Первый контакт - Алексей Живой

Красс недоверчиво покосился на шлюз глиссера, из которого выглядывала хитрая физиономия пилота. Затем люк закрылся.

– Так быстро? А с каких пор командиров военных крейсеров подвергают негласному обследованию?

– С недавних, Алекс. Не обижайся, но это необходимые меры предосторожности. Следуй за нами, Бразини хочет лично с тобой побеседовать о предстоящей миссии. Скоро ты все узнаешь сам.

Вся шестеро сели в большую металлическую капсулу с мягкими сиденьями, стоявшую в двух шагах от площадки, и капсула мгновенно провалилась вниз, устремившись к невидимой цели, расположенной где-то под поверхностью планеты. Это был скоростной лифт, связывавший секретный ангар с помещением коменданта базы. Вообще, военная база землян на Плутоне представляла собой огромный подземный город, состоявший из разветвленной системы тоннелей, соединявших миллионы помещений разного назначения. Такой гигантский муравейник, о доброй половине которого Красс ничего не знал. Толща льда на поверхности служила защитным барьером, и секретную базу было нелегко обнаружить с орбиты даже очень мощными сканерами. Кроме того, по поверхности Плутона и его спутника Харона были разбросаны замаскированные башни слежения, нацеленные на внешний космос, которые засекали любой подлетающий объект за пару световых лет.

Скоростной лифт мягко ударился об амортизаторы шлюзовой камеры и остановился. Офицеры охраны вышли первыми. Алекс последовал за ними. Гражданские держались немного позади. Пройдя метров тридцать по коридору, по стенам которого тянулись бесконечные кабели, группа уткнулась в наглухо закрытые бронированные двери, которые, судя по их толщине, не смогла бы пробить прямым попаданием даже фотонная торпеда.

На боковой стене мгновенно загорелся красный квадрат сканера. Начальник охраны приблизился к нему и положил на мерцающее поле свою левую ладонь. Через пару секунд цвет поверхности сменился на зеленый и ворота тяжело поползли вверх. За ними, на расстоянии пяти метров, стояли вторые.

– Бразини неплохо замаскировался, – прокомментировал ситуацию Красс, – у меня на крейсере, надеюсь, ворот поменьше.

Гражданские инженеры еле сдержали смех.

– Но ты, Алекс, пока и не командир самой дальней от Земли и самой секретной базы, – спокойно ответил Арни, – но, гордись, тебе уже доверяют. Никто, кроме высшего командования флота, никогда не встречался лично с Бразини.

– Я уже горжусь, Арни, только мне холодно, – подтвердил Красс и стал, поеживаясь, изучать стены и сводчатый потолок, с которого сотнями свисали сосульки. – Такое ощущение, что мы в открытом космосе, а на мне только легкий скафандр.

В помещении, несмотря на скрытые в стенах обогреватели, все же стоял убийственный холод.

– Безопасность требует времени, – успокоил его командир охраны Бразини, подходя ко второму сканеру.

Спустя пятнадцать минут, преодолев пять ворот, группа вошла в помещение, которое слегка напомнило Крассу виденные в детстве исторические фильмы о службе американских генералов в двадцатом веке. Семь веков назад те любили широкие помещения, с огромным столом посередине, кучей неудобных кресел и какими-то красно-синими тряпками, которыми украшали все свободные стены. В следующем веке все изменилось. Но командный пункт Бразини был немного похож на кадр из фильма: огромный белый стол посередине, под которым был смонтирован гравитатор, и висевшие над полом вокруг него анатомические сиденья. Но вот на стенах вместо тряпок непонятного назначения висела коллекция ящериц с планеты Гризаллак. Видимо, Бразини не досматривал исторические фильмы до конца.

Когда офицеры вошли, комендант базы Плутона рассматривал какие-то чертежи, лежавшие на столе. Он кивнул офицерам охраны, и те молча вышли. В зале остались только Алекс Красс и двое гражданских.

Бразини жестом предложил всем сесть, сразу заговорив о деле, словно его не интересовали подробности жизни Красса, как он отдохнул, как долетел и тому подобное. Алекс не обиделся, он был наслышан об этой привычке старика Бразини, хотя и видел его лично впервые в жизни. Комендант носил пышную черную бороду и волосы до плеч, в которых не было и признаков седины, хотя возраст Бразини перевалил уже за вторую сотню лет. Он курил сигары из пахучих листьев Орбелии, крепко пил почти все двести лет, но по-прежнему был подтянутым воякой, о котором ходили всякие легенды. Сам Красс, наверное, казался ему юнцом, так как командиру «Вулкана» недавно исполнилось всего восемьдесят пять лет. И хотя он тоже любил пропустить по стаканчику, до коменданта базы ему было очень далеко. По земным меркам в двадцать седьмом веке он был еще молокососом.

– Вы здесь, потому что командование Земли поручило нашей базе провести эксперимент, от которого может измениться будущее всей Солнечной системы, – сообщил Бразини, глядя прямо в глаза Алексу, сидевшему в анатомическом кресле с антигравитационной приставкой: кресло мягко покачивалось в воздухе, не касаясь пола.

Комендант повернулся к гражданским инженерам и приказал:

– Посвятите командира Красса в детали нашей операции, поскольку именно он будет командовать охранением.

Один из инженеров внимательно посмотрел на Красса и начал говорить.

– Меня зовут Герхард Адрихт, моего коллегу Тимми Пентури. Мы инженеры из секретной исследовательской лаборатории независимого времени, отделения которой находятся на Земле, Сатурне и здесь, на Плутоне. Уже около ста лет мы занимаемся одной-единственной темой – разработкой двигателя независимого времени, который позволит нашим кораблям изменять течение времени в ограниченном пространстве своих корпусов. Проект называется «Магеллан», поскольку мы первыми из земных исследователей пытаемся изменить естественный ход времени. Сейчас мы с коллегой уже завершили работу над опытным образцом первого генератора независимого времени, «Магеллан-1», который собран здесь, на военной базе Плутона. На его сборку ушло почти пятьдесят лет. Второй образец, опытный генератор «Магеллан-2», монтируется на специальном исследовательском корабле «Оса», который вы видели в ангаре.

Герхард бросил короткий взгляд на молчавшего коллегу и продолжил.

– Сейчас наши, даже самые современные, космические корабли имеют очень невысокую скорость. На этой скорости еще можно передвигаться по Солнечной системе и достигать ближайших звезд, но чтобы углубиться в межзвездное пространство, в галактику, понадобятся в миллионы раз большие скорости. А жизнь человеческая коротка, – всего триста лет.

Ученый замолчал, словно задумавшись над своими словами. Но тут в разговор вступил Тимми Пентури.