После третьего звонка… - Алексей Комов

Когда хозяин провожал Литвина, он еще раз сообщил «по секрету», что с женой он разошелся, и живет так, по инерции, хотя и осуждает ее накопительские замашки.

Литвин был уверен, что Полуэктов, закрывая за ним дверь, снова облегченно вздохнул. Скорей всего, заявление подала жена. «Самому» общение с работниками милиции удовольствия явно не доставляло.

Ну, как это поставить на сцене? Обыкновенный воришка, делающий состояние на ключах, сломанных замочках и «фирменных» пуговицах.

Следующая сцена – квартира третьего пострадавшего – и вовсе из области театра абсурда. Пар пять всевозможных звуковых колонок, которые помимо своего прямого назначения, использовались как мебель, вместо полок, столов, подставок. На одной валялись старые джинсы, на другой – книги и ноты, на третьей – дымился чайник. У дивана, еще сохранившего остатки некогда покрывавшего его темно-зеленого велюра, стоял на полу шикарный телефон в стиле «Ретро». Рядом с ним в аккуратном футляре лежала электрогитара.

Хозяин квартиры – Вадик – крупный бородатый мужчина, в модной, но грязной майке и линялых до белизны джинсах, никак не мог понять, чего хочет Жора /так сразу он стал называть Литвина, несмотря на некоторое его сопротивление./

– Ну, чего машина, чувак, – небрежно цедил он, – ну «сделали» меня на пару «штук». Плевать…! Мутотень все это! Я бы и не заявлял. Да уехать не мог. Гаишник привязался. Ничего… Ко мне придут и сами отдадут. Ты слушал последний диск. Урия Хип? От делают мужики! Особенно там соло. А барабаны…

Вадик, по документам Вадим Викторович Абрамов, был руководителем вокально– инструментального ансамбля «Веселые струны», которые каждый вечер звенели в ресторане «Пересвет». Репертуар их отличался широтой и разнообразием: от лучших вещей «Битлз» до «Ах, Одесса» и пары блатных песен с «картинками», которые, надо отметить, музыканты обозначали лишь намеками и паузами. «Струна» по определению специалистов, относились к великой армии «лабухов» и на большее не претендовали. Главным показателем их успеха были красненькие и сиреневые бумажки, которые разгоряченные вином и плясками посетители щедро бросали на барабан ближе к закрытию.

– Ты, Жора, не переживай. Я помогу. Ей-бог! Увижу кого – сразу сообщу! Только вот не помню никого… в театр меня тетка одна завела. Не хилая такая девочка…

Литвин понял, что под «теткой» подразумевалась отнюдь не родственница.

– …Хороший ты мужикк… Помог бы чем, да не знаю… – говорил Вадик, провожая Литвина. – Приходи лучше, так просто. Кирнем. Девочек выпишем. Давай?.. Хочешь, в «Пересвет» забегай. Один или с бабой. Скажешь, ко мне – сразу пропустят…

Вот такой бессвязный разговор. Целых полтора часа потеряно. Трудно, конечно, рассчитывать, что каждый захочет поработать милиционером, но все же…

Кто на сцене будет ставить такую белиберду?

Георгий захлопнул папку с делом. Никаких зацепок. А время идет…

Литвин пододвинул к себе последнюю сводку. Ярко-оранжевым фломастером было отчеркнуто краткое сообщение о краже ценных вещей из личной автомашины ГАЗ-24, принадлежащей гражданину Мигачеву И.А.

Кража произошла вчера вечером. У того театра, с которого преступник начал.

8

Нет, то была не пятиминутка, по меньшей мере – заседание парламента средне– европейского государства.

Чтение обычной сводки происшествий за сутки Трубников превратил в служебно– воспитательную проповедь. Пик патетики – до сих пор нераскрытые кражи из машин, которые «темным пятном ложатся на репутацию коллектива отдела».

Борис Николаевич имен не называл. Но коллектив, обнаруживший у себя на репутации «пятно», понял, о ком шла речь. И посочувствовал.

Литвин слушал с обреченностью. Все, как предполагалось, – «Граммофон» хочет выжить его из отдела. И заранее формирует общественное мнение.

Конечно, можно было бы поспорить. Нет никаких доказательств что последняя кража – дело рук его «подопечного». Но спорить хорошо, имея хоть какие-нибудь контраргументы.

– …Совсем скис? – Астахов подсел к столу Литвина, когда все разошлись по своим местам.

Литвин неопределенно пожал плечами, бессмысленно листая свой рабочий блокнот.

– Что дальше делать думаешь? – Астахов продолжал спрашивать, хотя Литвин всем своим видом показывал, что он готов послать к черту любого, кто будет приставать к нему с расспросами или сочувствием.

– Понятно, – спокойно сказал Астахов, так и не дождавшись ответа. – Не смею советовать, но лично я продолжал бы работать по своему плану. Караван-то идет…

Литвин молчал.

– Будь у меня такая возможность, я из театров бы и не вылезал…Астахов поднялся и пошел к своему столу.

Литвин еще немного посидел в своем упругом старинном кресле, героически спасенном от трех списаний и посягательств вредной уборщицы, пытавшейся несколько раз «увести» его в «неизвестном направлении», потом встал, угрюмо буркнул, что он к пострадавшему и вышел на улицу.

К пострадавшему он не собирался. В таком настроении лучше с людьми не встречаться. Напугаешь.

Георгий пошел к «Эрмитажу». На счастье, там, в киоске «Воды», продавали чешское пиво.

Неужели, его просто перехитрили?.. Без всяких затей… Судя по почерку, действует один и тот же человек. Но где найти ключик к системе его действий? Этот «нахлебник» знает то, чего не может понять он, Литвин.

Пиво было прекрасным. Как мало человеку надо для восстановления душевного равновесия. Володька Астахов все же прав. Пока суть да дело – нужно работать. Уходить – так красиво…

Может, стоит присмотреться к администраторшам театров? Формально сходится. Они – могут контролировать и даже подбирать нужных зрителей, свободно входить – выходить, наверное, у них есть возможность получать билеты в другие театры?.. Хотя бы в порядке дружеского обмена.

Только как-то слабо представляется, что человек на таком престижном ныне месте будет заниматься не слишком «уважаемым промыслом». В конце концов, деньги они могут зарабатывать и без таких «острых» ощущений. Нет, не вяжется…

Литвин допил пиво. Идти обратно не хотелось. Запах пива – лишние неприятности. Да и потом, вряд ли его сейчас будут искать. Положение опального сотрудника имеет свои плюсы – никто не пристает. Одни из сочувствия, другие из осторожности.

Георгий решил еще раз пройтись по местам происшествий, подумать не спеша. Заодно попросить ребят в РУВД достать пропуск в театр.

…До спектакля оставалось минут двадцать и Литвин не торопился. Он внимательно рассматривал людей, обгонявших его, пытаясь для разминки определить, кто сейчас зайдет в театральный подъезд, а кто побежит дальше, в метро, в душе он надеялся, что вот-вот мелькнет простенькая мысль, за которой и потянется тонкое кружево осмысленного поиска.

Но мысль не мелькала. В голове – ком спутанных ниток.

– Простите, – окликнули его сзади.

Литвин оглянулся. Перед ним стоял знакомый искатель лишних билетов. Все в той же куртке со множеством кнопок и карманов, вытертых джинсах, с холщевой сумкой «самострок» через плечо.

– Привет, – удивленно сказал Литвин.

– Извините, а сегодня у вас лишнего билетика не будет? – вежливо, но аинтересованно спросил парень.

– Будет, – ответил Литвин. У него снова был пропуск на два лица.

– Ты что, вычисляешь, когда я в театр пойду? – спросил Георгий.

– Почему вычисляю? Сегодня ведь премьера!

– Премьера? Понятно… – задумался Литвин. – В прошлый раз, когда мы с тобой виделись, тоже была премьера?

– Тоже…

– И тогда, значит… – скорей себе, чем собеседнику сказал Литвин. – Прекрасно! Пошли быстрей.

– Пойдемте. Только до спектакля еще много… – он еще что– то хотел добавить, но не успел, Литвин быстро зашагал ко входу, и парень бросился за ним, боясь упустить свой шанс.

– Стой здесь, – сказал ему Литвин у двери с табличкой «Администратор». Парень послушно застыл на месте.

Георгий протиснулся сквозь толпу у окошечка и резко постучал в запертую дверь.

– Вам что? – выглянула грозная женщина в велюровом костюме, но увидев удостоверение МУРа, посторонилась, пропуская Георгия в служебное помещение. После шума и гама снаружи, по ушам ударила тишина.

– Могу я воспользоваться вашим телефоном? – спросил Литвин.

– Да, да, конечно. Пойдемте ко мне…

Они прошли в хорошо обставленный кабинет с красивым ковром на полу.

– Пожалуйста, – она указала на аппарат. Георгий выразительно посмотрел на нее. Усмехнувшись, она вышла.

Литвин быстро набрал номер.

– Саш, ты? Литвин. Посмотри там, по сводкам, когда точно мои машины курочили. Да. Давай даты… Так, записываю… Ага… Есть, есть… есть… Да нет, нет пока ничего…

Кажется, есть зацепочка. Стыдно быть темным и неграмотным. На поверхности все лежало и так бездарно не заметить…