Непристойное предложение - Керстин Гир

К счастью, Эвелин решила не заниматься дальше обсуждением моего внешнего вида, а переключилась на Эберхарда.

— Хорошо, что ты здесь, — сказала она. — А то Эберхард снова начал критиковать еженедельную телепрограмму, несмотря на то, что мы дали ему понять, что это дерьмо нас совсем не интересует.

Слово «дерьмо» она подчеркнула так выразительно, что даже я не могла не заметить наигранность ее агрессии, Я предположила, что виной всему предменструальный синдром. Или все-таки зубная боль?

— Ого, — произнес Эберхард, ничуть не обидевшись. — Все ясно, что уж тут! Тебя, конечно, ничего не интересует, кроме того, что и зачем делает Цалеманн в своем шоу. Иначе можно считать, что неделя прошла напрасно.

— Я одним глазком просматриваю «Тагесшау» — информационную программу, когда по средам занимаюсь глажкой, — раздраженно ответила Эвелин, пока я раздумывала над тем, что же все-таки сказал Эберхард. Потому что у меня сложилось впечатление, что он говорит совершенно на другом языке. Эвелин между тем продолжила: — Но вообще-то я главным образом слушаю радио. Те выплаты из моих налогов, что идут на развитие радиоканалов, кажется мне, куда с большей пользой находят свое применение. А уж если что-то заинтересует меня в новостях, то можно на секунду отставить утюг в сторону.

— Ого, тогда я ничему больше не удивляюсь, — насмешливо произнес Эберхард. — Вот ты и села в лужу. Скажи, что и программы с участием своего мужа ты никогда не смотришь, а?

Оливер работал в редакции новостей небольшой региональной телерадиостанции, и его можно было видеть там куда чаще, чем раз в неделю. Причем его появление всегда предварялось не иначе как: «Наш корреспондент Оливер Гертнер передает с места события». Лично я была горда тем, что с некоторых пор являюсь его родственницей, и старалась не пропустить ни одной программы с его участием. Для остальной части семейства его профессия потеряла всякое очарование, поскольку они считали, что Оливер давно уже должен был вести свои репортажи не с местечковых свалок, а из тех мест, где действительно что-то происходит: из Нью-Йорка, Лондона, из Афганистана, наконец. Но Оливер все время оставался в стране, занимаясь подготовкой репортажей, которые были нужны программе в первую очередь. Ветер трепал его причесанные к началу репортажа волосы, едва он успевал произнести что-то типа: «Рядом со мной сейчас находится руководитель окружной пожарной охраны. Господин Ковальский, как долго еще могут продлиться спасательные работы на месте пожара?»

— Мне совсем не обязательно смотреть эти программы, — парировала Эвелин. — Потому что Оливер и так мне все подробно рассказывает. — Это прозвучало так, словно она заставила себя поверить, что ничего лучше этих рассказов Оливера для нее не существует.

— Ого! — встрепенулся Эберхард.

Оливер ничего не сказал, одарив Эвелин мрачным взглядом.

«Ого!» — подумала я так же, как Эберхард.

— Так, а теперь все-таки вернемся к нашему сюрпризу! — В комнату вошла Катинка с большим подносом нарезки.

Штефан и дети следовали за ней.

Штефан волочил ноги. Тиль уцепился за его левую ногу и висел на ней, Леа — за правую. А Жан метался от одной ноги к другой и громко кричал:

— Это нечестно, нечестно! Мне тоже нужна одна нога!

Катинка звонко засмеялась.

— Ну, разве это не прелестно? Дядя с племянниками!

А Эберхард произнес:

— Эй, на «Титанике»! Без паники! Жан, тебе не следует плакать. Вы просто должны поменяться. Всегда надо соблюдать спокойствие и уверенность рядом с молодыми жеребцами.

— Но давайте все же приступим к завтраку, — сказал Штефан и попытался сесть.

Леа и Тиль неохотно отцепились от его ног.

— Нет только деда, — констатировала Катинка, когда Жан наконец водворился на своем детском стульчике и все остальные тоже расселись. — А теперь у нас для всех для вас большой сюрприз.

Штефан, Оливер и я обменялись короткими взглядами. Ни для кого из нас этот сюрприз не стал сюрпризом. И уж совершенно точно он не был «большим». Идиотская победная улыбка Катинки могла означать только одно: она беременна в очередной, теперь уже четвертый раз. Честно признаться, мы рассчитывали на этот сюрприз уже несколько месяцев назад, потому что Жан с этого лета должен был пойти в детский сад, а такие большие перерывы между рождением детей Катинка себе до сих пор еще не позволяла.

— Жан, яйцо не следует есть вместе со скорлупой, ты же это знаешь. И подожди, пока все остальные не сядут за стол! Дедушка! Дедушкаааа! Завтрак готов!

Из кресла в соседней комнате донеслось:

— Да-да.

Эвелин рассматривала тарелки.

— Ну так что ж! Это действительно сюрприз? Он расширил свой ассортимент у Альди?

Катинка покачала головой:

— Не у Альди, у Мецгера. Жан! Салфетки не для того, чтобы их есть! И надо дождаться, пока все сядут за стол.

— Мецгер? — растерянно повторил Оливер. — Папа заболел?

— Успокойся, мой мальчик, — произнес, входя в комнату, Фриц и уселся на свое постоянное место во главе стола.

Мы тотчас привели себя в состояние повышенного, внимания: капитан на мостике!

— Но с некоторых пор я решил делать покупки в другом месте, а не у Альди. То, как они там упаковывали товар, не вызывало доверия. У Мецгера Зендманна все намного достойнее.

— У Мецгера Зендманна! — со стоном произнес Штефан. — Ты в свои годы стал еще и мотом?

— Мецгер Зендманн — зять доктора Бернера, — внес ясность мой свекор. (Доктор Бернер, как известно, был одним из членов компании старых скряг, в которую входил наш дед.) — Поэтому там со мной обращаются особенно предупредительно. Даже в том случае, если я посещаю только распродажи. Позавчерашняя нарезка, к примеру, очень неплохая на вид, обойдется мне там едва ли не в два раза дешевле, чем полноценный кусок шинки где-нибудь еще. А ассорти из разных видов мяса: салями, шварцвальдской шинки, говяжьей колбасы и ливерной, — вообще даром.

Эвелин, только что положившая себе на кусок хлеба кусочек шинки, уронила вилку. Оливер, Штефан и Катинка едва не сделали то же самое. Только Эберхард ничуть не смутился и с удовольствием отправил в рот большой кусок ливерной колбасы.

— То, что нас не убивает, лишь делает еще крепче. Колбаса есть колбаса, тут уж ничего не поделаешь.

— Папа, эта нарезка в упаковках не позавчерашняя, а скорее с позапрошлой недели, — сказал Оливер.

А Штефан добавил:

— И она рассчитана на тех покупателей, у кого есть собаки!

— Вы получите мармелад, — озабоченно сказала Катинка, обращаясь к детям. — Чтобы исключить опасность сальмонеллеза… — Но затем улыбка вернулась на ее лицо. Точно было еще нечто… — А теперь послушайте все. У нас будет… Леа!!!