Маэстро сидел за обеденным столом - Мария Викторовна Третяк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теоне не было жаль часы: к утру, дай бог, зашевелятся. Было плохо другое: завтра день библиотекаря, а теперь сна ни в одном глазу, ни в голове, ни в пятках. Она потрогала лоб и медленно опустила ноги на коврик, нащупывая тапочки. Вдруг сон опять начал неприятно вдавливать в подушку и мазать глаза своим липким раствором. Теона знала, что это бессмысленно – она до утра не уснет.
В комнате стояло неясное матовое облако из лунного света. Пальчики пробежались в воздухе по невидимым клавишам, поддаваясь лунной гармонии, и стали ощупывать все предметы, которые попадались на пути.
От кровати – к столику. От столика – к зеркалу.
Наверное, отражение было не менее подло, чем часы. Оно нагло врало, что глаза Теоны не опухли, а даже посвежели. Она была так же мила, как и десять лет назад у библиотечного фонтана, когда из засасывающего омута газетных листов ее спас прекрасный принц в синей кепке. Но это в прошлом.
Глаза пожелали освежиться и Теона отправилась в ванную.
Все дороги ведут мимо кухни (достаточно примитивная уловка для клиентов строительной компании). Кухня Теоны занимала 2/3 всей квартиры и была любимым местом: здесь когда-то проходили юбилейные съезды библиотекарей, пока не появился городской концертный зал. Теперь здесь собирались редко и только избранные.
Теона, как любой, погруженный в культуру человек, держала на кухне дворецкого. Совсем давно им были парализованные часы, потом чайник, а теперь, когда часам уже пора было выйти на отдых в спальню, а чайнику просто дали отставку, дворецким был назначен нож. Ни Теона, ни судья, ни посыльный, ни, тем более, маэстро, не могли бы вам сказать назначение кухонного дворецкого. Но, так было заведено, и Теона четко следовала этому правилу.
Нож – острый, ухоженный, с резной ручкой из слоновой кости, – лежал сейчас на мраморной столешнице и терпеливо ждал утра. Утром он будет помогать хозяйке резать салат. Его прошлый хозяин был абсолютный лентяй и резал им разве что колбасу, которую очень любил.
Одним словом, дворецкий не был в восторге от прошлого хозяина, но зато был доволен настоящим, который не ведет себя как чайник…
Ох, лучше бы его убрали в ящик.
***
Пока мы следили за ножом, Теона успела умыться и собрать волосы в небрежный пучок: всю свою пышную гриву кроме одного локона, который выбивался каждый раз, когда Теона дотрагивалась до волос шпилькой.
Уже начало светать, и вдруг Теона вспомнила об одном важном и неотложном деле, которое нужно было успеть выполнить до работы. Эта мысль взбодрила Теону. Память снова заработала, значит дрема отступила и вернула Теоне обычное состояние бодрости и осознанности.
Она заварила себе свежего чаю, съела вчерашний пирожок с колбасой и принялась за салат. Нужно было подкрепить свои силы как можно тщательней: весь день будет на ногах.
Через полчаса Теона уже выходила из подъезда своего дома в новом клетчатом платье, которое когда-то подарил ей маэстро, и направлялась прямо к автобусной остановке. Ее совершенно не волновало время, в которое она хочет нанести визит: нельзя было с уверенностью сказать, слишком поздно сейчас, или слишком рано; тем более там, куда она шла, ее ждали в любое время.
Через шесть минут послышался грохот доисторического автобуса, собирающего колесами все дорожные ямы.
– До городской тюрьмы идете?
Водитель кивнул и протянул заползающим пассажирам коробку с монетами. Теона звякнула монетой и села на первое попавшееся кресло рядом с нарумяненной дамой, у которой на коленях сидел прекрасный белый пекинес.
Автобус тронулся, и дама, продолжая прерванный остановкой разговор, обратилась к другой нарумяненной женщине, видимо своей подружке, которая сидела на соседнем ряду:
– …И ты меня еще спрашиваешь зачем я полезла в суд. Когда этот ненормальный тип в магазине стал бить Жору колбасой по морде (на этой фразе белый пекинес зарычал), я просто не выдержала! Мало того, что разорванные штаны, да еще сам выглядит как полнейший… Я не буду тебе, Клава, говорить, как кто. Столпились люди, скандал, сама понимаешь…
Подружка на соседнем ряду сочувственно закивала головой.
– Я долго пыталась вспомнить где я видела этого хулигана. И, знаешь, вспомнила потом! Его в газете печатали, когда он какую-то женщину из библиотекарского фонтана вытащил, я недавно старую газету нашла. Одно лицо!..
Теона, которая все это время слушала в половину уха и исключительно вынужденно, теперь вся обратилась в слух, даже без боязни пропустить остановку.
– Вот люди ненормальные, а? – Продолжала дама с собачкой, – Все ради денег! Ничего им не надо больше. Я тебе так, Клава, скажу: мало того, что этот вандал ударил Жору колбасой, так он еще и подманил его на входе и заставил утащить у себя только что купленную колбасу, вроде как пес украл. Жора, конечно, схватил колбасу и побежал куда глаза глядят, а на следующий день его мертвым под мостом нашли.
– Кого, вандала-то? – зашевелилась Клава.
Дама замахала руками: «Жору!» – и вытерла слезинку.
– Подставил! Отравил колбасой вандал! И вроде как бы не он. Я ж нашла его потом и в суд подала…
Теона внимательно посмотрела на даму с пекинесом: да, точно, это она была в суде.
– Теперь вандал сидит. – в завязке подвела дама.
– Хулиган. – Добавила подружка.
– Разрушитель.
– …
Теона очень бы хотела выслушать весь список имен, подходящих маэстро, но, к сожалению, к автобусу подъехала ее остановка.
Глава 6
– Мне нужен инспектор Усонов, повторяю вам.
Молчание.
– Сколько еще вы будете бессмысленно смотреть на меня?
Сторож наконец закрыл окошко, в которое пролез бы только его нос, и, отодвинув задвижку, распахнул дверь.
– Извините, у нас принято испытывать людей перед тем как запускать их на территорию тюрьмы. Заключенных, конечно, не касается, хы-хы-хы-ы.
Теона даже не взглянула на сторожа. Она поправила непослушный локон, который решил поработать задвижкой для глаз, и направилась в сторону полосатой будки. Ее пропустили.
В ту же секунду дверь распахнулась и из нее вывалился усатый человек в строгой форме тюремного надзирателя, отдающей только что прерванным сном. Ботинки были не зашнурованы, шнурки не спрятаны, рубашка помята, а стрелки на штанах были стерты солдатским одеялом. Словом, если бы Теона была проверяющим, инспектор Усонов лишился бы должности. Даже в такой ранний час.
– А! Это вы! Я рад! – отрапортовал инспектор, приглаживая ладонью волосы, – Вы так поздно сегодня!
– Здравствуйте. Я собственно… Да, решила пораньше, – ответила Теона. – Вы выполнили мое поручение?
– Так точно-с!
Теона покривилась и заткнула пальцем ухо.
– Говорите тише, инспектор, вы не на параде. Я слышала, тот гражданин, что сидел рядом с вами на суде, теперь лежит в больнице с потерей слуха (Здесь Теона не сдержала улыбку). Так что прошу вас, говорите тише.
– Да, тот бедняга не смог бы работать в тюрьме! – все так же воодушевленно, но уже почти шепотом сказал Усонов.
– Так
