Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук

-Смотри сам, – сказал он и вышел. За ними посеменил Вовчик.

– Зря ты так, мог бы, и сходить, – сказал он уходя.

Саня ничего не ответил, он продолжал учить математику, как будто ничего не произошло…

Паша Раков был старшим по интернату и, по сути, являлся неплохим парнем. Он следил, чтобы не обижали малышню и когда кто-то из младших оставался без обуви или теплой одежды, всегда шел к директору и директор выдавал ему новую.

Раков был главным среди интернатовцев, и директора это устраивало. Так даже проще: не нужно возиться с нашкодившими, двоечниками и хулиганами. Сергей Петрович просто вызывал Пашу, и на следующий день проблема решалась. Естественно, Паша Раков обладал определенными привилегиями: он имел свободный вход и выход из интерната; на него не распространялись многие правила. Конечно же, так называемый «король интерната» ничего не смог бы сделать сам. «Опорой монаршей» власти были его одноклассники и ребята помладше, которых Раков сам выбирал по только известному ему критерию. Сегодня как раз такой день – «день набора новобранцев», как его называл про себя Саша. В глубине души он понимал, что эта система очень даже эффективна, но сам факт подчинения чьим-либо даже полезным приказам порождал бесконтрольную волну неподчинения. Их отношения нельзя было назвать конфликтными, просто Трофимов был одиночкой, ну а, Раков на него никогда не давил.

Первое знакомство с Пашей состоялось, когда Сане было десять лет. Они тогда с Вовчиком часто лазили в интернатовский сад. Кроме четырех яблонь, в саду росли три груши, шесть орехов, пять абрикос и десять черешен. На грядках всегда сажалась морковка, клубника, редиска, в небольших теплицах росли помидоры и огурцы. Были даже свои небольшие заросли малины. Сад занимал довольно большую территорию бывшего княжеского имения, которую после запроса директора город закрепил за школой-интернатом. В распоряжении горсовета стояла фантастическая фраза: «для нужд детей».

Всё это подсобное хозяйство охранял Иваныч, дядя жены директора, зачисленный на полставки по просьбе родственников. В прошлом – неплохой охотник и слесарь, а в настоящем – спившийся и никому не нужный человек.

Приходя на работу, уже «принявший на грудь» где-то по дороге, он доставал свои законные пол-литра, добавлял их к уже принятой дозе в пути и заваливался спать в своей сторожке. Этим, естественно, пользовалась ребятня из интерната, ведомая постоянным голодом, так как из щедрот этого сада им, конечно же, ничего не доставалось – всё уходило в закрома директора и его семейных. Той порции, что готовили в столовке, молодым и активным организмам хватало не намного. Вот и получается: чтобы иметь витамины или просто консервацию на зиму, директор был вынужден поставить сторожа.

Однажды, после очередного дежурства, проспавшийся Иваныч получил серьёзный нагоняй от директора, пришедшего проверить, как там груши. Груши были в порядке: высокие, красивые, их единственным недостатком являлось отсутствие самих плодов, которые, между прочим, так прекрасно консервировала супруга Сергея Петровича. После довольно таки бурной дискуссии с использованием ненормативной лексики, как со стороны одного оппонента, так и со стороны другого, Иваныч под психологическим воздействием, а может, просто с опохмела, достав свою двустволку, выдал фразу: «Кого увижу в саду – убью», – и пальнул в воздух. Так с этого момента в саду дети старались не показываться, и даже сам директор без надобности сюда не заглядывал. После этого случая Саша, никогда ранее не проявлявший особого интереса к походам за яблоками, просто считал своим долгом раз в неделю, а может, и больше, наведаться в этот фруктовый рай. Что-то необъяснимое тянуло его туда. Не сами яблоки и абрикосы, которые он потом раздавал малышне, а сам процесс и опасность их добычи.

Для удобства общения во время этих вылазок Трофимов создал простой, легко запоминающийся язык жестов, который усвоил даже такой балбес, как Вовчик.

«Операция» проходила довольно обыденно: Толстый занимал удобную позицию для просмотра территории, а Саня орудовал в саду. Если вдруг возникала опасность, наблюдатель подавал сигналы, и вор исчезал.

Вот за этим занятием их застал Паша Раков, которому не далее, как вчера, было поручено директором узнать, кто повадился в сад и по возможности отбить охоту у воришек, так как осенний урожай с каждым днем все уменьшался и уменьшался.

Так после очередной успешной вылазки Саню и Вовчика взяли за шиворот и поставили пред очи местного авторитета Ракова. Вовчик как-то сразу поник, а вот Саня успел наставить несколько синяков «конвою». С юными разорителями директорских садов была проведена воспитательная беседа, и как итог – запрет на вход в сад. Вовчик воспринял всё очень серьёзно, так как был порядком напуган, а Саша просто затаился.

Впоследствии Раков частенько замечал у младших абрикосы и черешни, но, как говорится: не пойман – не вор. Да и ловить он уже никого не собирался, ему начинал нравиться этот пацан, было в нём что-то такое, за что уважают людей…

-Ну и чего не пришел? – Раков встретил Саню утром возле умывальника, когда они были одни.

-Тебе надо – ты и приходи, – вытираясь полотенцем, ответил тот.

-Гордый. Между прочим, то, что я хотел тебе сказать, больше, наверное, нужно тебе, чем мне, – Паша выдавливал из тюбика зубную пасту, (по интернатовским меркам настоящий деликатес), – в «Клетку» поедешь с нами сегодня?

Клеткой называлась дискотека в центре города. На эту дискотеку приезжали со всех районов города, и не совсем было понятно: танцевать туда едут или драться. Раков туда ездил вместе с ребятами из подольского района, на территории которого собственно и находился сам интернат. С собой он всегда брал несколько крепких интернатовцев из своего окружения и частенько участвовал в потасовках, которые, как правило, имели место после окончания дискотеки.

Клетка, образно выражаясь, «переходила» от одной группировки к другой – всё зависело от того, кто побеждал в этих уличных боях.

-Подольские и Вокзальная хотят отбить Клетку у Центра. Мы, формально, – подольские и должны явиться, и нас должно быть как можно больше, – Раков был серьёзен.

-Слушай, я всегда хотел спросить, зачем тебе всё это? Подольские, Центр, Клетка? Какое тебе дело до этих тупоголовых, пусть бьют друг другу морды, если им так нравится? Ты и пацаны здесь причем? – Саша смотрел ему в глаза, ожидая ответа.

-Ты думаешь, мне всё это нравиться? – Раков улыбался, но в улыбке этой не было ни капли веселья. – Таскаться в эту Клетку, смотреть на этих уродов, драться непонятно за что? Хочешь спросить, ради чего всё это? Хорошо, я тебе объясню, уважаемый чистюля, но прежде я задам тебе пару вопросов. Ты никогда не обращал внимания на то, что интернатовцев никто не трогает возле ларька на автобусной остановке? Что мы можем спокойно ходить по дороге на интернат, да и в самом районе «наших» никто не трогает? Тебе не приходило в голову, почему это так? Всё просто: мы тоже подольские, просто нам нужно это постоянно доказывать, так как нам не к кому бежать за помощью. И рассчитываем мы только на самих себя, и вся жизнь у нас будет такая, привыкай. Ты спросишь, зачем это нужно лично мне? Всё просто – я не смогу стоять в стороне, когда у наших «мелких» будут выворачивать карманы возле ларька. Воевать с подольскими, скажешь ты. Зачем? Можно ведь поступить по-другому, мудрее. Так что тебе решать: оставаться в стороне или помогать. Ладно, бывай.