Распутывая прошлое - Калия Рид

— Я здесь не для того, чтобы осудить тебя, — говорит она. — Я просто хочу, чтобы ты рассказала мне то, что знаешь. Расскажи мне, что привело тебя сюда, чтобы я смогла вернуть тебя обратно миру.

Слишком веселая она или нет, но есть в этой женщине что-то успокаивающее. Что-то привлекательное. Словно я могу поведать ей свой самый ужасный и темный секрет, а она выслушает его, даже не моргнув глазом.

Открывая рот, я понимаю, что доверяю ей. Верю, что она услышит каждое сказанное мною слово и поверит в то, что все, что я расскажу - и есть моя жизнь. Она действует так, словно её просьба - самая простая вещь в мире. Для меня же сделать то, о чем она просит, значит перерезать для неё свои вены и позволить им кровоточить.

«Наоми, которую я знаю, никогда бы не сдалась так быстро. Она боролась бы изо всех сил, чтобы остаться в настоящем».

Черт бы тебя побрал, Лаклан Холстед.

Я просто вижу, как он сидит рядом со мной и смотрит на меня своими честными глазами. Я всегда могла видеть все в его глазах: его разочарование, смех, радость, гнев... Он никогда ничего не скрывал. Это было единственное, что всегда привлекало меня в нем. Хотя, прямо сейчас меня это убивает. Я вижу его лицо, слышу его слова, в то время как я просто хочу их проигнорировать.

Она смотрит вниз на свои бумаги. — Расскажи мне о Максе и Лане.

Я хочу, чтобы их имена не оказывали никакого влияния на меня. В идеальном мире, их имена просто бы скатились с моих плеч, и я бы сказала доктору Ратледж, что никогда не слышала их. Она взглянула бы на меня с сомнением, и я сказала бы ей, что понятия не имею, кто эти люди. У неё, должно быть, просто не та информация.

Но мир слишком далек от идеала.

Реальность же такова, что, когда я слышу их имена, воздух медленно покидает мои легкие. Мое сердце тяжелеет, и я чувствую, что оно хочет вырваться из груди.

— Нет, — говорю я жестко. — Нет, я не могу.

Доктор Ратледж приподнимает брови. — Почему нет?

— Потому что не могу. — Я смотрю вниз на свою испарину на груди и стираю невидимую линию.

Все это время, что я провела в её кабинете, было очень тихо. Но сейчас статический шум достигает моих ушей. Он настолько громкий, что заставляет меня кричать. Напоминает радио, отказывающееся ловить волны. И затем я слышу голос позади меня.

— Наоми. — Волосы на моих руках встают дыбом. — Никто не поверит тебе. — Голос становится громче, сильнее, мрачнее.

Паранойя заставляет меня обернуться, сидя в кресле. Никого нет, по крайней мере, никакой физической оболочки. Но я чувствую чье-то присутствие. Присутствие настолько зловещее, что, кажется, потребуются считанные секунды, чтобы ад разверзся и поглотил меня полностью.

Я вспоминаю девушку, которую встретила в коридоре. Её глаза вспыхивают в моей голове: «Какого черта я все еще здесь?»

Я не хочу доходить до точки. Я знаю, что уже близка к этому. Темнота уже готова утащить меня вниз.

— Наоми? Ты в порядке?

Я смотрю на доктора Ратледж, но слышу голос Лаклана.

«Наоми, которую я знаю, никогда бы не сдалась так быстро. Она боролась бы изо всех сил, чтобы остаться в настоящем».

А затем голос Макса.

«Если ты меня любишь, то не сдавайся».

Их слова сплетаются вместе. Их голоса сливаются воедино. И это становится маленьким кусочком надежды для меня.

Я просто киваю ей. Мое тело дрожит.

— Я расскажу Вам.

Она сидит спокойно, ожидая, когда я начну рассказывать свою историю. Но, прежде чем я произношу хотя бы слово, я встречаюсь с ней взглядом. «Не отвлекайтесь, — говорю я одними глазами. — Слушайте внимательно. Цепляйтесь за каждое слово. Но самое главное, пожалуйста, поверьте мне».

ГЛАВА 3. БЕЛЫЕ ОГНИ

Шесть месяцев назад, летним знойным вечером в окружении смеха и людей, которых я знала всю свою жизнь, все изменилось. Солнце уже садилось. Синее небо окрашивалось в оттенки золотого и оранжевого. Бокалы шампанского звенели, встречаясь друг с другом. Легкий ветерок обдувал мою разгоряченную кожу. Бумажные фонарики были натянуты внутри большого белого шатра. Все было обычным и безмятежным.

Я была уверена в этом. Слишком уверена. Видите, я думала, что контролирую свою жизнь. Я думала, что наделена властью самостоятельно принимать решения. Хорошие или плохие. Не важно, главное, они были мои.

Но реальность такова, что вся власть, которой, как мне казалось, я наделена, изначально мне не принадлежала. Это была судьба. Все вокруг меня - тропинка вниз по заранее намеченному пути.

Легкий ветерок должен был сгладить летнюю жару? Он ласкал мою кожу, толкая меня вперед и поощряя меня за то, что я ставила одну ногу впереди другой.

И эти прекрасные белые огни? Тысячи звезд, сброшенных с неба. Они ярко мерцали. Они манили меня.

Этот прекрасный закат? Это была лишь прелюдия к той ночи. Цвета смешивались вместе, что заставляло людей останавливаться и наблюдать. Они затаили дыхание, наблюдая за этим переходом. Конец дня стал окончанием прекрасной песни, которая наполняла тебя ожиданием чего-то большего, ведь все ошибки, которые ты сделал в свете дня, уже были стерты. И ночь была только началом.

Но я не могла наблюдать долго за этим и лишь скользила по всему глазами в одобрении. — Это так прекрасно, — сказала я своей лучшей подруге Лане.

Она кивнула, играя тканью своего платья. Именно Лана была причиной того, почему я так охотно вернулась домой на свои летние каникулы.

— Давай же, — я закрыла глаза и драматично вздохнула. — Идеальная летняя ночь. Идеальная летняя вечеринка.

— Она худшая, не так ли?

— У тебя каждая вечеринка худшая, — сказала я.

У неё не было контраргумента. Просто была застенчивость, и была Лана. Она создала свою собственную уникальную личность, которая защищала её истинную сущность, которая открывалась лишь избранным.

Плечо Ланы коснулось моего. Её голос понизился, когда она посмотрела на людей, стоящих перед нами и спокойно ожидающих того момента, когда они смогут войти внутрь шатра.

— Все эти люди здесь... Все, что имеет для них хоть какое-то значение, так это их деньги и дорогая одежда, их «Бумеры», «Мерседесы» и «Ягуары». Это смешно. Они смешны. Все это...

— …было, есть и будет всегда, — закончила я за неё.

Мы бок о бок находились с людьми, которых знали всю свою жизнь. Они заканчивали каждое свое предложение словами «моя дорогуша». Сверкали своими идеально ровными и белоснежными зубами. Они были членами Конгресса, дипломатами и успешными предпринимателями. Все они имели неимоверные суммы денег и многочисленные особняки в различных частях света. Все, чем они владели, было символом их богатства.

Добро пожаловать в Маклин, Виргиния.

— Спасибо, что пошла со мной, — сказала она.

— Всегда, пожалуйста, — я подхватила её за руку и сделала шаг. — Как долго ты планируешь тут быть? — спросила я.

— Всего лишь пятнадцать минут. Этого должно быть достаточно, чтобы осчастливить моих родителей.

— Я смогу выдержать пятнадцать, — небрежно говорю я. — Так значит, бизнес-партнер твоего отца устраивает эту вечеринку?

— Да, — подтвердила она.

Я мысленно возвращаюсь к нашему разговору в машине, пытаясь вспомнить, как его зовут. — Максимилиан?

— Все зовут его Макс, — ответила Лана.

Я повернулась к ней. Линия медленно продвигается вперед. — Ты видела его раньше?

— Неа.

— Получается, им может оказаться какой-нить толстый, лысый старикан, который обязательно полезет обниматься?

— Или им может оказаться очень молодой и привлекательный парень, — предложила она.

Я фыркнула. — Определенно не может.

У нас не было возможности продолжать говорить о Максе. Очередь начала двигаться настолько быстро, что когда мы обе вошли в белый шатер, то сразу же начали осматривать окружающих нас людей. Я видела улыбки. Слышала смех. Ощущала счастье вокруг себя. Лана заметила участок, битком забитый людьми. Она слышала голоса, которые заставляли тревогу медленно подниматься внутри неё. Она ощущала приближение панической атаки.

— Эй, — я толкнула её в плечо и подарила ей ободряющую улыбку. — Всего лишь 15 минут. Сделай это.

Она кивнула. Её лицо было бледным. Но она глубоко вздохнула и шагнула вперед вместе со мной. Наши губы расплылись в дружелюбных улыбках. Мы обошли шатер по кругу. Вели искусственные разговоры. Говорили «Здравствуйте!» одним, и «Рады Вас видеть!» другим.

Уголком глаза я увидела родителей Ланы - Майкла и Констанс. Её отец был одним из сенаторов Соединенных штатов от Виргинии. Я помню многочисленные митинги, в которых Лана принимала участие, чтобы поддержать своего отца. Она тихо стояла там, пока её мама сияла в толпе, впитывая в себя все внимание окружающих. Даже сейчас, её мама стояла и сверкала ослепительной улыбкой. Я помахала им. Они кивнули в нашу сторону и ободряюще улыбнулись, довольные тем, что Лана была здесь.