Станция Мост - Светлана Борминская

— Как волк!.. Слышишь, Маринка?..

Чаплина с красным лицом и веником в руках высунулась из туалета, и в глазах её была такая тоска, у меня даже руки опустились!

— Твой гад, Марин, там… — тихо произнесла я и, махнув рукой, больше не сказала ничего. То, что Чаплин пришёл скандалить и возвращать жену в семейные кущи, я знала наперёд, устав наблюдать его набеги на наш состав минимум раз в месяц.

Вообще-то я люблю людей естественных, как природа, но Чаплин был из породы вкрадчивых садистов, и его безграничная свобода в поведении приводила меня в неописуемый ужас.

Как Мэрилин, то есть Маринка, прожила с ним восемь лет, было для меня так же непонятно, как формула пергидроли.

А в окне уже торчала чаплинская, с характерными лошадиными зубами, физиономия, пристально разглядывая сквозь стекло, есть ли кто в вагоне… и где мы?..

— Прячься! — прошипела я, втянув голову в плечи. Маринка сделала шаг назад в туалет, а из двери, как хвост торчал… — Веник!!! — зашипела я. И веник мгновенно исчез!

Состав уже должен был тронуться, а Чаплин всё висел на втором от тамбура окне и колотил в него кулаком, показывая зубы и ругаясь. До меня долетали только визгливые междометия: — Эй!.. А я-а-а!!!

Состав задрожал, и я, набрав воздуха в лёгкие, вышла в проход. Чаплин увидел меня и боднул стекло.

— Марину позови!!! — заорал он.

Я подошла поближе и, похлопав ресницами, спросила в форточку:

— Тебе кого, Жень?!

— Ду-рааа!!! Марину позовиии!..

Длинный гудок!.. Вагон задрожал!.. И наш «адлерский» рванул из отстойника на второй путь! Я едва удержалась на ногах и краем глаза успела увидеть панику в глазах чаплинского мужа, который ещё висел снаружи на втором от тамбура окне!.. А потом с криком рухнул вниз и исчез. Глаза у меня непроизвольно вылезли из орбит.

Скользя на каблуках, я быстро подошла к туалету и постучала. Задвижка щёлкнула, на меня с унитаза взглянула Чаплина.

— Ну? — спросила она. В глазах её стояли слёзы.

— Я не успела открыть, — на ходу выпалила я и побежала раскладывать бумажные полотенца.

Настроение у меня улучшилось, а расстраивать Чаплину перед рейсом я не сочла нужным.

В вагон вошли две дамы — пышнотелая и медногривая, и состав тронулся ровно в 15.51 по московскому времени. А у меня в глазах, как на фотоплёнке, запечатлелось падение Маринкиного мужа на 21-й запасной путь!.. И взмах его тощей руки… Мужа Чаплиной мне жалко не было… Может, месяц теперь его не увидим, если костыли раньше не освоит…

Ночь.

Я проснулась… Кто-то выдирал дверь!.. Марина спала, на подушке разметались её кудряшки. Тихо. Может, показалось?.. Я вгляделась и не поверила глазам — дверь была приоткрыта, а в середине зияла огромная дыра — хоть голову просовывай!

И — такая тишина…

Я быстро, стараясь не дышать, встала и выглянула — никого. Я спрятала голову, а потом снова выглянула…

В вагоне отчего-то не горел верхний свет. Обязательный свет, который мы оставляем ночью по инструкции. Только несколько красных аварийных ламп по бокам вагона высвечивали проход. До ближайшей большой станции ехать было примерно два с половиной часа — да как теперь уснёшь?

Я безумно боюсь темноты.

И постоянно хожу по ней.

За окнами чернела ночь, и жидкие огоньки станций почти не разбавляли её. Я вдруг волосами почувствовала — сзади меня кто-то дышит! Я тихо обернулась — высокий человек стоял надо мной в проходе! Я совсем не ожидала, что он меня схватит, я дёрнулась, изо всех сил забрыкалась, но держали меня очень крепко, ухватив руками за грудь! Я закричала, я так страшно закричала!

— Заткнись! — сказал мне в ухо, и тряхнул меня так, будто выбивал пыль из половика.

Мне показалось, я схожу с ума — я узнала голос Чаплина!.. Я от страха взвыла и куснула, что есть силы, ладонь, сжимающую мне рот! Меня отпустили на какую-то секунду, я обернулась, Чаплин потусторонним взглядом смотрел на свою прокусанную ладонь, и тут я с криком: «Чаплин мёртвый!.. В вагоне!» — упала, и головой толкнув дверь проводницкого купе, быстро заползла внутрь.

На меня из темноты смотрела Маринка, и глазами показывая на дверь, спрашивала:

— Свет… Свет… Что — там?!

Через дыру в двери мигнул жёлтый свет и быстро погас — только красные лампочки аварийного освещения немного раздвигали темноту…

— Электрические помехи, — хрипло, пытаясь отдышаться, выпалила я.

— Да-ааа?! — зевнула Маринка. — А где мы?

— Станцию Мост проехали… Приснится же такое… Мне твой Чаплин… мёртвый приснился, Марин! — на одном дыхании прокашлялась я.

— А кто дверь сломал? — снова зевнула Чаплина. — Чаплин и сломал. — Я проснулась окончательно. — Привидение его… В вагоне!!!

И тут сзади меня зажёгся свет. Обычный верхний свет, который мы по инструкции оставляем на ночь в вагоне. Я выглянула из купе, вагон просматривался насквозь, в проходе не было ни души…

Дыра в картонной двери зияла.

— Мой Чаплин? — понимающе спросила Чаплина.

Обычно, когда я говорю правду, мне не верят.

Когда работаешь — время улетает.

Вместе с жизнью.

Поэтому я люблю работать.

Начальник нашего поезда Вепринцев был стар и испытывал нежность к вальсам атомного века. Поэтому каждое утро радио оглушительно разражалось «Рио-Ритой», а потом целый час играло: «На позицию девушка провожала бойца-а-а-а-а!..»

— Что мы знаем о привидениях? — посмотрела на меня Чаплина сразу после станции Дудка.

Я, молча, поводила глазами. Схватка ночью с призраком Чаплина не пошла мне на пользу.

— Ты меня пугаешь, Светка. — Марина красными от бессонницы глазами пыталась разглядеть в моём лице признаки рассудка. Наконец она улыбнулась, и я поняла, что дела мои не так уж плохи.

— Так ты говоришь… Чаплин вчера под поезд… упал? — быстро спросила Чаплина.

— Как мешок с … мом!

— С чем-чем? — засмеялась Чаплина.

— С дерьмом, Марин, — не стала отпираться я. — Может, ему голову колесом отрезало?

— Нет, — твёрдо сказала Марина. — Машинист остановился бы…

— А привидение?..

— Чьё? — Марина зевнула.

— Чаплина! Мужа твоего!

— Я с ним развелась! — пожала плечами Марина.

— А мне не сказала? — возмутилась я. — Я, как дура, думала, ты его жалеть будешь!

Мы посмотрели друг на друга долгими взглядами.

Чаплина молчала. Потом вздохнула, откинула чёлку со лба и улыбнулась.

— Не буду…

— Чего это?!

— Я замуж выхожу, — сказала Чаплина. — И ничего с этим не поделаешь.

— А Чаплин знает, что ты с ним развелась?

— Узнал наверное, — пожала плечами Мэрилин и больше ничего не сказала.

Тот рейс я помню очень хорошо, так ждала возвращения. Как назло, наш состав чуть не потерпел крушение на горе у города Николаева. Рельсы были блокированы грунтовым оползнем.

А на станции Мост снова вышли две пассажирки: одна уже знакомая — хрупкая с медными волосами особа моих лет и толстая незнакомка с глазами на мокром месте, она проплакала весь путь, вытирая красные на распаренном лице глаза.

Наши мамы вряд ли задумывались: сколько нам придётся плакать в этой жизни?..

И мальчикам, и девочкам.

Примечательно, что на обратном пути обе сели в вагон умиротворённые, как после причастия, и с ними вошла девушка… Очень бледная и худенькая, с розовыми пластмассовыми часиками на правой руке…

Толстая не отходила от неё всю обратную дорогу и не спускала счастливых глаз. Девушка лежала на верхней полке и проспала почти всю дорогу…

«Что-то там творится», — подумала я.

А в Москве нас ждала новость: Чаплин таки попал под колёса, но когда мы с Маринкой позвонили в больницу, выяснилось, это — другой Чаплин, Михаил, и он уже сбежал из приёмного покоя сразу же после перевязки… Мы с Чаплиной переглянулись и осторожно обошли брезентовые носилки. Красное «М» полыхало вдали, но мы свернули и прошли мимо.

Золотая лиственная стружка шуршала под ногами.

— Ты хоть расскажи, какой он?.. — всю дорогу от метро до электрички я упрямо выясняла личность и прочие таланты претендента на сердце Мэрилин. Чаплина же спокойно проспала до самого Дракина и, предварительно расцеловав меня в обе щёки, побежала к ночному продуктовому магазину.

Мы расстались в начале Святой улицы примерно в четверть двенадцатого, а назавтра я узнала, что Марину нашли…

…на земле утром…

…в подмороженной сентябрьской луже.

Я спала как убитая, мне снились воздушные замки, вестерн и любовь. Я проснулась от лязга дверного звонка и даже не подумала вставать — у дочки свой ключ, а видеть никого кроме Маринки и Даши с внучкой — увольте… Зуммер издавал предсмертные хрипы уже четверть часа… Этот звонок мне достался от бывших жильцов…