Пассажир без багажа - Анна Малышева

– Придется ломать, – тихо сказала Галя. – Женщина, вы посидите пока в купе. Идите в первое. Подождите немножко. Наташ, сбегай за Дмитрием Павловичем. Пусть он решит, как быть.

Варя прошла в указанное купе. Села на небрежно заправленную постель, ощущая, как начинают дрожать ноги. Она чувствовала, что долго сохранять спокойствие не сможет. Изо всех сил приказывала себе держаться. Вовсе не обязательно, чтобы в этом туалете заперся Андрей. Совсем не обязательно, но… Где же он, в таком случае? Она не вынесла ожидания, выбежала в коридор, выглянула во все окна. На перроне мужа не было. Сумка с его вещами по-прежнему стояла в коридоре. Теперь Варя боялась на нее смотреть. Все мысли о разводе, об отчуждении исчезли. Их смело горячим потоком тревоги. Теперь она чувствовала, что ее «твердое решение», принятое в Питере, было скоропалительным. И повторяла про себя: «Пусть он найдется, пусть он найдется, я ни слова ему не скажу, пусть молчит, если хочет…»

Она услышала в коридоре мужской голос, но это был на Андрей. Наверное, пришел начальник поезда. Варя слышала, как снова пытаются открыть дверь туалета. Как в дверь стучат, как приказывают открыть.

Дверь вскрыли через полчаса. Услышав шум взлома, Варя вышла в коридор и застыла у окна, опираясь на поручень. Ноги ее не держали. Отсюда ей было видно, как развинчивают замок, как загоняют в открывшуюся щель массивное долото… Дверь дрогнула и приоткрылась.

– Так, – сказал мужчина в железнодорожной форме с погонами, едва заглянув в туалет. – Ну-ка, Галя, бери рацию и вызывай «скорую». А я попробую его снять.

Варя, наконец, выпустила поручень и бросилась к туалету. Оттолкнула мужчину и заглянула. Она увидела мужа. Точнее, его спину, которая появилась перед ней как-то странно высоко. Она не сразу поняла, что его ноги не касаются коврика на полу. В первый момент ей показалось, что он стоит, тесно прижавшись к окну, будто высматривая кого-то на перроне. Но что можно было увидеть сквозь белое матовое стекло?.. Потом она увидела валяющийся в раковине фотоаппарат – без футляра. Пустой футляр покачивался возле бедра Андрея. И наконец, заметила, что ручка наглухо задраенного окна обмотана кожаным ремнем, на котором висел футляр. Впрочем, теперь не только футляр… Этот же ремень туго врезался в шею Андрея. В зеркале отражалась часть его лица, прижатого к оконному стеклу. Это искаженное лицо показалось ей совсем чужим, незнакомым. И все-таки, она его узнавала.

– Это ваш муж? – спросил ее начальник поезда, все еще задыхающийся после борьбы с замком.

Варя открыла рот, чтобы ответить, но не услышала своего голоса.

– Это он? – тихо, испуганно спросила ее Наташа, возникшая у нее за спиной.

Варе, наконец, удалось двинуть губами. Наверное, ее ответ услышала только она сама.

– Да, – сказала Варя. – Это он.

Она почувствовала, что ее берут под руку. Наверное, это была все та же Наташа. Варя даже не взглянула, кто помог ей дойти до ближайшего купе, кто усадил ее и предложил минеральной воды. К стакану она не притронулась. Сидела, уставившись на свои колени. И прислушивалась к тому, что творилось возле туалета. В стенку коридора что-то ударилось. Она косо взглянула в ту сторону и увидела потемневшие, отполированные ручки брезентовых носилок. Зажмурилась, чтобы больше ничего не видеть. Если бы можно было и не слышать… В вагоне появлялись все новые мужские голоса, слышались тяжелые торопливые шаги, какая-то возня возле туалета. Ее тронули за плечо:

– С вами тут поговорить хотят.

Она подняла глаза. Фигура проводницы расплывалась, она казалась сине-белым пятном.

– Он уже умер, да? – глухо спросила Варя. – Он уже был мертвый?

– Да, – будто издалека, донесся до нее ответ. – И Дмитрий Павлович говорит, что уже давно… Ой, я просто не знаю, что будет! Первый раз у нас такое, мы четвертый год с Галкой ездим… Вы можете встать? Или вам помочь? Может, таблетку примете, от сердца? У нас есть аптечка.

– Не надо, сердце у меня в порядке, – пробормотала Варя.

– Там милиция ждет, – добавила девушка.

– Да-да, сейчас, – Варя попыталась встать, но тут же снова опустилась на полку и спрятала лицо в ладонях. Только сейчас она по-настоящему поняла, что все кончено и Андрея она больше не увидит. Проводница еще что-то говорила ей, но Варя не слышала. В голове билась, не находя выхода, одна мысль: «Что я ему сказала в последний раз? Что я сказала? Что он ответил? Не помню, не знаю… И уже никогда не узнаю…»

Глава 2

Поезд пришел в Москву в восемь двадцать пять утра. Домой Варя попала только в четвертом часу пополудни. Медленно взобралась по лестнице, стараясь идти так, чтобы сумки не били ее по ногам. Поставила их перед дверью, достала ключи. Не успела она повернуть первый ключ в замке, как дверь распахнулась и на пороге появилась мать:

– Господи, куда же вы пропали?! Я чуть с ума не сошла! Пироги пересохли, весь обед простыл… Ну, с приездом, заходи, наконец-то… А где Андрей?

Варя молча поставила сумки в прихожей, скинула туфли, прошла в большую комнату. Присела на диван, машинально погладила кошку. Та спала, свернувшись в клубок, и со спины невозможно было определить, кто это – Кришна или Вишну. Кошка тут же проснулась, увидела Варю и с урчанием залезла ей на колени. В комнату вошла встревоженная мать:

– Варь, а где Андрей? Я там стою-стою, жду, когда он поднимется…

– Мам, сядь, – попросила Варя. Но та ее не послушалась и гневно взмахнула кухонным полотенцем:

– Скажи по-человечески – опять поссорились?

– Нет, мама. Ты можешь дать мне воды?

Мать с ворчанием ушла на кухню. Оттуда доносился теплый запах пирогов. У Вари дрожали руки – то ли от тяжелых сумок, то ли от волнения. На вокзале, в помещении милиции, она держалась хорошо. Не плакала, не кричала, пыталась толково отвечать на вопросы. А сейчас опять размякла, и, когда мать принесла ей воды, едва смогла взять стакан. Та, наконец, поняла, что с дочерью творится что-то неладное. Присела рядом, заглянула ей в лицо:

– Варюша, ты лучше сразу скажи мне, в чем дело. Все-таки разводитесь? Я уже знаю, мне Кристинка твоя насплетничала. Звонила пару раз сюда, пока вы в Питере были. Мы с ней поболтали. Почему же ты со мной не посоветовалась? – с заметной обидой спросила она. – Нашла у кого спрашивать… Она же ни с кем ужиться не может, а я с твоим отцом уже тридцатый год живу. Слушай, куда Андрей поехал? К своим, в Жуковский? Или на дачу?

Варя, наконец, отпила воды и поставила стакан на журнальный столик. Пришла вторая кошка, лениво потерлась о ее ногу и полезла на диван. Кришна и Вишну были сестрами, из одного помета. Их задешево продала Варе одна из сотрудниц в магазине. Кошечки родились от прекрасных родителей-чемпионов, однако обе оказались с экстерьерными недостатками – у одной голубые глаза, а не желтые или оранжевые, как полагалось этой породе. Вторая обладала «неуставным», узким белым воротничком под горлом, нарушавшим обязательную серую однотонность. С такими недостатками кошкам трудно было рассчитывать на породистых женихов. Но Варя и не собиралась делать деньги с помощью своих любимиц. Они, похоже, это ценили и всегда утешали хозяйку, если она грустила. Вот и сейчас они тесно прижались к ней.

– Варя, я к тебе обращаюсь! – Мать не выдержала и сильно тряхнула ее за плечо: – Сидишь, будто каменная! Что он натворил – можешь сказать?

Она очнулась и перестала гладить кошку. Все это время ее рука автоматически теребила короткую плюшевую шерсть Кришны.

– Разве я не сказала? – вяло ответила она. – Он умер. Повесился сегодня утром. Или ночью, я не знаю.

Варя услышала короткий отчаянный выдох и повернулась к матери. Та смотрела на нее так, будто дочь неудачно, зло пошутила.

– Ты не веришь? – спросила Варя. – Я тоже… Не очень верю. Мы ехали в разных купе, а утром обнаружилось, что он повесился в туалете. В том, что рядом с проводниками, знаешь, в начале вагона…

Теперь мать поверила. Она схватила Варины руки и больно сжала их, ее глаза наполнились слезами:

– Варечка, как же так? Почему?! Он не сказал?

– Нет. Мы почти не разговаривали в последнее время.

– А где он сейчас? – Мать осеклась и тут же поправилась: – Где тело?

– Взяли на вскрытие, – автоматически, совершенно равнодушно ответила Варя. – И фотоаппарат тоже. То есть, его-то не на вскрытие, а просто забрали. Сказали, потом вернут.

Известие, что Андрей повесился на ремне от футляра, окончательно сразило ее мать. Она вскочила и ушла на кухню. Варя посидела на диване, закрыв глаза и ощущая, что вот-вот уснет. Наверное, это было ненормально – спать в такое время, всего через несколько часов после того, как скончался муж. Но она засыпала. Не в силах бороться с усталостью, Варя прилегла на диван, подложив под щеку жесткую вышитую подушечку. Эту подушечку когда-то вышивала ее бабушка. Там была изображена мельница на берегу озера, в окружении цветов. Все это было вышито с невероятной тщательностью, мелким крестиком. В детстве Варя любила спать на этой подушечке. Когда она просыпалась, у нее на щеке оставался отпечаток этих бесчисленных крестиков. Она слышала сквозь наплывающую дремоту, как мать укрывает ее пледом, как устраивается в ногах кошка. А потом наступила тьма – и это было для нее спасением.