. Бизли несомненно заслуживает внимания и будет с интересом встречена советскими читателями.

Контр-адмирал, доцент,

канд. военно-морских наук

Б. Д. ЯШИН

ПРЕДИСЛОВИЕ

Спустя 20 лет после окончания второй мировой войны гросс-адмирала Карла Деница спросили, «чувствовал ли он во время битвы за Атлантику, что ему противостоял единый разум командования, читавший его мысли». «Нет, — ответил он, — пока Хортон не возглавил в ноябре 1942 г. в Ливерпуле руководство противолодочной войной, ничего такого я не замечал».

Эта похвала в адрес адмирала сэра Макса Хортона была вполне заслуженной, но в приведенном ответе Деница обнаруживается его простительное неведение о существовании отдела, входившего в управление английской военно-морской разведки, который практически являлся центральной нервной системой не только в борьбе с подводными лодками, но и во всей морской войне с Германией. Таким подразделением, малочисленным, не полностью укомплектованным, работавшим с непосильной нагрузкой, был Оперативный разведывательный центр Адмиралтейства (ОРЦ).

О нем лестно отзывались многие: и адмиралы времен войны, и историки флота, такие, как Эндрью Каннингхэм и кептен ВМС Роскилл. Однако деятельность ОРЦ была так засекречена, что первые папки тщательно отобранных досье попали в государственный архив только в конце 1975 г. Поэтому ранее не было возможности написать подробный, основанный на фактах рассказ о задачах центра и его достижениях. В предлагаемой книге делается попытка восполнить этот пробел.

Глава первая

ПРОЗОРЛИВЫЕ МУЖИ

Если считать вторую мировую войну во многом всего лишь продолжением первой, то нетрудно прийти к заключению, что появление ОРЦ восходит именно к тому давнему военному конфликту. Своим возникновением этот центр обязан адмиралу сэру Уильяму Джеймсу. В 1917 г. он возглавлял знаменитую предшественницу ОРЦ — Комнату 40, а в 1936 г. занимал пост заместителя начальника штаба ВМС. Между двумя упомянутыми ведомствами большая разница, но, поскольку центру в значительной мере пошли на пользу опыт и ошибки его родоначальницы, стоит попытаться дать оценку сильным и слабым сторонам Комнаты 40.

Названная по номеру помещения в старом здании Адмиралтейства, где она тогда находилась, Комната 40 большую часть периода своего существования, по сути дела, представляла собой бюро по анализу и дешифровке криптограмм. Благодаря бесценному дару нашего русского союзника — своду сигналов германского военно-морского флота, обнаруженному на затонувшем в Балтийском море немецком крейсере «Магдебург», отдел, состоявший из горстки сотрудников, к концу 1914 г. начал раскрывать целую серию вражеских кодов и шифров. Не являясь до 1917 г. составной частью управления военно-морской разведки, этот отдел, тем не менее, сделал возможным появление легендарной личности — адмирала сэра Реджинальда Холла, быть может, наиболее известного начальника разведки во всей ее истории. Операцию с пресловутой телеграммой Циммермана, повлекшей вступление в войну Соединенных Штатов в апреле 1917 г., провел он, а не Форин офис [6]. И все же, хотя в Комнате 40 расшифровали множество дипломатических донесений вражеских и нейтральных государств, ее первейшей обязанностью было служить, конечно же, военно-морскому флоту. Поэтому нас интересует именно данная сторона дела.

Вся деятельность, протекавшая в Комнате 40, держалась в такой тайне, что лишь очень немногие офицеры в Адмиралтействе и на кораблях английского военно-морского флота знали о ней. Благодаря умению читать радиодонесения немецких ВМС в Комнате 40 знали больше об операциях и намерениях флота адмирала Шеера, чем в любом другом подразделении королевских ВМС. Но сотрудникам Комнаты 40 не разрешалось входить в прямые контакты с адмиралом Джеллико [7] и соединениями кораблей британского флота. Им дозволялось, в сущности, одно: направлять кому-либо из небольшого числа знавших о существовании Комнаты 40 офицеров оперативного управления штаба ВМС переводы расшифрованных в ней текстов немецких радиограмм. И хотя в Комнате 40 знали сущность и источники этих сообщений, оценку каждого такого донесения, попадавшего к выделенным для этого офицерам оперативной службы, производили именно они, решая, что из этой информации препровождать адмиралу Джеллико. Практически эти офицеры не обладали разведывательной подготовкой и не являлись специалистами по имперскому флоту Германии. Поэтому не удивительно, что, когда создавались ситуации, близкие к решающим сражениям, они оказывались не в состоянии грамотно использовать попадавшую к ним в руки бесценную информацию.

Никакого опыта, как обращаться с такого рода разведданными, разумеется, не было. Даже сама идея о необходимости создания главного штаба ВМС только незадолго до этого была навязана упорствовавшему командованию флотами первым лордом Адмиралтейства [8] Уинстоном Черчиллем. Комнату 40 создали, когда война уже началась. Она не являлась частью существовавшего истэблишмента. Талантливые сотрудники, которыми ее укомплектовали, не были еще профессионалами. Среди них были финансисты и интенданты, школьные и университетские преподаватели, клерки. Большинство морских офицеров того времени (Холл, как редкое исключение, к ним не относится) считали немыслимой саму возможность доверить анализ, обработку и рассылку информации, от которой зависели и тактика, и развертывание соединений военно-морского флота, людям, не имевшим Специальной военно-морской подготовки. Считалось, что такая задача могла быть по плечу лишь оперативно-плановым органам штаба ВМС.

Для Джеллико главная цель разведки заключалась в обеспечении Гранд флиту [9] безопасного выхода с его базы в Скапа-Флоу. Ему приходилось остерегаться подводных лодок и потому нужно было выйти с достаточным запасом времени, чтобы успеть перехватить немецкий флот и завязать с ним бой в период его непродолжительных и сравнительно редких рейдов в южную часть Северного моря. С учетом факторов времени и расстояния надежда на успех могла быть реальной только в том случае, если бы оба флота вышли из своих баз практически одновременно. Заблаговременное уведомление Джеллико не мог получить ни от кого, кроме криптографов Комнаты 40, что они, собственно, и сделали перед битвой при Ютландии. Последовавшие серьезные ошибки в обращении с их информацией серьезно усугубили тот факт, что эта битва не стала вторым Трафальгаром — пылкой мечтой королевского флота. Ведь Трафальгара в глубине души ждала вся Англия.

Утром 31 мая 1916 г. корабли германского Флота открытого моря [10] вышли из рек Яде и Эльбы с намерением внезапно атаковать линейные крейсеры, которыми командовал Битти, до того, как на помощь к нему мог подоспеть Джеллико с главными силами британского Гранд флита. Немцам хотелось к тому же заманить Джеллико в ловушку из расставленных на позициях подводных лодок. Признаки этой операции Комната 40 обнаружила примерно за двенадцать часов, о чем должным образом был поставлен в известность Джеллико. Благодаря этому его флот вышел в море за два часа до выхода из Гавани первых кораблей Шеера и взял курс на юг. Пока все шло гладко.