Чудо-юдо, Агнешка и апельсин - Ганна Ожоговская

Нет, все же Михал нечестно поступил… «На, сдувай задачку, и привет!» И — «тупица ты»! Сам по два года в одном классе торчит — и не тупица!.. Ну нет, братец, мы еще увидим, кто из нас тупица!

И Витек снова героически принимается решать задачку. Он пробует и так и этак. Черкает, перечеркивает, гадает. Ничего не получается…

Вздохнув, он открывает тетрадку Михала и старательно, строчка в строчку, переписывает решение.

Неожиданно в кухню приходит учительница. На воре шапка горит. Витек мгновенно цепенеет. Но пани Толлочко не обращает на него никакого внимания. Она чем-то встревожена и озабочена. Она ставит на газовую конфорку кастрюльку и лишь некоторое время спустя замечает, что забыла зажечь газ. Она подносит руку к виску, смотрит на Витека, открывает рот, точно собирается что-то сказать, и вдруг молча уходит.

Пригоревшее молоко вывело Витека из задумчивости. Он быстро выключил газ, но запах горелого молока мгновенно распространился в кухне и в коридоре.

— Что за наказание! — воскликнула старуха Шафранец, входя в кухню. Она, по-видимому, собиралась произнести длинную тираду, но тут дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась медсестра.

— Фу! Фу! Ну-ка, живо-быстро! Откройте окно! — приказала она морщась. — Я еще на лестнице почувствовала вонь. Кто оставил молоко? Что за растяпа?

— Пани Толлочко! Пани Толлочко всегда такая чувствительная к запахам, дым табака ее раздражает… — с нескрываемым злорадством говорила старушка.

— Пани Толлочко? Но я ее только что встретила на улице. Смотрю — она бежит куда-то вверх. Окликаю ее. Ей же нельзя так бежать: у нее одышка… Но разве ее остановишь, бежит. Крикнула мне: «Иду на почту, на переговорный! Боюсь, беда случилась!..» Какая беда? Что-нибудь произошло?

— Наверно, произошло. И мне это совсем не нравится, — разволновалась пани Шафранец.

Она дождалась, когда медсестра вышла в коридор, и, не давая ей войти в комнату, стала шепотом излагать предшествующие события:

— Полчаса назад пришел почтальон. Я его всегда узнаю по звонку. Я подумала, нам посылка или письмо, потому что давно не было… А это прибыло письмо учительнице. Тоненькое. В голубом конверте. Доплатное. Я сразу подумала: что-нибудь нехорошее. И вот пожалуйста: молоко оставила на огне, а сама убежала. На что это похоже?..

— Как только учительница вернется, я дам ей капли. А на ночь чаю с малиной. Погода такая скверная, простудиться недолго…

— Да, да, в малину я тоже верю, — сказала пани Леонтина. — Что же у нее могло случиться?

— Мало ли с людьми бед случается! — вздохнула пани Анеля. — Чего только не насмотришься за день в больнице… Если учительница мне скажет, и вы узнаете. Конечно, если это не секрет.

Медсестра всегда любила поговорить с людьми, узнать, что делается вокруг, но никогда не сплетничала и секретов не выдавала, особенно если ее об этом просили. «Буду нема, как могила!» — говорила она, и это было надежней самой страшной клятвы.

Михал побывал на улице Краковское Предместье, спустился эскалатором вниз и по набережной вернулся домой.

— На сегодня достаточно! — заявил он Витеку и сел переписывать задание по языку.

— Ну, как дела с математикой? — спросила Петровская, заглянув в кухню.

— Витек туп, у него нет способностей к математике, — ответил со всей откровенностью Михал.

— И что же, он не приготовил уроки? — не на шутку испугалась пани. Ирена.

— Все сделано, можете проверить, мама, — успокоил ее сын.

— Главное — помогать друг другу! Верно, Витек? Ты — мне, я — тебе! А то пропадешь ни за грош. Правильно я говорю?

— Парнишка он неплохой, но больно языкастый, — сказала Петровская мужу.

«Если уж это языкастый, то что бы мама сказала, если бы все слышала», — подумал Витек.

Раздался звонок. Витек побежал открывать.

— Я оставила ключ дома, — виновато проговорила учительница. — Спасибо, Витек. — Она была совершенно спокойна и даже улыбалась. Потом изменилась в лице и испуганно спросила: — Молоко выбежало? Пригорело, наверно?

Витек кивнул:

— Я поставил кастрюльку на окно.

— Спасибо, Витек, — снова поблагодарила учительница и пошла к себе в комнату.

…Секрета никакого не было. Да если бы и был, рано или поздно все бы узнали, что к пани Толлочко приезжает племянница, дочь ее двоюродной сестры. Из Жешува.

— Так, седьмая вода на киселе, — сообщила на другой день утром медсестра, — но все же родственница, несчастная девочка. Без отца и матери.

— Что же, у нее никого нет в Жешуве? Почему она должна жить именно у нас? — спросила с недовольством пани Леонтина.

— Кто-то есть, да не ужилась она там, не вытерпела. Такое письмо тетке написала, то есть пани Янине, что та перепугалась и сразу бросилась на почту звонить. Поговорила с малышкой. В пятницу утром она приедет. Шестичасовым поездом.

— Она там «не вытерпела», а мы здесь все обязаны терпеть! — процедила сквозь зубы старушка. — Нас даже никто ни о чем не спрашивает. Устроили в квартире какой-то сиротский приют! Механик взял мальчика, учительница берет девочку. Ангельское терпение нужно, чтобы все это выдержать! Ну и порядки в доме! Не хватает, чтобы вы каким-нибудь ребенком обзавелись.

— Ох, обзавелась бы, обзавелась, — упавшим голосом проговорила пани Анеля, — да в моей комнатушке не уместиться вдвоем. Но как только получу квартиру…

— Что, у вас хлопот мало? — удивилась пани Леонтина. — Не лучше ли жить спокойно, беззаботно?

— Хлопоты, говорите… Конечно, хлопоты. Я понимаю, что с детьми забот больше… Но глядишь, на глазах растет маленькое существо, хорошеет, умнеет… Это ведь не то что собачка или цветочки на окне…

Глава IV

Витек и Михал из кожи вон лезли, пытаясь узнать, что за девочка приезжает к учительнице. — Наверно, какая-нибудь соплячка! — пренебрежительно заметил Витек, которому исполнилось уже двенадцать лет.

— Скажешь тоже, соплячка! — возразил с запальчивостью Михал. — Она наверняка в пятом, как мы.

— Откуда ты взял?

— Откуда взял? Глупый вопрос! Ниоткуда не взял, а просто у меня котелок варит. Письмо она написала тетке — так? По телефону разговаривала — так? И приезжает сама. Учительница только встречать ее пойдет на вокзал. Понял? То-то!

— Да, она может оказаться и постарше нас.

— Вот это ни к чему! А то нос станет задирать, — размышлял вслух Михал. — Если она в пятом, возьмем ее под свою защиту. И слушаться заставим, а не захочет, такую ей трепку зададим, что надолго запомнит, а?

Витек сразу без труда поверил, что так оно и будет. С первого же дня знакомства Михал доказал, что всегда поступает так, как ему хочется.

Девочка приехала утром, когда все спали. Ее никто не слышал и не видел. Учительница, как всегда, ушла в школу. А после обеда Витек с трудом уломал Геню зайти в комнату пани Толлочко, пообещав ему за это леденцы. Перед леденцами Генек не устоял. Спустя некоторое время он вернулся, но, не найдя Витека в комнате, направился на кухню, где Витек и Михал с нетерпением его ожидали.

— Ну что? Видел ты ее? Какая она? — посыпались сразу вопросы.

— Большая, а вот здесь у нее такие штуки, — Геня указал на уши.

Ребята ничего не поняли, но расспросить Геню так и не успели, потому что в кухню вошла учительница.

— Смотри, Агнешка, вот здесь у нас газовая плита. Вот наша полка в буфете. На этом краю стола мы обычно гладим. Вот розетка.

— А в чем вы стираете, тетя?

— В ванной стоит большой белый эмалированный таз. Ну, мальчики, познакомьтесь.

Ребята сидели, уткнувшись в книгу, и делали вид, что занимаются. Они оба разом вскочили и, пожимая руку девочке, с любопытством принялись ее разглядывать. Вовсе она не большая. Худенькая, чуть ниже Витека, хотя не намного. Темные глаза занимают почти половину лица. А «этими штуками», как назвал их Геня, оказались два черных хвостика, торчащие из-за ушей. Лоб прикрывала густая косая челка.

— Тетя, можно я немного здесь побуду? — вежливо спросила девочка.

— Хорошо. А в семь поставь чайник, будем чай пить… Принеси прямо в мою… то есть в нашу комнату…

Агнешка села на табуретку. Было заметно, что она немного робеет, и это понравилось мальчикам. Витеку потому, что он и сам немного смущался, а Михалу потому, что это давало ему, как человеку решительному, явные преимущества.

— Уроки делаете? — спросила Агнешка, бросив взгляд на тетрадки. — Математику? Может, чем-нибудь помочь? — предложила она.

— Мы уже все сделали… — начал было Витек.

Но Михал решил сразу поставить все на свои места и спросил с нескрываемой иронией:

— А чем ты можешь нам помочь?

— Нет… я просто так… — быстро пошла на попятную девочка, видя, что ее добрые намерения истолкованы неправильно, и, чтобы хоть как-то сгладить неприятное впечатление, сказала: — Мне здесь очень нравится… у тети… у вас. Такой странный дом! С виду как нежилой, а тут столько людей! Тетя сказала, что здесь в каждой комнате кто-нибудь живет. Я ведь еще не всех видела. Хорошо здесь?