Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Дарья Алексеевна Иорданская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лошадь пришлось продать на глазах у стражников, и не за самую лучшую цену. Торгаш заметил и явно узнал клеймо, а Шену вовсе не хотелось проблем. На вырученные деньги он закупил провизию и направился к трактиру, чтобы подождать следующего корабля. Когда он прибудет, в суматохе и столпотворении легко будет перебраться на противоположный берег.
Корабль, как оказалось, уже стоял у причала, но всех его пассажиров на два дня ссадили на берег для проверки. Места во всех тавернах и чайных были заняты, и Шену пришлось разделить стол с парой путешественников. Юноша и девушка, по виду — молодожены — держались тихо и отстраненно, только поприветствовали парой кивков и вернулись к своим делам. Юноша читал книгу, его спутница вязала длинным тонким крючком. В столице такое точно не встретишь, там в моде вышивка, и ею занимаются все, от королевских наложниц до шлюх.
Шен Шен сел, налил себе чаю и принял вид самый независимый, но девушка притягивала его взгляд. Она была необычайно хороша — той изысканной красотой, что отличает сказочных фей. Ей бы не это простое дорожное платье, а королевский наряд, и она затмила бы всех дам в столице.
— Вы что-то хотите?
У юноши оказался очень мягкий, почти ласковый голос — под стать утонченной внешности. Шену он напомнил храмовых служек, изнеженных мальчишек.
— Нет, простите. Я просто задумался.
Юноша бросил на него быстрый взгляд поверх книги. Девушка вдруг встрепенулась.
— Наставник! Лекари!
Юноша медленно перевел взгляд на дверь.
— Ни о чем не беспокойся, Лин. Молчи.
Закрыв книгу, юноша повел плечами. Очень знакомо. Шену уже доводилось это видеть. Больных разбирал озноб. И слабость. И взгляд становился вот такой апатичный, сонный. Шен бросил взгляд на книгу, на ее заголовок, написанный замысловатыми знаками. Один из них напомнил Шену те, что были в свитке Джуё.
— Любезный господин…
Молодой человек обернулся и посмотрел выжидательно и насторожено. Шен Шен обезоруживающе улыбнулся той улыбкой, что всегда усыпляла бдительность его собеседников.
— Вы, сразу видно, человек образованный. Прочтете для меня два-три иероглифа? Я напишу.
На отрешенно-спокойном лице юноши появилась тень интереса. Он сделал знак своей спутнице, и та достала из сумки листы бумаги, тушечницу и несколько кистей.
Иероглифы Шен Шен запомнил довольно хорошо, а вот записать их оказалось непросто: слишком причудливые, с большим количеством замысловатых линий. Из-за напряжения даже руку свело. Юноша внимательно следил за каждым неловким движением кисти, а потом кивнул задумчиво.
— Неудивительно, что эти знаки вам незнакомы. Они…
Лекари приблизились.
— Этого я помню, — безразличный взгляд мазнул по Шену. — Он здоров. Господин, позвольте вас осмотреть?
Юноша не шелохнулся. На лбу у него выступили капельки пота. Его прелестная спутница стиснула свое рукоделие так, что пальцы побелели.
Шен, не тратя время на раздумия, выронил дощечку из рукава. Наклонился. Поднял ее.
— Господин, это не ваше?
Юноша посмотрел на табличку. На Шена. Снова на табличку.
— Вы правы. Это мое.
Лекарь забрал ярлык, оглядел его и вернул юноше, после чего повернулся к его спутнице.
— Барышню тоже надо осмотреть.
Руки девушки были пусты: ни брачного браслета, ни рисунков, которые женам наносили на ладони на юге. Легкая добыча: незамужняя молодая женщина, путешествующая с мужчиной.
— Я сам осмотрю свою ученицу, благодарю, — все так же любезно и мягко сказал юноша. — Я тоже лекарь.
Доказал ли он как-то свои слова, непонятно, но проверяющие удалились. Когда они скрылись за дверью, юноша выложил ярлык на стол.
— Благодарю.
Почти любой, с кем Шена сталкивала жизнь, дал бы деньги и посулил еще: за молчание или, возможно, за то, чтобы забрать ярлык насовсем. Этот просто поблагодарил.
— Оставьте себе.
Брови юноши взлетели вверх. У него вообще было подвижное лицо, такого обжуливать — одно удовольствие.
— Я сворачиваю с дороги, мне он не понадобится.
Юноша кивнул задумчиво и молча убрал ярлык в рукав.
— Что ж, ваши иероглифы. Совершенно неудивительно, что вы их не узнали, они очень старые. Я даже не уверен, что прочту их верно. Вот этот означает, вероятнее всего, «процветание», если вы верно его изобразили. Это — «руина». Точнее, «нечто оставленное». А третий знак — одно из священных направлений в Акулском учении, ему тысяча лет, и мало осталось последователей. Это… северо-запад.
— Благодарю, — кивнул в свою очередь Шен.
Юноша слабо улыбнулся.
— Могу я знать имя своего благодетеля?
— Лю Сан из Лунцзы, — использовал Шен уже проверенную ложь.
— Я Ильян из Хункасэ, — склонил голову юноша. — А это моя ученица, Лин.
Дальнейший разговор не клеился. Ильян вновь погрузился в чтение, его ученица занялась своим рукоделием, а Шен наконец принялся за ужин. Когда стемнело окончательно, он через задний двор покинул трактир и без труда отыскал нужного лодочника. Таких на переправах всегда хватало: готовых за щедрую плату переправить желающих в нужное место в обход стражников и чиновников. За десять сунов — втрое дороже обычного — лодочник перевез Шена на западный берег и указал безопасную тропу. Уже к рассвету река Кым осталась далеко позади.
* * *
Ильян проснулся от боли. До рассвета было еще далеко, и над станцией стояла тишина, нарушаемая только шумом быстро текущей воды да скрипом такелажа. Кое-как поднявшись, Ильян добрался до своих сумок и принялся в них копаться, разыскивая лекарство. Оно не помогало исцелить болезнь, но могло на какое-то время унять мучительную боль.
— Наставник, я приготовлю лекарство! — Лин отодвинула его в сторону.
— Тише. Нечего всем об этом знать, — процедил Ильян сквозь зубы.
Лин поклонилась с виноватым видом и зашуршала мешочками с порошками. Растворенное в воде, лекарство уняло боль, вернув Ильяну способность дышать и мыслить. Сев на свой тюфяк, он достал ярлык и провел по вырезанным на дереве знакам. Эта безделушка может их защитить на еще одной или двух станциях, но потом болезнь возьмет свое и станет слишком заметна. И слишком — фатально — похожа на нынешний мор.
Нужно спешить.
Ильян поднялся и принялся торопливо одеваться.
— Наставник? — встревожилась Лин.
— Собирайся, только тихо. Мы уходим.
— Куда? — Лин огляделась беспомощно. Она прожила в Хункасэ всю свою жизнь и впервые выбралась за пределы города. И все здесь казалось ей опасным и страшным.
— Наймем лодку. Нам нужно торопиться, — Ильян затянул пояс потуже и закинул сумку на плечо. — Веди себя как можно тише.
Ильян предпочитал действовать по закону и соблюдать правила, это существенно упрощало жизнь. Но он никогда за эти правила не держался слепо. Немало пропутешествовав в ранней юности,
